Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 8. Операция “Хаос”. Танцовщица из Атлантиды

Я посмотрел на нее куда более уважительно. С тех пор как человечество научилось преодолевать разрушительное влияние холодного железа и началась эра магии — мир весьма нуждался в отчаянных, дерзких людях- И, похоже, эта девушка была как раз из таких.

Абрамс принес две тарелки с едой. Выглядел Абрамс грустно, и я бы хотел пригласить его посидеть с нами — если бы нам не нужно было обсудить детали секретной миссии.

Капитан Грэйлок превратила кофе в мартини — не слишком сухой, а неаппетитную кашу — в отличные бифштексы; и это был мой лучший ужин за последний месяц. После бренди девушка немного расслабилась, и я понял, что ее жестокая деловитость — просто форма самозащиты; ведь ей приходилось иметь дело со всякими типами… и мы стали звать друг друга по имени — Стивен и Вирджиния. Но вот стемнело — и нам пришлось отправляться в путь.

Вы можете подумать, что это чистое безумие — посылать всего двух человек (один из которых — женщина) во вражеские расположения с заданием, подобным нашему. Тут бы следовало вызвать бригаду рейнджеров — по меньшей мере. Но в наши дни благодаря науке война очень изменилась — так же как промышленность, медицина, да и просто обычная наша жизнь. Но, конечно, предприятие наше было отчаянным — однако не из тех, в которых может дать результаты численное превосходство.

Видите ли, несмотря на то что практически любой человек может научиться незатейливой ворожбе, с помощью которой он управится с модернизированной метлой, или пылесосом, или револьверным станком — лишь немногие становятся истинными адептами. Тут недостаточно многолетней учебы и практики, тут нужен прирожденный талант. Это то же самое, что быть человекозверем, оборотнем: если у вас есть необходимые хромосомы, вы оборачиваетесь в родственное вам животное почти инстинктивно; а в противном случае вы можете трансформироваться лишь с помощью сил, направленных на вас извне.

Мои друзья-ученые объясняли мне, что Искусство магии чем-то сродни теории неопределенностей Кантора. При некоторых условиях часть равна целому, и так далее. Одна хорошая ведьма может справиться с делом — а большее число людей просто увеличит риск обнаружения; тем самым подвергнется опасности слишком ценный персонал. Поэтому Ванбруг был абсолютно прав, отправляя нас вдвоем.

Да, в армейских правилах заложен здравый смысл — беда лишь в том, что иногда вам приходится испытывать его действие на себе.

Мы с Вирджинией переоделись, повернувшись друг к другу спиной. Она надела брюки и походную куртку, а я — эластичный костюм, который не помешал бы мне, обернись я волком. Мы надели шлемы, обвешались оружием и взглянули друг на друга. Даже в мешковатом зеленом костюме девушка выглядела отлично.

— Ну, — ровным голосом сказал я, — отправляемся?

Разумеется, я не испытывал страха. На каждого новобранца налагают специальные военные чары против страха. Но мне все же не нравилось то, что нам предстояло сделать.

— Чем скорее, тем лучше, — ответила она. Подойдя к выходу из палатки, девушка свистнула.

Откуда-то сверху спланировала метла и приземлилась точно перед Вирджинией. Несмотря на модную отделку хромом, метла была просто отличной. Сиденья из вспененной резины, противоударное устройство, удобное заднее сиденье — все это ничуть не напоминало армейский транспорт. Помощником Вирджинии оказался гигантский кот, похожий на пушистый сгусток мрака — с недобрыми желтыми глазами. Он выгнул спину и негодующе фыркнул. От дождя кота прикрывали особые чары — но ему не нравился чертовски сырой воздух.

Вирджиния пощекотала его под подбородком.

— Ох, Свартальф, — сказала она. — Хороший котик, умница мой, принц тьмы… если мы переживем эту ночь, ты будешь спать на подушках, мягких, как облака, и лакать сливки из золотой чашки.

Кот вздернул уши и замурлыкал басом.

Я устроился на заднем сиденье, вдел ноги в стремена и откинулся назад. Девушка села впереди и напевно забормотала чары, управляющие метлой. Метла со свистом рванулась вверх, земля исчезла из виду, лагерь растворился во тьме. Но мы оба обладали ведьмовским зрением — по сути, это инфракрасное видение, — так что не нуждались в фарах.

Поднявшись над облаками, мы увидели гигантский свод, усыпанный звездами; а внизу бурлила тусклая белизна. Я приметил и парочку П-56, патрулирующих неподалеку; они были нагружены до отказа автоматическими ружьями. Мы оставили их позади и помчались на север. Я пристроил на коленях автоматическую винтовку Браунинга и сидел неподвижно, слушая свист рассекаемого воздуха. Далеко внизу, в густой тени холмов, я отметил вспышки артиллерийской дуэли. Но вспышки были слишком частыми… никто не смог бы с такой скоростью бросать чары, запускающие и взрывающие снаряд. Я припомнил доходившие до меня слухи о том, что генерал Элктрик разработал систему, позволяющую произносить нужные формулы за микросекунды…

Троллбург находился всего в нескольких милях от наших позиций. Я увидел впереди бесформенную, мрачную громаду города. Вот где пригодилось бы атомное оружие! Но пока в Тибете вращались антиядерные молитвенные колеса, атомная бомба оставалась лишь научной фантастикой. Я почувствовал, как напряглись мои мышцы. Вирджиния плавно направила метлу вниз.

Мы приземлились в небольшой роще. Девушка обернулась ко мне.

— Их заставы должны быть где-то поблизости, — прошептала она. — Я побоялась опускаться прямо в городе, на крыши — нас слишком легко могли заметить. Придется нам начать отсюда.

Я кивнул:

— Хорошо. Дай мне минутку.

Я направил на себя магическую вспышку. Трудно поверить, что еще каких-то десять лет назад трансформация полностью зависела от полнолуния! А потом Вайнер доказал, что вся суть процесса в том, чтобы направить поляризованную волну определенной длины на шишковидную железу — и корпорация «Полароид» сделала очередной миллион долларов или около того, запустив в производство «линзу оборотня». Да, в нашем ужасном и прекрасном веке жить нелегко — но я не захотел бы жить в другое время.

Меня охватили знакомые ощущения: вибрация, короткое пьянящее головокружение и почти экстатическая мгновенная боль… Атомы менялись местами, создавая новые молекулы, нервы прорастали в новых направлениях, кости на долю секунды стали текучими, мускулы обвисли… А потом я стабилизировался в другом обличье, встряхнулся, просунул хвост в клапан облегающих штанов и обнюхал руку Вирджинии.

Она потрепала мою шею, пониже шлема.

— Хороший мальчик, — шепнула она. — Давай, вперед!

Я повернулся — и растворился в кустах.

Многие писатели пытались изобразить, как чувствует себя оборотень, — и все они потерпели неудачу, потому что в человеческом языке просто нет нужных слов. Мое зрение потеряло прежнюю остроту, звезды надо мной превратились в размытые пятна, и мир стал выглядеть бесцветным и плоским. Но зато я слышал все так резко, что ночь казалась мне наполненной грохотом, я улавливал даже ультразвук; и целое море запахов заполнило мои ноздри — запахи травы и жидкой грязи, горячая сладкая струйка запаха полевой мыши, пробежавшей неподалеку… резкий чистый запах машинного масла и ружей, дух табака… О бедное глупое человечество, не способное ощутить всю красоту этого мира!