Марк Даниэль Лахлан - Темный лорд. Заклятье волка

— Я прошу, — сказал Луис.

— Я знаю, — сказал Локи. — Ты ведь явился сюда, чтобы найти смерть. Повелителя смерти.

Луис не мог сказать, как долго они шли по реке. Ему пока­залось, что целую вечность. Неделю? Много лет? В лунном свете его руки сделались какими-то удивительно красивы­ми, изящно очерченными. Творение Господа, мысленно за­ключил он. Творение Господа.

Корабль замедлил ход и пристал к берегу. Ночь стояла без­ветренная, и деревья сияли в лунном свете, такие же непо­движные, как те деревья из серебра, сделанные кузнецами и установленные в императорском дворце. Драккар прича­лил у развалин стены, Болли Болисон выпрыгнул на берег, чтобы обвязать вокруг пня канат.

— Вперед, — сказал бог, — за светом, за светом, что не ука­жет путь, но высветит все темные углы.

Луис сошел на речной берег. Ночь была прохладная, одна­ко не лишенная приятности, лес источал ароматы и казался живым от жужжания насекомых и уханья сов.

На развалинах стены он увидел одинокую маленькую лампу, в которой горел огонек, остальные рядом с ней были потухшими и холодными. Пламя казалось слабым. Луис кос­нулся его и увидел: Беатрис в морозном лесу, ее лошадь исхо­дит паром в свете восходящего солнца; Беатрис, обнаженная, в постели рядом с ним; она на носу торгового судна, привез­шего их в Константинополь, и синие воды Эгейского моря от­ражаются в ее глазах, делая их бирюзовыми. Тепло огня было словно тепло ее прикосновения, шум ветра в лесу был подо­бен звуку ее голоса, а луна висела над ним, будто глаз Бога, оце­нивавшего, достоин ли он называть Беатрис своей женой.

— Мертвые не ждут, — сказал с корабля бледнокожий бог. — Сделай то, что необходимо, то, что требуется.

Луис взял со стены другую лампу. Она была мокрая, по­этому он вытер фитиль о свою одежду и наклонил, чтобы он пропитался маслом. Затем он зажег его от единственной го­рящей лампы. Огонек занялся не сразу, несколько раз гас, но затем запылал.

— Это моя лампа, — сказал Луис, отступая от стены.

— Однако же ты не взял ее, чтобы осветить путь.

— На что она мне?

— А для чего вообще нужна лампа? Разгонять темноту.

Осторожно неся лампу перед собой, Луис вернулся на борт драккара, корабль отчалил от берега и заскользил дальше. Сначала Луис думал, что они возвращаются в Константино­поль, потому что на небе клубились черные тучи, и огни вспыхивали и мерцали вдалеке.

Берег исчез. Залитая лунным светом река перестала быть белой, три потока света — красный, золотистый и голубой — заиграли под килем их корабля, яркие лучи пронизывали рангоут и паруса. Луис вытянул руки, глядя, как лучи стру­ятся между пальцами.

— Где это мы?

— На Биврёсте.

— Но что это?

— Мост, соединяющий земли людей с землями богов. Ра­дуга из трех цветов.

— И мы поплывем на корабле по мосту?

— По-твоему, это чудеснее, чем ходить по мосту из света?

— Женщины у источника прядут свет.

— Они прядут всё. Все мы всего лишь то, что они спряли.

— Куда мы направляемся?

— В земли мертвых. На равнину Черной Луны.

— А кто вот эти, которые едут с нами?

Луис замечал в потоках света силуэты. Люди? Призраки? Демоны? Он не мог определить. Некоторые походили на ве­ликанов с пылающими головами, некоторые напомина­ли трупы с изъеденными лицами и сгнившими глазами, не­которые были похожи на уродливых согбенных мужчин, некоторые на гигантских женщин. Нет, без сомнения, де­моны.

— Это враги смерти. Они следуют за тобой и твоим огоньком.

— Я не хочу таких последователей.

— Мир и без того постоянно слышит чьи-то желания. Здесь выбора нет. Только предназначенье.

— Куда я иду?

— Куда ведет тебя судьба.

Потоки света делались все ярче, и в конце концов Луису пришлось прикрыть глаза ладонью. Раздался громкий рев, крики, потянуло запахом гари. Луиса швырнуло на палубу ко­рабля, падая, он закрыл свою маленькую лампу. Свет вокруг сделался нестерпимо ярким, даже крепко зажмурившись, он видел сквозь веки алое свечение. Рев становился все громче и громче, и он узнал в этом звуке шум битвы — чудовищный грохот кузницы, когда сталь ударяет о сталь, шлепки и треск, вонь гари. Драккар ткнулся в берег, и Луиса выбросило из не­го, от удара о землю он едва не задохнулся. Во рту стоял при­вкус золы и песка. Просто чудо, что лампа, которую он забрал со стены, все еще была у него в руках.

Открыв глаза, он увидел, что огонек до сих пор горит, но во­круг него царит хаос.

Он лежал у входа в большую пещеру в скалах. Под ним рас­кинулась залитая звездным светом равнина. Вдалеке вставал гигантский город, стены которого были даже выше стен Константинополя и горели, словно ночное солнце. От неистово полыхающего пожара облака над городом отливали красным, будто бы небо превратилось в зверя с раной в боку. Недале­ко от него Болли Болисон и другие викинги сражались с ры­жебородым великаном, который вертел громадным боевым молотом над головой, вокруг себя, за спиной, не давая воз­можности подступиться к нему. Здесь же был искореженный одноглазый старик, которого Луис видел у источника, все его тело было в пятнах крови и татуировках, единственный глаз горел жаждой битвы; сжимая в руке копье, старик колол и бил ногами врагов в три раза выше себя, которые пытались стащить его с коня. А что за конь! У него было восемь ног, он лягал и кусал великанов, пока его всадник разил их копьем. Один великан был охвачен пламенем, но сражался как ни в чем не бывало, другой размахивал чудовищным мечом и рубил всадника, но не мог причинить ему вреда. Луис по­нял, что одноглазый всадник и рыжебородый с молотом не просто сражаются с противниками, но еще и пытаются до­браться до его пещеры.

Он вдруг почувствовал, что вокруг стоит резкий живот­ный запах.

Внутри пещеры было нечто, что он сперва принял за на­громождение камней, однако глазам потребовалось всего мгновение, чтобы увидеть. Это была вовсе не груда камней, а зверь, волк-великан, в пять человеческих ростов в длину и в два человеческих роста в холке. Волк был связан тонки­ми нитями, похожими на паутину, которые впивались в те­ло и резали его. Он рвался из пут, как будто в забытьи, зеле­ные глаза его были пусты, язык свешивался наружу. Из пасти, распертой длинным и широким мечом, стекала струйка слю­ны. Волк был привязан к неимоверно высокой черной скале, которая уходила куда-то к сводам пещеры и сама по себе все­ляла ужас. Волк разодрал себе бок, и кровь ярко блестела в свете пожарища.

Рядом с Луисом оказалась женщина с изуродованным ожогом лицом, та самая, которая как он видел, утонула в ис­точнике.

— Веревки, — сказала она. — Пережги веревки.

— Как ты сюда попала?