Вера Чиркова - Портрет прекрасной принцессы

— Скажите, милорд Борсайд, вы принесли во дворец такое опасное зелье только затем, чтоб припугнуть лорда Антора? Не могли же вы не догадываться, что пострадаете первым?

— Я собирался убить вашего драгоценного лорда и всех его приспешников, — с садистским наслаждением тянул слова Борсайд, — а для себя и тех, кто мне сможет пригодиться, припас противоядие. Мало кто знает, что первые три дня, пока золотая плесень еще только распространяется по телу, она не опасна. Опасен яд, который потом выделяют в кровь зараженного ее невидимые корни. Но об этом вам подробнее расскажут матросы с яхты «Южная звезда».

В кабинете воцарилась просто гнетущая тишина, каждый пытался справиться с нахлынувшим отчаянием по-своему. Милорд стиснул в кулаках несчастное пресс-папье с такой силой, что костяшки пальцев стали синеватого цвета, Элессит в ужасе широко распахнула и без того огромные глаза, неверяще вглядываясь в сидящее посреди комнаты чудовище. Рамм почему-то закрыл ладонью рот, а Зигель, до этого наполовину витавший в своих мечтах, уставился на лорда, еще вчера казавшегося ему таким гостеприимным и милым хозяином, с нескрываемым омерзением.

— Милорд… — справившись с собой, попытался задать следующий вопрос Баморд, но консорт остановил его резким взмахом руки.

— Где это противоядие?

Его свистящий шепот был страшнее пения черной песчаной гюрзы, крадущейся ночью по бархану к своей жертве. Глаза потемнели и сузились, а руки словно начали тянуть из земли нечто невидимое, но жуткое. Только в этот миг я догадался сопоставить недавнюю лекцию герцога о магии с тем фактом, что он сам является далеко не простым служителем Зеленого монастыря.

— Ничего не получишь… — полузадушено выдавил преступник, которого давила и ломала неведомая сила, — пока… не вернешь украденное.

— Что такое? Я? У тебя? Украл? — разом отпустив призванную им силу, недоуменно уставился на Борсайда монах, и в его взгляде появилось явное сомнение в душевном здравии противника.

Впрочем, я и сам так решил, устраивать заговоры и играть в смертельные игры ради даже самой драгоценной вещи может лишь настоящий безумец. Мы ошеломленно уставились на пленника, пытаясь рассмотреть в бледно-голубых глазах и надменном, злом лице неоспоримые признаки душевной болезни, а он холодно рассматривал нас. Потом мрачно ухмыльнулся и резко, как топор в дерево, швырнул в консорта всего одно слово:

— Алексанит.

Что? Чушь какая-то, мотнул я головой, это же имя герцогини?! И все знают, что ее светлость утянул неизвестно куда старинный артефакт! С веселым возмущением обернувшись к монаху, убедиться, что и он думает так же, я с изумлением натолкнулся на помертвевшее лицо и потерянные зеленые глаза, ставшие бездонными от невыносимой боли.

— Папа!

Элессит с отчаянным криком бросилась к отцу и, обхватив обеими руками его голову, крепко прижала к груди.

— Не верь, он все врет! Я знаю… она мне говорила! Я… хорошо запомнила, что ты самый лучший!

— Это из-за тебя она осталась с ним! — с ненавистью бросил принцессе милорд. — Из-за тебя ложилась под нелюбимого! Ты сделала из Алексанит шлюху!

— Милорд, вы забываетесь! — возмущенно вскочил со своего места Десмор, но меня уже тоже несло волной гнева.

— Сядь, Рамм, — коротко приказал я, направляясь к пленнику, и северянин послушно опустился на стул, — я сам с ним поговорю.

— А я не собираюсь… — начал было очередную тираду негодяй, но вынужден был смолкнуть.

Еще никому не удавалось разговаривать с заткнутым ртом. В самом прямом смысле — прихваченной мною со стола крахмальной салфеткой.

— Когда я говорю, что собираюсь поговорить, — склонившись к Борсайду, насмешливо сообщил я, — это значит — все остальные должны помолчать. Мне очень жаль, что пришлось потратить на вас салфетку, но, во-первых, я не терплю, когда про женщин говорят таким тоном, а во-вторых, не желаю давать вам возможности плеваться как самое вредное ездовое животное. Слово из семи букв, не угадали? Я так и думал, что вы не знаете. Что? Не слышу. Сейчас выну салфетку.

Я специально молол всякую чушь, отвлекая на себя внимание окружающих, давая время консорту и его дочери утешить друг друга.

— Знаю, верблюд! — злобно рявкнул милорд, едва салфетка была выдернута у него изо рта, и тут же возмущенно замычал, немедленно получив ее обратно.

— Хорошо, верю, что с верблюдом вы знакомы, я сразу понял, что именно у него вы научились так отвратительно себя вести, а теперь поговорим о главном. — Мой голос мгновенно потерял игривость и стал тверже стали. — Вы думаете, что запугали всех своими угрозами и теперь получите желаемое? Не надейтесь. Мы немедленно отправим во все ваши дома и дворцы стражников и соберем всех их обитателей в одном замке, самом надежном. Всех до единого, включая стареньких нянюшек, конюхов и ваших родственников. Посадим всех в подвал, вместе с вами, разумеется, и бросим в окно пузырек с золотой плесенью, предварительно объяснив несчастным, по чьей вине они будут страдать. И не думайте, что я блефую, люди Дуна — мои друзья, я не один год делил с ними кусок хлеба и глоток пресной воды, пережидал многодневные штили и боролся с яростными штормами. Они мне ближе, чем братья, и за противоядие для них мне не жаль всех ваших тетушек, дядюшек, племянников и бастардов.

Произнося эту речь, я, не отводя глаз, следил за противником, незаметно выделяя ключевые слова и ловя его малейшую реакцию. Как бы ни владел милорд собой и каким бы ловким лицедеем он ни был, в такой напряженной обстановке полностью скрыть свои чувства ему не удалось. При упоминании тетушек и бастардов его дыхание сбилось, а на висках появились крошечные капельки пота.

Вот оно как! Сам с пылающими гневом глазами громогласно обвиняет консорта в воровстве его собственной жены, делая при этом довольно многозначительные намеки на запутанные любовные отношения, и в то же время не отказывает себе в удовольствии плодить бастардов?

— Хотя, судя по вашей реакции, — с жестокой прямолинейностью открываю ему свои карты, — вполне достаточно будет одних бастардов. Да и пузырек разбивать не придется. Баморд, думаю, тебе пора отправлять стражников на поиски незаконных деток милорда Борсайда и слуг, которые смогут указать, где содержатся матросы. Да не скупитесь, платите за помощь золотом. Милорд ведь богат? А вы, Борсайд, пока попробуйте представить, как встретят ваших милых деток морские волки, когда им подробно объяснят, что к чему.

Отвернувшись от милорда, я спокойно направился к столу, стараясь не смотреть в изумленные глаза Зигеля. Ну да, я и сам знаю, что был просто отвратителен в роли не знающего ни малейшего сострадания пирата. Но не менее твердо я знал и другое: только таким угрозам может поверить негодяй, подобный Борсайду. Потому что самому ему даже в голову бы не пришло кого-то пожалеть.