Mirash - Трудная профессия: Смерть

— Мягкова, давай не кочевряжься, раскошеливайся и поехали с нами! — тем временем никак не хотел угомониться он, пытаясь построить какое-то сооружение из моих ручек и тетради.

— Митя, я тебя услышала и поняла, — отрезала я, отбирая свою собственность и раскладывая на столе в нормальном порядке. — Обязательно подумаю над предложением, но скорее всего, ответ будет отрицательным. Когда тебе нужно знать точно?

— Хотя бы завтра утром… — удивленно протянул он, непонимающе глядя на меня.

— Хорошо, завтра утром я дам знать о своем решении.

Прозвенел звонок с перерыва, Митя, поглядывая на меня, вернулся на свое место.

— А что с Мягковой? — поинтересовался он шепотом у Бабушкина.

— Не знаю, впервые ее такой вижу, — ответил тот. — Взгляд и тон генеральские, хочется вытянуться по струнке и доложить по форме.

— И я про что. Она меня не на шутку напугала! — Митя не особо убедительно изобразил испуг.

— Это вы еще мало видели, — вмешалась сидящая рядом с ними Женя, — Можно сказать, легкая демонстрация возможностей. И вообще оставьте ее в покое, у нее действительно тяжело с деньгами… и не только.

— А ты как всегда что-то знаешь, — задумчиво вывел Коля.

— Я как всегда что-то знаю, — не стала спорить Вересная. — Но вам не скажу, а Ксюшу расспрашивать не нужно. Посчитает нужным, — сама расскажет.

Ехать на посвящение я не собиралась, конечно. Дел было много, хотя поездка приходилась на выходные — хоть на работу не надо идти. Стоимость удовольствия тоже была вполне приемлемой, но стремление экономить на каждой мелочи уже въелось под кожу, на любые необязательные траты я шла крайне неохотно. Да и ситуация в целом не располагала к веселью…

Поэтому я выдержала натиск одногруппников, пытавшихся вытянуть из меня информацию, почему это у меня плохо с деньгами, Вересных, мило, но не к месту предложивших оплатить поездку и даже Некруева, который уверял, что я это заслужила и нельзя только работать, надо иногда себя радовать. Нет, это все я выдержала стойко; вежливо, но твердо придерживаясь выбранного курса. Сломалась я вечером, неожиданно встретив возражения в собственном доме.

— Ксюар, тебе нужно отдохнуть, — уверенно сказала Лузза. — Мы пару дней можем справиться и без тебя, а если вдруг случиться… что-то непредвиденное, просто позвоним.

— Просто позвоните и я мигом — через три-четыре часа — буду дома, — съязвила я.

— Перемещаться разучилась?

— А каким образом потом объяснить, почему полсотни человек видели меня на поляне у костра, в то время как другие полсотни человек через полминуты в больнице за много километров от упомянутой поляны?

— Ничего эти три часа не решат, — не согласилась Лузза. — А просто незаметно переместиться, что бы оценить ситуацию и дать указания ты сможешь. В крайнем случае, обратимся к Элиремии или Оксаремии, они… давали и нам свои координаты, когда…эээ….

— Можешь не напрягаться с объяснениями, я знаю, что вы с ними общаетесь, — вздохнула я.

— Знаешь? — несколько смешалась Лузза.

— Луз, не глупи, это очевидно, — Каттер хихикнула.

— Тогда ты знаешь, что можешь ненадолго оставить нас.

— А деньги?

— У меня стипендия была отложена, я еще не отдала, к слову не приходилось. Там больше, чем нужно на поездку, — тихо сказала Танре.

Я вгляделась в ее бледное лицо. Работа в качестве сиделки при Джури была, конечно, очень тяжелой физически и морально, но Тане это, думаю, было на пользу. Она хоть немного переключилась на другие проблемы и сегодня вечером даже добровольно спустилась на ужин.

— Танюш, спасибо, но это твои деньги.

— Пожалуйста, поезжай, — так же негромко попросила она. — Мне они не нужны, а тебя порадуют. Мы справимся.

— Ладно, спасибо, — почти сдалась я. — Только посоветуюсь еще с Элиремией…

Старшая также одобрила мою поездку, пообещав приглядеть за девочками и наставницей. Сидя у нее на кухне в обнимку с кружкой кофе я делилась последними новостями и соображениями — мы с момента совместного дежурства толком не разговаривали.

— Баланс все ближе к грани, — с ней я могла позволить своему внутреннему отчаянию ненадолго выглянуть наружу. — А наставница последние дни без изменений. Врач почти прямым текстом говорит, что ситуация безнадежная. Я не знаю, как это сообщить девочкам и как принять самой…

— Ксюар, я бы очень хотела тебе помочь, но здесь остается только надеяться.

— У меня уже нет сил надеяться. Если она умрет, мне кажется, рухнет все.

— Не рухнет, ты не позволишь. И мы будем рядом.

— Я не только об этом.

— Я поняла.

Мы замолчали.

— Сколько вам лет? — спросила я.

— Сорок три.

— С виду от силы тридцать-тридцать пять…

— Мы не так быстро стареем, — пожала плечами она. — Хотя это требует от меня немалых усилий, признаю.

— Сколько вам было, когда вы стали старшей?

— Тридцать один. Да, я была взрослее тебя.

— А сколько сейчас Оксаремии?

— Точно не скажу, что-то около шестидесяти пяти. Почему ты интересуешься?

— Да вот задумалась, что ничего не знаю о своей наставнице, — грустно сказала я. — Пока она не оказалась в больнице, даже не догадывалась, что работает в банке, любит свечи и носит чулки, никаких колготок…

— Это ты как выяснила?

— Случайно, лазила по шкафам в поисках денег, — призналась я.

— Понятно. Насчет ее возраста могу просветить, Светларемии шестьдесят восемь лет, она немного старше Оксаремии. Вообще это норма, старшими становятся обычно в районе тридцати, если старшая будет наставницей, как правило, это лет через десять-пятнадцать… прибавь свой возраст.

— Разве не все старшие становятся наставницами? Я имею в виду таких старших, как вы, а не как я, конечно, — уточнила я.

— Нет, разумеется. Не каждая готова воспитать новое поколение, к тому же это поколение следует еще одеть и прокормить. Сама теперь понимаешь, не самая простая задача.

— Да уж… Спасибо за кофе, — я поднялась со стула. — К вопросу о прокорме… нужно возвращаться домой, моя очередь готовить ужин.

— Удачной тебе поездки. Загляни, когда вернешься.

— Хорошо, спасибо.

Утром в субботу я прощалась с девочками.

— Катюш, если что — сразу звони, на этих двух надежды нет, одна тихая паникерша, другая наслаждается прелестями депрессии, — отвела я Каттер в сторонку.

— Позвоню, не переживай. Отдохни хорошенько!

— Постараюсь, — я улыбнулась и обняла ее.

Катька у меня молодец. Вот из кого со временем должна получиться отличная старшая. Она ответственна, не склонна к лишним переживаниям, внимательна. Не будь она совсем малышкой, это она бы возглавила нас сейчас. Лузза тем временем деловито собирала мне пакет с продуктами. А вот она — отличный генерал мирного времени, обстоятельная и вдумчивая, заботливая и трудолюбивая. Без нее у меня бы ничего не получилось.