Mirash - Трудная профессия: Смерть

— Наталья Федоровна, пожалуйста, не нужно…

— Ксюша, иди. Дай взрослым теткам поговорить.

Я покорно пошла дальше по коридору.

— Анна Львовна, очень вас прошу, не терзайте девочку. Хватит уже ее носом тыкать в прошлые проступки.

— Наталья Федоровна, я не понимаю, — неодобрительно сказала комендант. — Почему вдруг к ней такое снисхождение?

— Потому что у нее уже месяц как тетя и сестра в коме после автокатастрофы. Она содержит их, себя и еще трех сестер.

— Да вы что?! — ахнула Анна Львовна.

Я, наконец, удалилась на достаточное расстояние, чтобы не слышать их голоса. Дошла до технической подсобки, сложила на место свой рабочий инвентарь, помыла руки и ополоснула лицо. Зря Наталья Федоровна так, я могла бы потерпеть. Но меня никто не слушает, они все поступают, как считают нужным. Ладно, сейчас дождусь коменданта, можно будет идти домой. Завтра утром опять сюда, а еще начинается учебный год.

И всего две недели до нового дежурства, на которое по-прежнему остаемся мы вчетвером… Когда уже эти незнакомые мне наставницы что-то решат? Вот что мне делать с дежурством? Опять три дня брать на себя, а потом сутки отсыпаться? А с работой как, прикинуться больной?.. Хорошо хоть два дня из трех выпадают на субботу и воскресенье, они у меня везде выходные. Кроме занятий в субботу, но там не страшно разок пропустить.

И всего через три дня после дежурства — защита курсовой работы. Да, наконец дописанной, во что пока самой слабо верилось. Но за какую-то неделю Некруев и Топотова на пару сумели помочь мне довести оформление результатов до ума, сами-то результаты были уже давно. Беда только в том, что защищать свою работу я все так же не готова. А еще экзамены в начале следующей недели, у меня еще нет допусков… и сколько еще этих «еще»…

В комнату вошла Анна Львовна, посмотрела на меня.

— Все убрала? — спросила она.

— Да.

— Иди домой, отдыхай.

Я натянула свитер и пошла в направлении дома. По дороге зашла в магазин, закупила продукты — моя очередь дежурить по кухне. Уборка сегодня была на совести Танремии, но в раковине была гора немытой посуды, а ноги прилипали к полу. Самой Танре дома не было, она вообще постоянно без предупреждения куда-то исчезала допоздна, игнорируя дела. Я скрипела зубами, но лишний раз замечаний старалась не делать, боясь довести дело до скандала. Надо же, я — и боюсь довести дело до скандала! Как все поменялось…. Забросив овощи в воду и включив газ, я перемыла посуду, наскоро протерла полы. В кухню вошла Каттеремия, поздоровалась.

— Какие новости? — спросила я, потому что сегодня была ее очередь посещения больницы.

— Евстигнеев сказал, что Джури в субботу начнут выводить из комы. Наставница вроде все так же, но мне показалось, что-то немного изменилось…. Я не знаю, Ксюар, не посмотришь сама, как старшая?

— Хорошо. Кать, пригляди за едой. Прямо сейчас и посмотрю.

Приняв истинный облик, я невидимая перенеслась в палату к Джуремии и наставнице: показаться сейчас не могла, здесь были камеры видеонаблюдения. Под одной из них беззаботно спала на свободной кровати нанятая мною сиделка. Отлично, именно за это я ей и плачу! Сама я ухаживать за больными не могла из-за работы, Луз по аналогичной причине. Танре отказалась наотрез тратить свободное время, всячески показывая, что это не ее проблемы. Впрочем, я знала, что на самом деле она часто здесь бывает, когда никого из нас нет. Делать сиделкой самоотверженную Катьку у меня не поднялась рука, остановились на наемном персонале.

Я осмотрела Джури и наставницу. Каттер была права, что направила меня сюда, возможности старшей больше. Жаль, изменения были не к лучшему…. Случилось то, о чем меня предупреждала Элиремия: кома наставницы начала влиять на общий жизненный баланс, хотя пока не критично. Каттеремия должно быть почувствовала именно это, просто не поняла детали. Вернувшись на нашу кухню, я приняла нормальный вид.

— Ты что-то выяснила? — с надеждой смотрела на меня Каттер.

— Нет, тебе показалось, — солгала я. — Что с овощами?

— Вроде, приготовились, — расстроено сказала она.

— Хорошо, где остальные?

— Лузза в комнате, а Танре… не знаю.

— Зови Луз, я звоню Танремии.

Я достала телефон.

— Да? — недовольно ответила Танре.

— Быстро домой.

— Я не могу, я сейчас в…

— Мне безразлично, где ты. Ты сейчас должна быть дома. Находи подходящее место и немедленно сюда, — не дожидаясь ответа, я положила трубку.

В кухню вернулась Каттер, вместе с ней шла Лузза. Через минуту появилась и разъяренная Танре.

— У меня есть свои дела, — начала она, но я ее перебила.

— Свои дела ты будешь делать в свое свободное время. А сегодня оно у тебя не предполагалось, потому что ты должна была убираться в доме. У нас есть график и ты единственная его постоянно нарушаешь. Мне это надоело, ясно?

— Да, — сквозь зубы прошипела Танре.

— Очень рада слышать. Садитесь есть.

— А ты? — спросила удивленно Лузза, потому что я направилась к лестнице на второй этаж.

— Я не голодна.

Пошла я не к себе, а прокралась в комнату наставницы. Теперь я здесь часто бывала, что раздражало соучениц, поэтому и старалась лишний раз это не афишировать. У меня были дела, связанные с ведением бухгалтерии и иной работы с документами. Кроме того я поддерживала комнату в порядке, проветривая ее и вытирая пыль, проходя пылесосом по ковру. Однако меня и просто так все больше тянуло сюда, сложно сказать, почему. Может потому, что моя собственная комната была больше похожа на некрашеный сарай?

Свет включать я не стала, отодвинула штору и приоткрыла окно. Потом достала одну из свечей наставницы, зажгла и поставила на пол, чтобы не было видно из коридора. Села рядом с ней, прислонилась спиной к кровати, положила подбородок на колени и задумчиво смотрела на огонь.

Что я могу еще сделать? Как мне спасти близких, как удержать все от развала? Лузза превращается в робота, который исправно работает, ест и спит, но и только. Она все больше теряет интерес к реальности, погружается в апатию. Танремия совершенно отбивается от рук, Каттер выглядит несчастной, хотя очень старается, что бы этого было не видно. Я вздохнула и задула свечу, от нее вверх взметнулся легкий дымок. Надо проверить, убрано ли на кухне и ложиться спать. Завтра рано утром на работу…

Комендант не особенно сменила гнев на милость, но сегодня о моих прегрешениях не напоминала. Пожалуй, я этого и впрямь не заслуживаю, но, во всяком случае, работать очень стараюсь. Я натянула на руки резиновые перчатки, повязала на голову свою бандану с практики, из выданной на учебной базе старой наволочки, — волосы уже порядком отросли и стали мешать. Пора браться за дело.