Сергей Крускоп - Дыхание дракона

— Полагаю, в вас есть кровь еще кого-то, кроме эльфа и человека. Если ваш отец был эльфом, как вы говорите, то, вероятно, ваша мать — не совсем человек.

— Это трудно проверить. — Ивона вздохнула. — Она погибла, когда мне было несколько месяцев.

— Скорблю о вашей матери.

— Я ее совершенно не помню… — Девушка вдруг подняла глаза на смотрителя. — А как вы меня назвали?

. — Охотниками эльфы называют магов, занимающихся нежитью и магическими существами. Нет, не совсем точно… Скорее, магов, чувствующих живые существа и черпающих часть своей силы из природы Живого. Грубо говоря, это маги, чья стихия — Жизнь.

— Что, так заметно, что я занимаюсь магией?

— Для меня заметнее, чем для человека. Но посудите сами: вы неместная и приехали в наш город недавно. Прибыли явно не в экипаже и, судя по одежде, не в свите какой-нибудь особы, а скорее с купеческим обозом. А для чего такая девушка, да еще полуэльфийка, может понадобиться в обозе? Скорее всего, она маг и нанята для обеспечения магического прикрытия. Это все мог бы на моем месте сказать и человек, если он не полный дурак.

— Понятно… Ну, я пойду, посмотрю. Было очень приятно побеседовать с вами.

— Взаимно. Мы можем продолжить нашу беседу в любое время, если у вас появится такое желание.

В холле посетителей встречал бюст герцога-мецената, щеголявший неожиданно пышными баками и сгорбленным носом, вызывавшим ассоциацию с корабельным тараном. Над основателем музея расположились портреты барона Жувье и господина Низкогорова-Северного. Оба великих магистра наук сжимали в руках по увесистому гримуару, но, судя по суровым взглядам, направленным друг на друга, коллеги, скорее всего, собирались использовать эти тома в качестве последнего аргумента в дискуссии, нежели для чтения.

Оставив магистров с их безмолвным противостоянием (присмотревшись, Ивона обнаружила, что на обоих гримуарах стоит одно и то же название, только на разных языках), девушка прошла в зал.

М-да… Герцог и его капиталы поработали неплохо, было чем гордиться. Когда-то Ивона в одной из книг видела гравюры, посвященные университетскому собранию редкостей в Веяте. Но если доверять этим гравюрам, то заведение, в котором она находилась сейчас, было основательнее веятского.

Ивоне даже трудно было представить такое многообразие природы и ее созданий! В зале вдоль стен стояли плоские дубовые шкафы с прозрачными дверцами, за которыми были видны бесчисленные птицы и насекомые, звери и гады, чудовищные рыбы, выловленные из морских глубин, крабы, раки и зоофиты [5] собирательное устаревшее название для губок, кораллов и некоторых других примитивных животных . Стены над витринами были увешаны охотничьими трофеями герцога, его титулованных предков или друзей. На деревянных медальонах висели головы сохатых, оленей, уров, вепрей и каких-то незнакомых зверей: у одних рога были прямые и острые, у других — толстые, сросшиеся на лбу основаниями. Была здесь и голова таинственного зверя вепрелона — не меньше урьей, с огромными желтыми клыками и короткой темно-бурой гривой. Более крупные экспонаты располагались в середине зала, обнесенные канатиком. Какие-то из существ, выставленных на обозрение, демонстрировали плоды кропотливого труда таксидермиста, другие предстали в виде скелетов.

Ивона прошла мимо чучел косули, лани, дикой лошади и остановилась перед огромным зверем с широкими ушами, длинным хоботом и торчащими вперед бивнями. Вид этого гиганта вполне мог потрясти неискушенное воображение, но рядом, для сравнения, покоился череп существа куда более крупного и с поистине громадными загнутыми бивнями. «Индрик-зверь», — гласила бронзовая табличка. Понятно, почему от него только череп, -индрик же не выносит солнечного света и, оказавшись на нем, гибнет.

Двигаясь вдоль витринных шкафов, Ивона завернула за угол и наткнулась на единорога. Знавшая зверя по описаниям и по одной плохой гравюре (хотя поговаривали, что стадо единорогов живет в королевском парке в Веяте, а их небольшие дикие табуны еще попадаются в районе Кверка), она ожидала увидеть действительно коня с рогом. Однако же произведение таксидермиста было сходно с конем весьма отдаленно. Это чучело явно не относилось к особым успехам мастера, но все же было понятно, что ноги зверя куда массивнее лошадиных и оканчиваются раздвоенными копытами (выдавая родство с парнокопытными быками и оленями). Рог, правда, был аккуратно спилен — то ли злоумышленниками, то ли самими работниками Мусеона, дабы этих самых злоумышленников не вводить в искушение.

За единорогом начинались шкафы с ископаемыми костями давно вымерших монстров. Проходя мимо коричневых и черных костей и черепов, окаменевших от времени, проведенного в земле, Ивона увидела в конце зала колоссальную пасть. В этой пасти она могла бы стоять в полный рост без труда, а при некотором старании и проехать сквозь нее верхом. Размерам пасти соответствовали и зубы — чуть ребристые, конические, куда больше наконечника копья.

«Череп морского змия, издохшего на берегу Восточного моря лета 7608-го», — гласила надпись на табличке. Ивона читала о китах и даже о том, что жители восточных побережий, главным образом морские эльфы, охотятся на них с больших лодок.

Та же тварь, которой когда-то принадлежали лежащие здесь челюсти, может, и не превосходила кита величиной, но была достаточно свирепой, чтобы охотиться с равным успехом и на китов, и на лодки китобоев.

Продолжая коситься на останки морского змея, девушка прошла сквозь арку и оказалась в другом зале. Зале Разумных рас.

Все знают, что в мире существует семь Разумных рас (не считая различных видов полуразумной нежити и, разумеется, драконов). Но если увидеть гнома или эльфа в человеческом городе еще можно, то об остальных расах Ивона имела смутно-книжное представление. Как вероятно, и большинство обитателей Берроны, которых и вознамерились просветить создатели Мусеона. Использовать для этой цели чучела разумных существ было бы, разумеется, негуманно, поэтому вместо них в зале стояло семь раскрашенных восковыми красками ростовых статуй.

Мимо Очень Среднего Человека в портах до колен Ивона прошла без интереса. Ничего нового для себя она не почерпнула. Учитывая, что Турвин — город все-таки человеческий, наличие здесь такой статуи было либо следствием педантичности, либо некоторой данью уважения прочим расам.

Возле эльфа, эдакого красавца-мужчины, высокого и статного, с длинными серебристыми волосами, Ивона задержалась. Эльфов она видела только издали, если не считать смотрителя. И сейчас, глядя на этого, вероятно, тоже Очень Среднего Эльфа, ей стало понятно, что смотритель действительно не чистокровный представитель Древнего Народа.