Анна Дил - Забытыми тропами

Маржана оказалась права - после полудня путники вышли к столице. Неправы были спутники хайяри. Столица была разрушена полностью, до основания, стерта с лица земли с особой тщательностью, как будто магам враждебных государств было важно убить саму память о Хайя-Тэре, уничтожить всякое напоминание о нем. Не осталось ни одного дома, ни одного фундамента, исчезли черепки и обломки - под ногами путников снова была лишь сухая земля, выжженная, бесплодная, мертвая, как в первые дни пути.

- Что это? - поежилась Айна. - Почему они уничтожили столицу так… так непоправимо?

- В столице было много сильных магов, - после долгого молчания ответил колдун. - Очень сильных. Здесь каждый дом был окружен особыми заклятиями, сами стены защищали хозяев. Они могли преподнести захватчикам неприятный сюрприз, и не один. Те решили подстраховаться.

- Еще немного - и я возненавижу магов, - воинственно заявил рыцарь. - Угробить столько народу, разрушить целое государство для того лишь, чтобы выяснить, кто из них самый сильный… И после этого магия - двигатель прогресса?! В чем этот прогресс выражается? В изобретении новых способов убийства? И вы все еще надеетесь, что в этом пекле уцелел главный хайярский храм?! Помяните мое слово: мы придем не к храму, а к очередным руинам! И хорошо еще, если эти руины вообще увидим!

Ответом ему было молчание. Магам было стыдно за своих предшественников, они не нашлись, что сказать. Все силы Маржаны уходили на борьбу с самой собой и подступавшими к горлу слезами, девушка попросту не слышала разговоров спутников. Вотий и Айна, потрясенные окружающим пейзажем, подавленно молчали. Разговаривать не хотелось никому.

- Вот он, - сказала вдруг хайяри, обогнув очередной невысокий холм. Она произнесла это так тихо, что шедшая рядом Заринна едва расслышала.

Там, куда показывала Маржана, и в самом деле высилась громада храма. Огромное, монументальное здание в форме лотоса, казавшееся еще более величественным на фоне окружающих его пустошей, будто светилось изнутри - так белоснежны были его стены.

Путники на несколько минут замерли, разглядывая Обитель Рассвета издали, будто боясь приблизиться к ней еще на шаг.

- Красиво… - грустно признала Зари, когда компания наконец тронулась с места. - Даже издалека - красиво. Было бы жаль, если бы и это чудо разрушили… Кстати, а почему он называется Обителью Рассвета? Разве не логичнее было бы назвать его Цветом Лотоса или еще как-нибудь в этом ключе, раз уж его построили таким?

- Есть две причины, - тихо проговорила хайяри, будто разговаривая сама с собой. - Во-первых, лотос в Хайялине - цветок рассвета. У нас… Здесь растут… росли только розовые лотосы. Их лепестки цветом напоминают зарю. А во-вторых, этот храм построен так, что первые лучи восходящего солнца проникают в окна и освещают его. Под солнечными лучами внутренняя отделка храма начинает сверкать и переливаться всеми цветами. На рассвете он особенно красив.

К Обители Рассвета путники пришли на закате. Необыкновенно развившееся в последние дни чутье не подвело Маржану и на сей раз.

Клонящееся к западу солнце обливало белый мрамор багровым пламенем, придавая храму несколько зловещий вид. И все равно путники вновь замерли, разглядывая Обитель. На нее невозможно было не смотреть, храм притягивал к себе взоры, завораживал плавными изгибами линий, восхищал тонкой работой древних мастеров, удивлял сохранившейся даже в этом царстве обугленных камней белизной, не позволяя отвести взгляд.

Сходство с лотосом вблизи было почти не заметно, зато стали видны барельефы с изображениями цветов, деревьев и животных, покрывающие стены, не оставив ни клочка свободного пространства. Даже стройные колонны у входа были увиты мраморными виноградными лозами. Казалось, чем дольше спутники смотрели на стены храма, тем больше новых элементов, не заметных при беглом осмотре, они находили: опустившаяся на цветок бабочка, резные листочки причудливой формы, спрятавшиеся у корней деревьев грибы, крошечные птенцы, выглядывающие из гнезда… Все это казалось живым, застывшим мгновенье назад и готовым вот-вот продолжить движение.

К ногам спутников спускались широкие каменные ступени. Украшавшая их мозаика имитировала цветочный узор - посетители храма будто шли по цветущей поляне. Наступить на мозаику тяжелым сапогом, покрытым дорожной пылью, казалось верхом кощунства, и путники, повинуясь внезапному порыву, сняли обувь у входа в храм. Это было неразумно с точки зрения здравого смысла, но казалось единственно правильным при взгляде на тонкую работу мастеров, ушедших из мира задолго до появления Сиднара на хайялинских картах.

Автор древнего трактата о хайярах был прав: несмотря на войну, царившие вокруг запустение и разрушение, несмотря на века забвения, храм был цел и выглядел так, словно его построили пару-тройку лет назад. Единственное, что не смогло уцелеть, - витражи в окнах. Но за полтысячи лет разбитые окна - не самая страшная потеря…

Маржана зашла в храм первой. Она жадно рассматривала сверкающие белизной стены, мраморные плиты под ногами, высокие стрельчатые окна с осколками цветных витражей, уходящий ввысь купол, полукруг колонн, опоясывающий огромный зал, и не могла отделаться от ощущения неправильности увиденного. Перед ее внутренним взором стояла другая картина, видение того, каким храм был раньше, каким он должен быть на самом деле : узор из самоцветов на полу, мерцающие золотом звезды на бархатно-синем куполе, живые цветы, стоящие в мраморных вазах у каждой колонны - их выращивали рядом, в саду у храма, и меняли букеты каждый день, - витражи с изображениями богини Хайяримы и ее же статуя в центре зала, украшенная цветами и золотом.

Маржана обвела храм взглядом, увидела в глубине его статую и, осторожно ступая, будто по стеклам, подошла к ней.

Высокая, в два человеческих роста, богиня смотрела на хайяри ласково и немного грустно - как мать на выросшего ребенка, уходящего из отчего дома в свободную жизнь. Мягкие черты лица озаряла едва заметная улыбка, притаившаяся в уголках губ. Длинные волосы тяжелой волной ниспадали на спину богини. В мраморные пряди были вплетены мраморные же цветы. Скромное простое платье без украшений, лишь перехваченное на талии тонким пояском, мягкими складками спускалось до пола, скрывая ноги богини. В одной руке Хайярима держала охапку полевых цветов, другую положила на голову стоящего рядом олененка - смешного, на тонких разъезжающихся ногах, с торчащими большими ушами…

Перед статуей стоял алтарь - как и храм, он повторял форму цветка лотоса. Приходящим в храм полагалось возложить на алтарь любимые богиней живые цветы - считалось, что их аромат способен тронуть сердце Хайяримы, даже если пришедший провинился перед нею.