Клайв Льюис - Хроники Нарнии

Все это время Джил болталась туда-сюда, то помешивая пищу в котле, то с завистью поглядывая на ишака и единорога: как те за милую душу уминают травку! Сколько раз за то утро она пожалела, что родилась не травоядной!

И вот, когда жаркое поспело, все вдруг ощутили, сколько сил потрачено на ожидание, и навалились на еду. И наелись до отвала. Потом три человека и гном уселись на пороге башни, четвероногие улеглись на травке перед ними, гном (испросив разрешения у каждого по очереди — от Джил до Тириана) закурил трубку, а король сказал:

— Ты, друг Поджин, наверняка знаешь о наших недругах больше нашего. Расскажи все, что тебе известно. И прежде всего, как они объяснили мое исчезновение?

— Хитро объяснили, государь, хитрее не придумаешь, — отвечал Поджин. — А все кот, Рыжий, он все придумал. Этот Рыжий, ваше величество, он пронырливее всех котов. Вот что он сказал. Будто шел он мимо дерева, к которому злодеи вас привязали, и будто вы — прошу простить меня — вопили, хулили и проклинали Эслана такими словами, что, как сказал он, «повторить язык не поворачивается». Асам-то сидел такой чопорный, такой приличный — вы же знаете, как умеют коты притворяться, когда им надобно. Ну вот. А потом вдруг, как молния, — это кот говорит, — сам Эслан явился и проглотил ваше величество зараз и целиком. Ну, животные задрожали от страха, а некоторые так и вовсе с копыт долой. А Обезьяныч, Глум-то, и говорит. Вот, говорит, глядите, что Эслан делает с теми, кто его не уважает. Это всем вам урок. А бедные звери завизжали, заскулили, мол, да, да, это нам урок. Вот так и получилось, государь: никто не подумал, что вас спасли друзья; все только еще больше испугались и покорились Обезьянычу.

— Какая дьявольская игра! — вскричал Тириан. — Этот Рыжий, очевидно, ближайший подручный у обезьйны.

— Это еще вопрос, ваше величество, кто у кого теперь в подручных ходит, — ответил гном. — Обезьяныч-то напился пьяный. А во главе заговора, я думаю, стоят Рыжий да Ришда, военачальник калорменцев. И еще, я думаю, это Рыжий наговорил гномам, что во всем виноваты вы. И вот почему я так думаю. Потому что в самую полночь прошлой ночью у них была встреча. Я как раз шел домой да вдруг вспомнил, что забыл свою трубочку. Вот эту самую трубочку — старую да любимую. Ну, я и воротился за нею. Только до места не добрался еще (а тьма вокруг тьмущая), вдруг слышу, вроде кошачий мяв, а в ответ калорменец: «Здесь я… только потише», — тут я и замер как вкопанный. Так вот, эти двое были Рыжий да таркаан Ришда, я сам слышал, как они друг друга называли. «Благородный таркаан, — это кот говорит, и голосок у него такой шелковый, — я,— говорит, — хотел бы знать точно, что мы имели в виду, когда утверждали, что Эслан не больше, чем Таш?» «А я нисколько не сомневаюсь, — отвечал ему калорменец, — что тебе, о проницательнейший из котов, не хуже моего то ведомо». «То есть, — сказал Рыжий, — это значит, что нет и не было ни того ни другого». «Именно так, — сказал таркаан, — и для просвещенных это не новость». «Стало быть, мы понимаем друг друга, — промурлыкал кот. — Вам тоже надоела эта обезьяна?» «Глупая, жадная, грубая тварь, — отвечал таркаан. — Но до времени он нам нужен. Наше дело, чтобы все оставалось в тайне, и чтоб Обезьяныч исполнял нашу волю». «А еще лучше, — сказал Рыжий, — приглашать наиболее просвещенных нарнианцев к нам в советники: по одному и только тех, кого мы сочтем достойными. Потому что те, кто вправду верит в Эслана, в любой миг могут от нас отвернуться — стоит только Обезьянычу выдать свою тайну. Но те, кому наплевать и на Таша, и на Эслана, кто знает свою выгоду и ждет награды от тисрока, когда Нарния войдет в состав Калормена, они останутся с нами». «Да будет так, о лучший из наилучших котов, — сказал таркаан. — Но при отборе следует быть осмотрительным».

Гном рассказывал, а между тем вокруг все как-то переменилось. Когда садились на порог, пригревало солнце. А теперь ишак дрожал мелкой дрожью. Брильянт понурил голову. Джил, оглядевшись, сказала:

— Солнце спряталось.

— И почему-то холодно, — подтвердил Глуп.

— Клянусь львом, и вправду похолодало! — откликнулся Тириан, грея дыханием руки. — А еще какая-то вонь! Уф!

— Тьфу! — Зажал нос Юстейс, — Похоже на мертвечину. Может, дохлая птица? Только почему мы не чуяли прежде?

Вдруг Брильянт, вскочив на ноги, развернулся на месте и указал на что-то своим синим рогом.

— Смотрите! — вскричал он. — Смотрите, вон там! Видите?!

Все увидели, и лица их исказил невыразимый ужас.

В тени деревьев на дальней стороне поляны что-то двигалось. Двигалось очень медленно, скользило на север. С первого взгляда это «что-то» можно было принять за клубы дыма, серые и полупрозрачные. Однако пахло не дымом, а трупной гнилью. Кроме того, это облако не клубилось, как дым, но сохраняло очертания грубого подобия человека; оно имело птичью голову — хищную, с изогнутым твердым клювом, а четыре руки, поднятые над головой, тянулись к северу, будто целясь схватить Нарнию, и скрюченные пальцы — все двадцать — завершались длинными кривыми клювообразными когтями. Там, где чудище проходило, скользя над травой, трава, казалось, вяла.

Глуп, увидев это, взревел дурным голосом и ринулся в башню. Джил (а она, как вы знаете, была не робкого десятка) закрыла лицо руками, чтобы ничего не видеть. Остальные же, не отрываясь, следили за этим существом, покуда оно не утекло в лесную чащу. И снова солнце выглянуло, и птицы вновь запели.

Только после того, как тварь исчезла, к нашим героям вернулось дыхание и способность двигаться, а то сидели как окаменевшие.

— Что это было? — прошептал Юстейс.

— Однажды я видел что-то похожее, — сказал Тириан. — Но тогда оно было каменное, позолоченное, а вместо глаз — самоцветы. Тогда я был не старше тебя и гостил у тисрока в Ташбаане. Он повел меня в большой храм Таша. Там я и видел эту статую над алтарем.

— Это что же выходит? Это, выходит, был Таш?

Тириан, не ответив Юстейсу, обнял Джил за плечи:

— Как вы, сударыня?

— Ничего, — Джил отняла руки от бледного лица и попробовала улыбнуться. — Все в порядке. Просто мне стало немного дурно.

— Да, — молвил единорог, — похоже, это настоящий Таш.

— Угу, — согласился гном. — А дурак Обезьяныч в Таша не верил, и за это поплатится! Он Таша позвал — а Таш возьми да явись.

— А куда оно… он… эта штука ушла? — спросила Джил.

— На север, в сердце Нарнии, — отвечал Тириан. — И в Нарнии останется. Они призвали его, и он прибыл.

— О-го-го! — загоготал гном, потирая волосатые руки. — Вот подарочек Обезьянычу. А не призывай демонов, коль не ведаешь, что к чему.

— Кто знает, к обезьяне ли идет Таш, — заметил Брильянт.