Виктор Некрас - Дажьбоговы внуки. Свиток первый. Жребий изгоев
- Название:Дажьбоговы внуки. Свиток первый. Жребий изгоев
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Виктор Некрас - Дажьбоговы внуки. Свиток первый. Жребий изгоев краткое содержание
Христианство тщетно пытается победить язычество — даже знатные люди, вернувшись из церкви, ставят дома блюдце молока домовому, что уж говорить о простом люде. Наследники Ярослава Мудрого погрязли в распрях, а полоцкий князь Всеслав Брячиславич начинает борьбу за восстановление древней веры своих предков!
Дажьбоговы внуки. Свиток первый. Жребий изгоев - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Лютогость невольно улыбнулся — так ясно привиделось вдруг, не пойми с чего. А ведь так и было тогда — и уже в зарев-месяц он сговорился с той, чей венок схватил тогда на Купалу, а осенью и свадьбу сыграли.
Весело было тогда Лютогостю. И счастливо. Только вот понять не мог — с чего так хмурится отец. Подумалось было, что невестой недоволен, ан нет — выбор младшего сына старый кривский боярин Басюра одобрил сразу — невеста была и рода хорошего, старого кривского рода, и умна, и красовита. И уж от себя-то чего скрывать — если бы не сердцу отцу была его невеста — так и позволил бы Басюра сыну жениться… Так чего же тогда отец хмурится?
Понимание пришло после — когда загуляли по дому шепотки про княжью опалу. За то, что видели боярского сына на языческих гуляньях. За то, что на свадьбе после венчанья в церкви языческие требы чинили.
Городовому боярину от княжьей опалы ни холодно, ни жарко — не князь Басюрину семью кормил, — Господин Великий Новгород. Да только вот беда — посадником-то в Новгороде кто? Верный княжий слуга — Остромир Коснятич, Добрынино отродье…
Нет, не любил боярин Лютогость князей…
Да и было с чего!
Не сам в поход на полочанина пошёл Мстислав Изяславич, князь новогородский, сын великого князя Изяслава Ярославича киевского, а его послал, боярина Лютогостя с городовой ратью. Даже не тысяцкого, а одного из городовых бояр.
Лютогость полоцкого князя не боялся.
Но и воевать с ним — не хотел.
Рать кривского боярина была сборной, как бы не сказать — сбродной. Три сотни словен и две — кривичей. Да перед самым боем подошло две сотни княжьих кметей — кияне да словене тоже.
И попала сборная — если не сказать сбродная! — Лютогостева рать в засаду к самому Всеславлю пестуну, воеводе Бреню!
Лесную тишину прорезал пронзительный свист, и деревья повалились внезапно, с оглушительным треском. Загодя подрубили кмети Бреня четыре огромных сосны, так, чтоб упали поперёк дороги — приём старый, всем известный. Но всегда проходит успешно — если неожиданно.
Змеями засвистели стрелы, пронзая густую летнюю листву — острые железные жала рвались к горячей добыче — отворить жилу непроворому, вдосыть напиться парной крови! Заметалась новогородская рать, растянутая по дороге, стиснутая с обеих сторон лесистыми пригорками — железные гадюки нашли обильную поживу!
Лютогость, заслышав свист и треск, едва поспел заслониться щитом — не умом поспел, тело само подсказало. В щит тут же грянуло дважды, а то и трижды, сильно грянуло, дёрнуло руку влево, щит качнулся. Боярин невольно подивился — обычно в воевод да князей не бьют, такого ворога больше чести в прямом бою побить, а то и в полон забрать. Видно, кто-нибудь из кривичей и не опознал в нём воеводу. А и то сказать — немала честь и стрелой вражьего вождя повалить и враз всю рать обезглавить.
Полоцкие кмети с рёвом ринулись впереймы с обеих сторон.
Схлестнулись, пронзая железными клиньями растянутую змею Мстиславичей, разорвали новогородскую рать на куски.
Конных в войске Бреня было мало — десятка три. И всех их пестун князя Всеслава бросил прямо на верхушку новогородской рати — боярина Лютогостя и его дружину, хоть тех и было в полтора раза больше.
Конница встречает нападение только нападением. Но для нападения нужно время. Времени у Лютогостя не было.
Врезались — в лязг железа, в конский храп, в задавленный мат и визг стрел. Нагие клинки кромсали воздух, расшибали железные пластины доспехов, словно топоры, раскалывали щиты.
Лютогостя прикрыли сразу двое кметей из его дружины, но полочанин не остановился даже на миг. Первый новгородец повалился под копыта, оглушённый голоменем меча по шелому, второму лезвие меча врезалось прямо в лицо, смяв железную скурату, словно берестяную. Боярин, бледнея, толкнул коня каблуками и двинулся навстречь.
С лязгом столкнулось железо, высекая искры.
Со звоном улетел куда-то посторонь боярский меч, полочанин кинул в ножны оба клинка, подал коня вперёд, перехватывая боярина за правую пясть. На Лютогостя навалились другие вои.
Брячиславля и Бренева дружины врубились в свалку, окончательно довершая разгром Лютогощей рати.
Повалилось новогородское знамя, схваченное за древко чьей-то дерзкой рукой.
И только подошедшая ввечеру, несочтённая Бренем помощь от князя Мстислава Изяславича отбилась и медленно отходила обратно к Новгороду. Гридень Тренята сохранил большую часть рати, потому победа Бреня была неполной, и не потому ли Всеслав отступил-таки от Плескова? Кто знает? Сам князь сколько раз с Лютогостем в Полоцке ни говорил, причины своего отступления никогда не касался.
Показалась Перынь, и кривичи невольно ускорили шаг коней — старинное святилище по-прежнему притягивало к себе. Разорённое и вырезанное восемьдесят лет тому Добрыней, оно сейчас мрачно высилось над водами Мутной, гляделось в них золочёными луковками куполов православной церкви. Лютогость глянул на купола, прерывисто вздохнул и отворотился. Ходили средь новгородцев слухи, то кто-то из рыбаков в ясные ночи видел, как в речной воде отражаются не купола церкви, а храмовые кровли и резные капы Перуна и иных богов. Самих видоков боярин не встречал, но слухи ходили упорные. Лютогость не склонен был верить слухам, но ЭТИМ слухам он верил.
Лютогостя вновь — в который уже раз! — охватила острая тоска по ушедшим временам. И вновь невольно вспомнился полоцкий князь, его пронзительный, исполненный внутренней силы и уверенности лик. Как знать, — сказал ему тогда Всеслав Брячиславич, — может, всё это ещё и воротится? Ты воюешь ради этого? — спросил его глухо Лютогость. Да, — каменно-твёрдо ответил Всеслав.
Боярин закусил губу — это что же, вот так, одними только словами, полоцкий оборотень заставит его предать Новгород? Стать на сторону полочан?
Кривичей, — поправил себя словами полоцкого князя Лютогость. — Кривичей, а не просто полочан. Ты и сам кривич, боярин Лютогость.
А Новгород? Мнишь ли ты, Лютогосте, что под рукой кривского князя Всеслав Брячиславича Новгороду кривскому, словенскому да неревскому будет хуже, чем под рукой киевских князей?
В глазах полоцкого князя горел едва заметный — всего лишь искорка! — багровый огонёк. Может быть, это всего лишь плясал отсвет огоньков на светцах… но в такой миг Лютогостю невольно верилось, что все слухи, которые уже не первый десяток лет кружат по всей Руси про Всеслава — правда.
У Перыни на вымолах стоял народ — немного, десятка два градских. Почти все знакомые, неревляне. Лютогостя встретили градом насмешек — в Новгороде не щадили проигравших. Да и не любят друг друга жители разных городских концов. А особенно неревляне — словен да кривичей.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: