Макс Мах - Сумеречный клинок

«Ужас… Летящий на крыльях ночи… Стихи? Чьи?»

Тина распахнула очередную дверь и оказалась на разгромленной кухне. Казалось, не прошло и мгновения с тех пор, как девушка услышала звуки боя, но здесь все уже было кончено. В лужах масла, вина и крови валялись обломки разбитых столов и скамеек, черепки, котлы, железная и медная утварь, погнутая, сплющенная, раздавленная, и тела мертвых мужчин и женщин. Трое, четверо, пятеро… Оружие не пригодилось или оказалось бесполезно, смерть настигла каждого из них, свернув головы, сломав спины, насадив, словно кусок ветчины на стальной вертел для жарки баранов.

«Бараны!»

В два прыжка Тина преодолела расстояние до сорванной, но оставшейся висеть на одной петле двери. Теперь перед ней открылся вид на замковый двор. А звуки сражения между тем стремительно удалялись, рассыпаясь эхом под сводами паласа и где-то еще в лабиринте построек. Тина отбросила дверь в сторону и вышла под открытое небо. Воздух был морозно свеж, но пах кровью, потом и мочой. На каменных плитах, на мелком булыжнике под яростным лунным светом валялось еще с дюжину тел. Кого-то уронили со стены, кто-то принял смерть прямо здесь, во дворе, успев даже обнажить меч, а одного воина выбросили из замковой церкви через витраж надвратного проема в форме розы. Можно было только гадать, кто способен на такой бросок, но Тине было не до загадок. Ее время истекало, а дело все еще не было завершено, и она решительно направилась к лестнице на стену.

— Не спеши, девочка! — Голос как голос, но почему тогда от него кровь стынет в жилах, даже кровь, вскипяченная смертельной дозой «сольцы»?

Тина резко обернулась. Он стоял в нескольких шагах от нее — молодой мужчина со старыми глазами. Высокий, на две головы выше ее, широкоплечий и темнолицый, он был одет в неприметный костюм охотника, но выглядел словно переодетый король. Его белые волосы лежали на плечах, ветерок шевелил их, играя длинными легкими прядями.

— Кто ты? — спросила Тина. Потрясение разметало туман отравления, любопытство пронзило молнией кипящее варево бури, уже всецело овладевшей девушкой.

— Мы знакомы, красавица, хотя и не представлены друг другу. Впрочем, время имен еще не настало. — Его голос гремел в ушах словно гром, в его интонациях звенела боевая сталь.

— Ты говоришь загадками. — Странным образом его присутствие все еще удерживало Тину в сознании, позволяя ей мыслить и говорить разумно. Во всяком случае, оставаться достаточно вменяемой, чтобы продолжать этот странный разговор.

— Наш мир — одна сплошная загадка. — Мужчина не улыбнулся, хотя его слова подразумевали как минимум усмешку. — Но поспешим, женщина. Еще минута, и ты лишишься чувств.

— Я умираю, я…

— Ты ошибаешься, — остановил ее мужчина. — Слушай и запоминай! Возьмите припасы и лошадей и постарайтесь как можно скорее догнать обоз де Койнера. Спасешь Аду — ведь без нее, как я понимаю, ты не уйдешь, и это верно. Спасешь, и скорее уходите на запад. Идите, не останавливаясь, через ущелье Сгоревшей сосны, к Воротам Корвина и дальше через Холодное плато к перевалам. Здесь тебе оставаться больше нельзя. Опасно и бессмысленно. Однако и я не могу быть с тобой. Мне нужно идти, вейера , я и так зашел слишком далеко на юг. А теперь спи, санойя, спи!

При этих словах ноги Тины подкосились, и она упала на камни двора, но даже не почувствовала силы удара. Ночь наконец наступила для нее, глаза закрылись, и сознание растворилось во тьме.

Лязгнул и застонал, отодвигаясь, засов. Скрипнули ржавые петли двери.

— Кушать подато! — провозгласил из мрака Ремт. — Свобода!

— Нас встретит радостно у входа, — хохотнул в ответ ди Крей.

— И что-то с чем-то подарит, — не остался в долгу Сюртук. — В общем, на выход с вещами и чистой совестью.

— Вещей нет, — усмехнулся довольный развитием событий Виктор. — Все отобрали.

— Ну, значит, с одной совестью. Совесть-то у тебя, мил человек, имеется, или как?

— Тебе помочь? — спросил вместо ответа ди Крей.

— Не, сам справлюсь, подожди меня пока здесь, я мигом…

— Ремт! — позвал насторожившийся от тона его речи Виктор. — Случилось что?

— Ну, как тебе сказать… Случилось.

— Что именно?

— Девочку я по пути встретил… Ну, я имею в виду нашу девочку.

— Так, — кивнул ди Крей, полагая, что Ремт этот жест увидит. — Где?

— Ярусом выше у лестницы… Ладно, нет времени, — вздохнул Ремт. — Коротко, конспективно. Она не в себе, только я не понял, что это такое. От нее такой дух жизни идет… Ты не знаешь, но я… Как бы это объяснить? Это как запах, хотя и не запах. Ощущение живого, жизни. Понимаешь?

— Наверное, понимаю.

— Так он, дух этот, разный у всех. У тебя такой, у девочки другой… От нее так шибануло, что меня скрутило и чуть на месте не развоплотило. И она, Виктор, видит меня в темноте. И не просто видит. Почувствовала, узнала, назвала по имени. И еще… она назвала меня графом…

— А ты граф? — Вопрос, что называется, напрашивался.

— Был.

— А она откуда?

— Вот и я спросил, но ответом не удостоила, дальше пошла и как бы попрощалась. Не знаю, что там у нее и как, только она вроде помирать надумала.

— Так что ж ты молчишь! — вскричал ди Крей, услышав эту новость. — Вот ведь болван! Не мычит, не телится, а главное…

Но это он уже выкрикивал на бегу.

— Марш одеваться! — бросил он резко. — И чтоб через пять минут был наверху!

Сам он лишь прибавил шагу, что вскоре добавило ему несколько новых синяков и шишек. Иди он медленно, Виктор вполне сориентировался бы и в полном мраке. Это он умел, хотя и не помнил, где и когда этому искусству обучился. Однако на бегу рассчитывать он мог лишь на быстроту реакции и вытянутые вперед руки. Вернее, одну руку, другой ди Крей пытался контролировать стену слева от себя. Вскоре, однако, впереди во мраке появился крохотный огонек и еще через пару мгновений и десяток быстрых шагов превратился в зажженную масляную лампу, висящую на крюке возле решетчатой двери, запиравшей вход на винтовую лестницу. Решетка оказалась не заперта, и, прихватив на бегу лампу, ди Крей побежал еще быстрее. Он перескакивал через узкие, выщербленные ступени, то и дело получая тумаки и тычки от стен и низких потолочных сводов, но ничего не мог с собой поделать. Сердце звало вперед. Разум лихорадило, и мысли летели вскачь, но без порядка и смысла. Кажется, он был напуган. Возможно, его обуял страх, и чувство это напрочь отметало все доводы разума и отменяло приобретенные в былые времена — Когда? Где? — навыки бойца.

Он не заметил, как преодолел семь полных оборотов винта лестницы и оказался на следующем ярусе. Ощущение было такое, что он просто шагнул на первую ступень, и вот уже последняя из них осталась за спиной. Ди Крей прислушался. В глухой тишине подземелья до него доносились слабые звуки агонии, но Ремт, кажется, говорил, что встретил Тину у лестницы наверх, куда она в конце концов и направилась.