Мария Архангельская - Пока не устану жить

— Остановить её? — негромко спросил он, оглянувшись на меня. Я качнула головой, и тут же пожалела об этом.

— Пусть идёт.

Остальные зашевелились, но расходиться не спешили, словно ждали чего-то. Я не заметила, как рядом с нами оказался Симон.

— Как вы, Сандрин? — спросил он.

— Никак, — ответила я, с тупым интересом наблюдая, как Карл Ведеман подходит к лежащему в позе зародыша Барру, приостанавливается на мгновение, глядя на него сверху вниз, и вновь отходит. Я сжала обнимавшую меня руку Кристиана:

— Крис… Давай уйдём отсюда…

— Давай, — согласился Кристиан. — Ты в состоянии перемещаться?

— Нет, — во рту было горько, желудок сжимался, и я боялась, что меня вывернет прямо здесь.

— Разрешите мне, — неожиданно сказал материализовавшийся рядом Ведеман. Пользоваться его помощью мне не хотелось, но других вариантов, похоже, не было, и я кивнула. Сейчас я согласилась бы на что угодно, лишь бы побыстрей добраться до подушки. Ведеман оглянулся и громко сказал:

— Господа, подойдите, пожалуйста, ко мне.

Все сгрудились вокруг нас. Снова ощущение полёта, закончившееся в знакомом зале с чёрным зеркальным полом. Оттуда Крис полу-отвёл, полу-отнёс меня в мои комнаты. В ванной меня наконец вырвало, после чего кто-то — я уже не помню, сам Кристиан, или горничная — помог мне стянуть одежду и уложил на кровать. Я отключилась, едва коснувшись простыней.

Король умер — да здравствует король! В справедливости этих слов мне довелось убедиться уже на следующее утро, когда я вдруг обнаружила, что в полку моих вассалов значительно прибыло. Как Шевалье и говорил, победитель получает всё, чем владел побеждённый, в том числе и его людей. И хотя принесение новой присяги — дело сугубо добровольное, желающих отказаться, как правило, не находится.

Проснулась я поздно, и на этот раз никто не стал меня будить. Голова моя всё ещё была тяжёлой, но вполне ясной, так что встала я без особого труда, но голодной, как волк. Видимо, этого ожидали, так как на столике обнаружился обильный горячий завтрак, прикрытый заклинанием поддержания температуры. Кроме того, моя одежда оказалась выстиранной, высушенной и аккуратно выглаженной.

Спустившись в гостиную, я обнаружила там Кристиана, уютно устроившегося в уголке с книгой в руках. При виде меня он встал и, быстро подойдя ко мне, крепко обнял. Затем отодвинулся и испытующе взглянул в лицо:

— Как ты?

— Жива, — слабо улыбнулась я.

— Ты хоть выспалась? Вид у тебя всё ещё такой… Может, хочешь выпить чего-нибудь? — он усадил меня в большое кресло. — Я проинспектировал твой бар, тут есть неплохое бренди. Или лучше водки?

— А тут и водка есть?

— Есть, вот, — Крис продемонстрировал мне бутылку «Смирновской», — видимо, решили, что раз ты русская, то без водки никак нельзя. Будешь?

— Нет, лучше бренди. «Смирновская», конечно, одна из лучших марок, но я не люблю водку.

Крис подал мне широкий бокал и уселся на поручень моего кресла, обняв меня за плечи. Я прислонилась к нему и отпила глоток. Бренди согрело меня, и я и впрямь почувствовала себя уверенней, хотя его вкус показался мне не намного лучше водочного. Вообще-то бренди — это тот же коньяк, но я не поклонница крепких напитков.

— Ну и перетрухнул же я вчера, — вновь заговорил Кристиан, — но ты была великолепна. Как ты его, а? Двадцать минут — и нет великого Барра. Есть только пациент психушки.

— Двадцать минут? А мне казалось, прошло часа три, не меньше.

— Мне тоже. Это Кэлем засекла время, мне бы и в голову не пришло. Она потом сказала, что ни минуты не сомневалась в твоей победе, и Симон тоже. Этот старый лис опять оказался прав, хотя, признаться, я был готов его убить.

— Не надо. Думаю, что и ему было нелегко.

— Ну, вообще-то, да. Мне, конечно, было не до того, чтобы наблюдать за ним, но когда он вышел из пещеры, то был белее своей рубашки. Но вид у него всё равно был очень довольный.

— А где он сейчас? И остальные?

— Мэтр вызвал библиотекаря и закопался в книгах. Я было с утра забрёл туда, но мне тут же вручили вот это, — он, не вставая, взял со стола книгу и показал мне. Книга называлась «Кланы оборотней. История и современность», — и вежливо намекнули, чтобы я не путался под ногами. Его сыночки потрошат кабинет. Мисс Кэлем разбирается с вассалами Барра, Лилиеншерна и Мигель изучают здешнюю систему безопасности, Юхан отправился в город. Где остальные, не знаю, но подозреваю, что тоже прячутся.

— От кого?

— От местных. Им, знаешь ли, очень интересно узнать, что ты из себя представляешь. К тому же они как-то прознали, что я твой самый старый вассал, так что я от них еле вырвался.

Он улыбнулся и неожиданно поцеловал меня в висок.

— Ну, а теперь, пожалуй, тебе пора явить себя народу, а то они нас замучают. Пошли?

За дверью гостиной, как оказалось, меня поджидала целая делегация в составе двух незнакомых горничных в форменных платьях, Джинджер Хирш, ещё одной дамы средних лет, весьма красивой девицы моего возраста и статного седого джентльмена.

— Добрый день, мэм, — джентльмен выступил вперёд и чётко, на военный манер, поклонился, только что каблуками не щёлкнул. — Меня зовут Сэмюэл Фрост, я ваш дворецкий.

— Мой дворецкий? — переспросила я. Вот уж о чём никогда не мечтала, так это о собственном дворецком. Впрочем, в таком доме, как эта «скромная обитель», без дворецкого, наверно, и впрямь не обойтись.

— Да, мэм. Позвольте представить вам вашу экономку Френсис Макдэниэл, а также ваших личных горничных Марту Белл и Мелинду Грей, менеджера Джинджер Хирш и вашего старшего секретаря Элоди Бриссо.

Экономка с достоинством, не хуже Кэлем, поклонилась, горничные сделали книксен, секретарша кивнула и улыбнулась.

Я молча смотрела на людей, с какой-то радости объявивших себя моими слугами. Оглянулась на ухмыляющегося Кристиана и, чтобы что-то сказать, спросила:

— Раз вы старший секретарь, то, стало быть, есть и младший?

— Да, мэм, — подтвердила девица, — её зовут Элиза Файнциммер. Если позволите, мы представим вам список тех, кто просил сегодня о встрече с вами.

И это было лишь началом. Весь тот день, по мере знакомства со здешним штатом, ко мне подходили люди, представляясь: «Здравствуйте, меня зовут Анри Дюваль, я ваш повар», или «Я ваш личный шофёр» (им, кстати, оказался муж экономки). Победитель получает всё, нужно ему это или нет, и теперь все вассалы Барра считали себя моей собственностью, а меня, соответственно — своей, нимало не интересуясь моим мнением на этот счёт. Впрочем, когда я, наконец отвязавшись от них, пожаловалась Кристиану, а потом Симону, оба они ответили, хоть и в разных выражениях, но абсолютно сходно по смыслу: «А в чём, собственно, дело? Бери и пользуйся!»