Mirash - Трудная профессия: Смерть

— Молодец, что поехала, — поприветствовал она меня. — Спальник нашла?

— Ага, Женя дала.

— А ты переживала. Пойдем к нашим, что-то они митинг у продуктов затеяли, надо поучаствовать.

После решения воистину шекспировского вопроса, быть или не быть шашлыкам до официального посвящения (сошлись на мнении, что все мясо останется на вечер, а пока хватит бутербродов), продолжили обустройство лагеря. В виду низкой полезности в других делах, меня отослали собирать хворост, чем я успешно занималась, пока не столкнулась спиной с Дягилевой. Просто карма какая-то! Впрочем, в этот раз я своевременно прикусила язык, ограничив выражение эмоций коротким и приличным «ой!».

— Что ты здесь делаешь? — возмущенно и зло спросила Анжела.

— То же, что и ты. Приехала на посвящение, собираю хворост для костра, — спокойно пояснила я.

— И тебе еще никто пинком не объяснил, куда пойти?

У меня на языке вертелось немало язвительных вариантов ответа на ее вопрос, но вместо этого я совершенно искренне сказала:

— Послушай, я перед тобой виновата, я понимаю. Прости, пожалуйста.

— Издеваешься?!

— Не издеваюсь, я говорю серьезно! Ну хочешь, громко повторю извинения при всех?

— Лучше повтори свою предыдущую эффектную речь, — ядовито предложила она, желая вывести меня из себя.

За минувшие два месяца мои нервы, однако, заметно окрепли, я не ринулась в драку, не обматерила ее и даже не расплакалась.

— Могу повторить и ту речь, даже без финальных угроз, — согласилась я.

Было бы что терять, здесь нет никого, кто не знал бы ту историю в деталях…

— Этого будет достаточно, что бы ты удовлетворилась?

Вместо ответа Анжела яростно швырнула мне под ноги ветки и с шумом удалилась. Я вздохнула и направилась в сторону лагеря, проигнорировав соблазнительный трофей.

— Что-то случилось? — спросила удобно устроившаяся на бревне Женя, когда я задумчиво пристраивала результаты своих трудов к общей куче.

— Да в принципе, ничего. Просто с Дягилевой лес не поделили.

— Кто больше пострадал?

— Невинные деревья. Там две новые просеки, проложенные нашими лбами, — я закончила складывать из хвороста художественную композицию и уселась рядом с ней.

— Ксюша, но это ведь ты начала, — осторожно заметила она.

— Я помню.

— Тогда ты и закончи.

— Думаешь, я не пробовала? — прорвало меня, — Да я ее за километр обхожу! Пять минут назад предложила публично извиниться, но она все равно на меня зла. Что я могу с этим сделать, у нее все основания, я перед ней виновата…

— Так, стоп! — вдруг остановила меня Женя. — Не бросайся в другую крайность. Вы обе хороши, а уж изводила она тебя значительно сильнее, чем ты ее. И исподтишка, ты-то у нас больше по лобовому столкновению специалистка. Сколько ты из-за нее объяснительных написала? Там из тех батарей бутылок хоть одна реально твоя была?

— Нет, я с весны не срывалась.

— Только с весны? — удивилась Женя.

Я плотно сжала губы, не в первый раз жалея, что умею говорить. О срыве знали многие сотрудники института, о его реальной продолжительности и последствиях было известно только Некруевым, Топотовой и Набоковой. Никто из студентов до этого момента был не в курсе, мне меньше всего хотелось это менять.

— Ты можешь никому это не рассказывать? — глухо спросила я.

— И не собиралась, — сказала Женя.

— Хорошо, пойду дальше собирать хворост.

— Подожди. Ксюша, постой! — она потянула меня за джинсы, заставив сесть обратно.

— Не делай так больше, они без того с меня сползают.

— А ты покупай своего размера, а не на пять больше. Извини, просто я не видела тебя… после твоего возвращения, когда вы с… елки-палки, Ксеня! — вдруг выругалась Женька. — Как по минному полю иду!

— Ты не видела меня нетрезвой после моего возвращения из побега с Ариной, — сформулировала я за нее. — Мои чувства необязательно так трепетно беречь, говори как есть.

— Хорошо, говорю как есть. Я считала, что ты бросила тогда, поэтому и удивилась.

— Весной меня снесло, но вообще да, тогда. Аришка заставила.

Память вдруг четко прорисовала лицо подруги, как всегда заставив что-то внутри тоскливо сжаться.

— Она… при тебе? — тихо спросила Женя.

Я посмотрела вдаль на затянутое серыми облаками небо, потом на желтеющую траву под своими ногами и наконец, сказала:

— Да, у меня на руках. Ей не было больно…. Думаю, страшно тоже не было. Она к тому моменту уже приняла это.

— Почему вы убежали?

— Я не могу сказать, Жень. Врать тебе не хочу, а сказать не могу, прости.

— Хорошо, — Вересная грустно посмотрела в небо, потом тоже опустила глаза вниз. — Я просто все время об этом думала, это так на нее не похоже… Мои родители дружат с ее родителями, мы с ней знакомы были еще со школы. В институте не слишком много общались, а вечерами иногда засиживались друг у друга в гостях допоздна…. Что такое? — отреагировала она на мою грустную улыбку.

— Когда мы с ней вспоминали институт и сокурсников, она никогда не говорила, что вы дружите. Видимо, делала поправку на нашу с тобой взаимную «любовь».

Женя тоже слабо улыбнулась, потом опять погрустнела.

— Я по ней скучаю.

— Я тоже.

Мы молча сидели какое-то время, пока я решительно не встала и не сдернула совсем затосковавшую Вересную с бревна.

— Хватит прохлаждаться, — сказала я ей. — Скоро уже посвящение начнется, нужно прихватить еды и вытеснить второкурсников с хороших мест, а то они там нагло окопались чуть не со вчерашнего вечера.

— Никакого уважения к старшим, — серьезно подтвердила Вересная, встряхиваясь. — Термос свой тоже возьми, горячий кофе по такой погоде нам не помешает.

— …Торжественно клянусь любить и защищать горные породы и руду, клянусь делиться конспектами лекций с товарищами, клянусь не бросать в экспедиции геологического молотка…

Избранный первокурсник крепко сжимал в одной руке упомянутый геологический молоток, вторую держа на учебнике «Основы геологии». Вид у него был гордый и смущенный одновременно, текст клятвы он читал старательно и с выражением. Стоящие за его спиной другие первокурсники нескладным хором повторяли слова: если бы каждый делал это лично, понадобилась бы вечность.

Мы сидели на ступеньках административного корпуса базы, наблюдая за действом, и одновременно негромко делясь друг с другом немудреными, но от этого не менее привлекательными планами на вечер.

— …клянусь с честью носить гордое звание студента Московского Государственного Геологического Института имени Евгения Никаноровича Николаева!

— Ура! — закричали уже всем лагерем.

Посвящение можно было считать состоявшимся. Утомленные предварявшими финальную клятву конкурсами и речами студенты радостно разбрелись по пойме, к небу потянулся дым костров, в воздухе разлились аппетитные запахи, зазвучали гитары. Многие переходили от костра к костру, от компании к компании, стремясь пообщаться с как можно большим количеством людей. Я к таким кочевникам не относилась, смирно сидя в привычном мне кругу одногруппников и стараясь не привлекать внимания заглянувших на огонек.