Марк Даниэль Лахлан - Темный лорд. Заклятье волка

— Я нашла способ умереть. А теперь пережги веревки.

— Зачем?

— Чтобы история завершилась. Чтобы остановился кру­говорот страданий. Твоя любимая будет свободна от того, что преследовало ее все эти годы. Свободна от прошлого — от меня, потому что я и есть прошлое.

— Но те люди под холмом убьют меня.

— Это боги, и они будут сражаться там вечно, если толь­ко ты не освободишь волка или не выйдешь из пещеры.

— Значит, я буду сидеть тут вечно.

— Тогда твоя любимая умрет.

— Моя любимая уже мертва.

— Это верно. Но она будет умирать снова и снова, ужас­ной смертью, если ты не начнешь действовать.

Луис понимал, что женщина говорит правду. Но это было неважно. Беатрис мертва. Он же хотел только одного.

— Если я умру здесь, я отправлюсь во тьму?

— Да.

— Если я начну действовать, но у меня ничего не получится?

— Ты останешься здесь навечно.

— Я могу позвать богов или пойти к ним, тогда они уни­чтожат меня.

— Если ты не выпустишь волка, боги будут тебя благода­рить. Они построят тебе в Асгарде дворец, и ты будешь веч­но жить там без нее.

У Луиса мутилось сознание от этой подсвеченной пожа­ром темноты, от звериной вони, утробного рыка волка, от острых камней под ногами. Он сел.

— Пережги веревки. Вытащи меч. Освободи волка. Это твоя судьба.

Его маленькая лампа все еще горела, даже после трудного путешествия по радужному мосту.

— Такая мне уготована смерть?

— Да. Поторопись. Скала, к которой он привязан, непод­властна никакой магии, однако его разум волен бродить в остальных восьми мирах. Волк не знает, что ты пришел по­мочь ему, поэтому все равно может убить тебя у источника.

— И что тогда?

— Твоя любимая будет жить снова, снова умирать в муче­ниях.

Луис пошел к тому месту, где метался и тяжело дышал волк. Глаза зверя бегали из стороны в сторону, пока он на­блюдал, как приближается Луис. Когда он подошел, волк оскалил зубы и зарычал, и Луис содрогнулся от страха. Голос волка скрипел, словно корабельные снасти в шторм, а в его глазах горела застарелая ненависть.

Луис подумал о Беатрис. Это не были какие-то особенно до­рогие воспоминания, он просто увидел, как она улыбается ему. Сможет ли он вечно жить в этом месте, помня ее? Жить во дворце на равнине? Где-нибудь еще? Нет. Не сможет.

Он подумал, не обойти ли скалу сзади, чтобы пережечь ве­ревку там, где она была обмотана вокруг камня, но усомнил­ся, сможет ли донести туда лампу. Луис знал, что огонь не причинит зверю особенного вреда. Поэтому он прошел меж­ду связанными задними лапами к животу. Тело было обмо­тано таким количеством веревок, что он не знал, с какой на­чать. Поэтому просто поднес пламя к ближайшей, а заодно, хотя и не хотел, к шкуре зверя.

Когда волк почувствовал ожог, он принялся скалиться и рычать, тянуться к Луису громадной мордой. Веревки го­рели, чернели и лопались одна за другой. Луис видел, как пла­мя становится все ярче, пожирая путы. Зверь выл и рычал. Еще несколько веревок почернели и лопнули, и вдруг чудо­вищный волк смог пошевелиться.

Волк бросился на Луиса. Голова его дернулась назад, пока еще удерживаемая оставшимися путами, и он взвыл на та­кой ноте, что Луису показалось, этот вой сведет его с ума. Зверь пытался грызть меч, распяливший ему челюсти, и Лу­ис решил, что это лишь вопрос времени, когда волк освобо­дится окончательно, избавится от меча и разорвет его само­го в клочки.

Он поглядел на женщину, стоявшую рядом.

— Поспеши, — сказала она.

— Не хочешь помочь?

— Я уже мертва. У меня нет лампы, которую можно за­жечь.

— Возьми мою.

— Я не смогу дотронуться до нее.

Луис снова принялся орудовать лампой, и зверь натянул свои путы, когда огонь коснулся его кожи. Еще несколько веревок сгорело и лопнуло. И еще. Голова зверя поверну­лась, всколыхнув воздух рядом с Луисом. Дыхание волка было подобно дуновению ветра, и Луис отшатнулся. Волк пока еще не был свободен, но он раздирал оставшиеся путы когтями.

Луис заметил, что в пещере есть кто-то, кроме них. Он уви­дел краем глаза старика, который, скорчившись, сидел в те­ни. Старик был худой, но удивительно мускулистый, кожа у него была в черных пятнах, как старый доспех, на шее ве­ревка, один глаз пристально смотрел на Луиса, другой был зажмурен. В руке он сжимал длинное копье, сделанное из за­остренной палки.

Луис узнал его. Он не спутал бы его ни с кем. Это же тот старик, который скакал на восьминогом коне. Однако под холмом этот же самый старик по-прежнему сражался с великанами. Но он бог, подумал Луис, и может быть одновре­менно во многих местах.

— Король Смерть, — произнес он.

Рык волка разносился по всей пещере, зубы впивались в веревки. Зверь все равно пока не мог освободиться, верев­ки были натянуты слишком туго, и, чтобы избавиться от них, ему пришлось бы грызть собственное тело.

— Он не здесь, — сказала Луису женщина с изуродован­ным лицом. — Он сражается с великанами. Скала называет­ся Крик, и рядом с ней бессильна любая магия, даже его. И это большее, на что он сейчас способен. Не подходи к не­му, и он ничего тебе не сделает.

Старик отодвинул в сторону несколько камней и начертил что-то на песке. Руну, похожую на угловатую «К». Луису по­казалось, что она искрится, словно вода, движется, как дождь по склону холма.

— Что это значит?

— Ты не знаешь, и это значит, что ты в безопасности. Стой там, где стоишь.

— А ты?

Женщина подошла почти вплотную к руне, вглядываясь в нее.

— А я...

Ее тело дернулось, задрожало, она шагнула вперед и оста­новилась рядом с богом. Голова ее свесилась набок, плечи об­мякли, и она приподнялась на цыпочки, как будто вздерну­тая на невидимой веревке. Старик поднялся и вытянул руку с копьем, ткнув женщину в спину.

Она заговорила сдавленным голосом:

— Время еще есть. Великаны погибнут, и мы придем сю­да. Время пока еще есть. Нет! Нет! Это не я, это бог говорит через меня. — Женщина тянула руки к шее, словно пытаясь снять с себя что-то.

— Время для чего?

— Время для жизни и время для смерти. — Ее голос зазву­чал на октаву ниже. Теперь она говорила зычным голосом старика, полного ненависти.

— Чьей жизни, чьей смерти?

— Ее жизни, твоей смерти.

— Она уже ушла.

— Я король Смерть. Она не уйдет, пока я не прикажу.

— Так не приказывай.

— Ты причинил мне много вреда.

— Я всего лишь искал смерти.

— Не плати за то, чтобы увести ее от источника! — Это снова был голос женщины, ужасно хриплый и сдавленный.

— А какова цена?

— Умри от зубов волка, пока он не освободился от пут. По­следний раз он ел, когда мир был юным. — Женщина изви­валась и сражалась с чем-то, сдавившим ей горло. — Они снова свяжут его, пока он будет пожирать тебя. Волк должен освободиться для Рагнарёка. Боги должны умереть!