Юлия Федотова - Наемники Судьбы.Пенталогия

– Хельги, через астрал ты нас не вытащишь? – без всякой надежды спросил Аолен.

– Неа! Вокруг чересчур много магии, а вы слишком мелкие. Я вас просто не вычленю.

– Что и следовало ожидать, – кивнул эльф. – Тогда остается единственный выход.

– А именно? – осведомился демон подозрительно. Он уже понял, о чем пойдет речь.

– Целовать! – Аолен был краток.

– По жребию!!! – Меридит поспешила вмешаться, пока не возобновился старый спор. – На кого Силы Судьбы укажут, тот пусть и целует. И без пререканий!

– И дамы? – уточнила Ильза удивленно.

– Дамыто тут при чем? – огрызнулась диса.

Но те, кто дамами не являлся, тянули жребий поголовно, невзирая на происхождение. На этом настоял Эдуард. Под тем предлогом, что никто не может знать со стопроцентной уверенностью, какая кровь течет в его жилах, не примешалась ли, случаем, королевская. Пришлось с ним согласиться.

И жребий выпал на Хельги.

– Но один я туда не пойду! – обреченно заявил демонубийца. – Идемте со мной.

…Принцесса лежала на полу, там, где они ее и нашли. Только поза была другая, менее целомудренная. И платье оказалось сорвано, тряпкой валялось в пыли.

– Тьфу ты! – сердито плюнул Орвуд, обернулся к клиенту . – Что же ты с ней так?! Хоть бы в порядок привел!

Тот гадко ухмыльнулся, типа я не нанимался.

Аолен сдернул со стены пропыленный гобелен, прикрыл тело по пояс. Велел демону:

– Целуй скорее! Чего тянешь?.. Меридит, ты бы хоть Урсулку отослала, что ли!

– Верно! – спохватилась та. – Что это я! А ну, марш отсюда! Жди на лестнице!

– Ууу – заныла было девчонка, но получила крепкую оплеуху и поспешила ретироваться.

Проводив ребенка взглядом и убедившись, что та не подглядывает, Хельги встал на четвереньки и торопливо чмокнул деву в нос – первое, что подвернулось. Естественно, та и не думала оживать.

– Да кто же так целует, осел?! – возмутилась Энка. – Надо нежно и страстно! Давай заново. И целься лучше. В губы надо попасть, не в нос!

Хельги покорно повторил попытку, изобразил некое подобие чувств, но результат был прежним.

– Вот видите! Я же говорил! Это Силы Судьбы нарочно устроили, чтобы вы раз и навсегда поняли: я для таких дел не гожусь! Тяните жребий заново, без меня.

Стали тянуть. Во второй раз Судьба остановила свой выбор на Эдуарде.

Тот хотел было возроптать, но бывший наставник сверкнул злым желтым глазом и прошипел:

– Убью!

– Убьет, – авторитетно подтвердила сестра по оружию. – Ты его знаешь.

Да, он его знал, притом очень хорошо. И ясно понимал: Хельги его не убьет. Ни при каких обстоятельствах. Мало того, даже бить не станет.

Именно поэтому Эдуард больше не спорил. Пошел и сделал, что надо. Чисто механически, без всякой нежности и страсти. Тем не менее эффект последовал незамедлительно. Миг – и пришло в движение все то, что столетиями оставалось неподвижным: люди и нелюди, животные, растения, стихии, само Время!

Наверняка неизвестному автору душещипательного романа о Спящей красавице этот миг представлялся весьма романтичным: всеобщее ликование, поцелуи и объятия… Вряд ли он мог учесть такой фактор, как вековая пыль. Тучи и тучи пыли поднялись в воздух! Замок потонул в ее удушливых клубах.

– Бежим! – неожиданно заорал Эдуард. – Скорее прочь!!! Пока они тут все не прочихались! Не то поздно будет! – И припустился вскачь, подавая пример спутникам. Несся он так, будто от голодных троллей спасался!

Догнать ольдонского наследника удалось уже за воротами.

– Ты чего? Куда сорвался?! Спятил?! – принялись допытываться родные и близкие.

Принц шумно перевел дух. Отвечал сумбурно:

– Я… фффу! Просто мне вдруг в голову пришло… Представилось мне: что, если бы это случилось в нашем дворце! В смысле в Ольдоне! Если бы это мой папаша вдруг обнаружил, что весь дворец завален пылью, родная дочь изнасилована, и рядом крутится дюжина незнакомых субъектов сомнительной наружности! Что бы он с нами сделал?!

– Что?! – подпрыгнула от любопытства маленькая Урсула, не имевшая несчастья быть знакомой с ольдонским монархом.

– Что? – хором спросили из вежливости Годрик и Спун.

– Да на плаху бы отправил, вот что! Без суда, как Макс говорит, и следствия! И это еще в лучшем случае!

– Нуу! – не поверил, хотел возразить Рагнар. Дескать, здешний король знал о пророчестве, понял бы что к чему. Разобрался…

Но тут подал голос Годрик. Тихо, неуверенно пробормотал:

– Да… И мой тоже…

И рыцарь не стал продолжать. Потому что так уж устроено большинство правителей: сначала отправляют на плаху, а потом уже разбираются. И если бывают среди них счастливые исключения вроде короля Робера Восьмого, это еще не значит, что король Невенорский будет принадлежать к их числу.

– Молодец, друг! – хлопнул он Эдуарда по плечу. – Лихо соображаешь! Мне лично и в голову не пришло! Кабы не ты – вот вляпались бы!

Его хвалили, он смущенно улыбался, все были довольны… И только излишне проницательная дочь сенатора Валериания ехидно посмеивалась про себя. Она одна из всех догадывалась об истинной причине спешного Эдуардова бегства: так уж устроены некоторые из мужчин, что свадьба для них страшнее плахи и топора…

Вековые заросли стремительно погибали.

Летом этот процесс выглядел бы эффектнее, по осени же, когда кусты стоят голые, он в глаза не бросался. Был только один явный признак увядания: отрубленные ветви не отрастали вновь, прежде гибкие и неподатливые, теперь они легко ломались.

На второй день пути стало возможным отложить мечи. Рагнар шел впереди, с медвежьим треском ломился сквозь заросли, прокладывал дорогу. Остальные трусили следом и радовались жизни. «Тото невенорцам будет хворосту на зиму!» – завидовала Ильза.

А на третий день кустарник кончился. Внизу, под обрывом, протянулось широкое русло Венкелен.

– Ой! Река! – удивилась девушка. – А я думала, мы назад, в ДаанАзар возвращаемся!

Право, ей стоило помалкивать! Избежала бы длинной и обидной нотации на тему: «Когда наконец боец Оллесдоттер научится ориентироваться в пространстве?»

Левобережный пейзаж выглядел скучным и пустынным. С реки тянуло промозглым холодом. Вода была серой и грязной, у берега плавали хлопья неприятной желтоватой пены, колыхались длинные, темнобурые водоросли, похожие на клубки змей с головы известного аполидийского чудовища горгоны. Мимо плыли вниз по течению большие бочки – верно, гдето неподалеку перевернулся плот. Одна, вторая, третья… Ильза насчитала всего одиннадцать штук, а потом отвернулась и не стала больше смотреть. Вид их почемуто навеял безотчетную тоску, захотелось плакать. Или это не в бочках дело, а в унылой серости осеннего дня, усталости и бесприютности?