Gedzerath - Рождение легиона

– «Пачиму ты нихочиш ничиво узнать о прарочистве, Хавра?» – вкрадчиво поинтересовалось огромное создание голосом Угмара айль-Хаткана, с удовольствием слушая стоны и крики, вырывавшиеся из меня с каждым ударом адского орудия пытки – "Клянус Всеединым, ми хатим толка памоч!".

Качающиеся тени подступили ближе, обдавая меня удушливым запахом гноя и разложения, и вскоре, я уже тонула в черном океане скользких, невидимых в темноте тел. Облизывающие мою спину, грудь и ноги, они поднимались все выше и выше, обжигая не хуже кипятка, стремясь захлестнуть меня с головой – и утащить куда-то в темную, удушливую глубину небытия. Рванувшись, я отчаянно забилась, неистово выкрикивая рвавшийся из глубины души, из самого моего естества, отчаянный призыв – «Мама... Мамочка... МАМА!».

Темный океан вскипел, стремясь поглотить меня с головой. Мерзко ухмыльнувшись трескающимися каменными губами, фигура двинулась вперед – но тут же отпрянула прочь, стремительно скрываясь в окружающем нас океане теней, когда огромная, полная луна стремительно выкатилась из-за горизонта, и ее молочно-белый свет залил бескрайнюю равнину, заставляя шипящие тени шевелиться в мерзком подобии жизни, расползаясь во все стороны от безжалостно жгущих их лучей. Угольно-черные тучи медленно таяли, изорванные в клочья белоснежными клинками ночного светила, и я, спотыкаясь и падая, рванулась навстречу громадной черной фигуре, раскинувшей крылья над моей головой.

– «Мама!» – вновь выкрикнула я, открывая глаза. На мгновение, мне показалось, что я вновь оказалась на той сумрачной равнине, в давящей, чернильной темноте, но вспышка, озарившая пространство вокруг меня, на миг осветила большую, незнакомую мне комнату, выхватывая из тьмы большое, полукруглое окно, обрамленное полупрозрачными занавесками, яростно развевающимися от порывов холодного, влажного ветра, широкую круглую кровать...

И вновь темнота. Яростный грохот грома, рвущий барабанные перепонки – и огромная фигура, склонившаяся надо мной в блеске новых молний. Что-то большое и мягкое, словно крылья, опустилось на мое дергающееся, неистово пытающееся куда-то убежать, беззащитное тельце, прижимая его к теплому, пахнущему загадочными травами, боку. Всхлипывая от ужаса, все еще ощущая терзающие мою плоть шипастые щупальца и корни, я прижалась к чьему-то теплому телу, вздрагивая от далеких раскатов удалявшегося грома, неприятной дрожью отдающихся в моей покалеченной спине, пока, наконец, не остался лишь шум дождя за окном да тихое, мерное дыхание моего спасителя, осторожно поглаживающего меня по голове. Постепенно, мои веки становились все тяжелее и тяжелее, и вскоре, я провалилась в тяжелый, без сновидений, сон, крепко вцепившись в загадочное, мерно дышащее под моими ногами, тело.

Теплый солнечный луч мягко путешествовал по моей мордочке, скользя по лбу, оставлял за собой красно-зеленые круги под крепко закрытыми веками, медленно, но в то же время непреклонно скользя к намеченной цели.

– «Ааааааапчхи!» – не выдержав, я громко чихнула, полностью пробуждаясь от звуков своего голоса. Приоткрыв глаза, я попыталась рассмотреть окружающее меня пространство, но зловредный лучик нагло слепил мой взор, хотя мне и не понадобилось зрение, чтобы довольно быстро почувствовать, что я вновь лежу на чем-то мягком, укрытая по самую шею пышным одеялом. Прохладный, словно мята, запах разливался вокруг меня, пропитывая постель, витая в воздухе и даже забираясь мне в шерстку, смешиваясь с моим собственным, малиновым запахом в интересный фруктовый микс, заставивший меня сморщиться и вновь, с чувством, чихнуть. Ответом мне был только тихий вздох, перешедший в мерное, едва слышное посапывание, словно лежащее рядом существо почти проснулось, но затем вновь нырнуло в океан спокойного сна. Сморщив нос, я помотала головой, и привалилась к возвышавшемуся рядышком со мной холмику из одеял, пытаясь нащупать под ним кожистое крыло мышекрылого пегаса, вновь обнаглевшему настолько, чтобы залезть с головой в кровать ужасно, просто смертельно больной кобылки.

«Так, мы живы… Наверное. Вроде бы даже ничего не болит, только спина ужасно чешется... Ох блин, да тут целая повязка! Блин, накрутили на все тело, вот теперь и свербит... Кстати, а где это мы, а?».

Недовольно тряхнув головой, я с удивлением осмотрелась, отмечая вокруг себя внушительного размера комнату, явно принадлежащую какому-то медицинскому заведению, полукруглое, приоткрытое окно, темно-зеленые занавески, приятно дополняющие выкрашенные салатовым стены, и огромную, круглую, низкую кровать, на которой располагалось неимоверных размеров одеяло, скрывавшее под собой наши фигуры.

«Кажется, я точно жива! Ур-рааааа! Как же все-таки это хорошо – жить, чувствовать, дышать!».

Крыло, вытянутое мной из-под одеяла, принадлежало кому угодно, но только не моему жениху. Темно-синее, с отливом в черноту, оно мгновенно напомнило мне своей бархатной синевой розу в петлице хозяина Кафе, и я замерла, тупо уставившись на ухоженные, закрученные по краям, мягкие перья, едва заметно подрагивающие в моих копытах.

«Блин, а это еще хто?!».

Отпущенное, крыло сложилось, с тихим шлепком влипнув в бок своего обладателя, когда я, впившись зубами в закрученные перышки, стала вытягивать его на свет, но мгновенно выпустила их изо рта, увидев точеное копыто, показавшееся из-под одеяла. Идеально очерченное, посверкивающее едва заметными серебристыми искорками, оно недовольно дернулось, выглянув на свет, и вновь спряталось под одеялом, под аккомпанемент едва слышного, раздраженного вздоха.

К своей чести, я колебалась очень недолго. С трудом разогнув тяжело двигающиеся ноги, я резко дернулась в сторону, спрыгивая с постели и уже было открыла рот для протестующего вопля престарелой леди, обнаружившей в своей кровати голого водопроводчика...

Мелькнувшая перед моим носом нога двигалась поразительно быстро, и уже через мгновение я лежала на спине, прижатая к постели небольшим, темно-синим крылом, что, впрочем, не помешало мне хрипло, испуганно заорать, вжимаясь в жесткий матрац.

Признаюсь, я обалдела. Я была готова встретить в своей постели кого угодно, в том числе и старого развратника Медоу, уже давно посматривавшего в мою сторону с настораживающим меня интересом, но никак не принцессу Луну, внимательно рассматривающую меня поверх щегольских перьевых кудряшек на своем крыле. Подтянув к животу хвост и задние ноги, я сжалась в комочек, испуганно глядя на ночную принцессу, из глаз которой уже исчезали последние остатки сна, и я испуганно засопела, стараясь не слишком сильно дрожать при виде ее дружелюбной ухмылки, напомнившей мне приветливую улыбку людоеда.