Gedzerath - Рождение легиона

– «А я ни слова не говорила ни про Пинки, ни про ее забавный сундучок!» – Твайлайт свернулась на диване клубочком, закрывшись от меня какой-то книгой, которую она принялась увлеченно «читать», заставив меня иронично ухмыльнуться – «Твай, очень интересная книга? Ах да? Ну тогда почему ты читаешь ее вверх ногами?».

– «Скраппи!» – сердито крикнула единорожка, сначала нервно перевернув в копытах томик, и уж потом заметив, как я угораю от смеха на соседнем диване – «Хватит надо мной подшучивать! Ты прямо как Рейнбоу Дэш!».

– «Вы всегда попадаетесь на эту шутку!» – расплылась в улыбке я, глядя на захлопнувшую книгу подругу – «Будешь знать, как меня игнорировать! Интересная книга у нее, видите ли! А о чем она хоть, любительница ломать глаза при плохом свете?».

– «Про древних пони. Как они жили, их быт, нравы и уклад. Ты знаешь, что раньше, в древнем обществе, царил жесткий матриархат?» – забыв про обиды, вдохновенно начала свой рассказ единорожка – «Многие археологи, изучавшие древние захоронения и города по всему известному миру считают, что у пони, зебр и верблюдов был древний предок, от которого, в силу разных обстоятельств, и пошли разные виды, сейчас населяющие весь известный нам…».

– «Вот оно, Твай!» – резко вскочив, я выбежала на середину вагона – и застыла, не в силах справиться с ощущением, что я провалила все дело. Обдавший меня ужас, словно волна, буквально сбросил меня с дивана, заставив нервно заходить по всему вагону – «Первопредок! Ей был нужен первопредок!».

– «Скраппи, что с тобой?» – повернулась ко мне единорожка, не вставая, однако с мягкого дивана. Похоже, проведенные в моей компании дни научили ее спокойнее относиться к моим взбрыкиванием и сменам настроения. А может, это и вправду так действовала на меня развивающаяся беременность… – «Тебе нехорошо или ты и впрямь так вдохновилась моим рассказом? У меня есть неплохая подборка из книг на эту тему».

– «Я полная дура, Твай!» – не в силах стоять на месте, я принялась ходить взад и вперед по достаточно просторному для этого вагона – «Я полная, набитая дура!».

– «Ну, допустим, не полная» – резонно заметила подруга, с усмешкой глядя на мою фигурку, мечущуюся из угла в угол – «Немного упитанная, но это же нормально. Ну, я имею в виду, твою беременность».

– «Нет-нет. Ничего. Забудь» – резко затормозив, я бросила взгляд на развалившуюся на диване Твайлайт, и медленно побрела в спальню. В спину мне донесся понимающий смешок – похоже, кто-то и вправду решил, что все дело в моем нынешнем положении.

«О богини, ну как же я сразу не догадалась?! Ей же нужен был первопредок – тот, кто мог бы объединить всех пониподобных в этом изменившимся мире! А я? Что сделала я? Похвасталась умом и сообразительностью, как конь яйцами! Ну и что теперь? Все труды этого шизофреника натурально спущены в унитаз, а сам центр наверняка превратится в режимное учреждение, куда будут спихивать все, что нежелательно оставлять в этом новом, изменившемся мире. Могу ведь поспорить на что угодно, они должны были найти немало военных складов, забитых под завязку различным вооружением, однако принцесса ни разу не обмолвилась о том, что у нее где-то спрятаны наполовину разложившиеся обломки какого-нибудь танка! Так значит, она скрывает это от меня? А что же Луна? Ей я тоже не могла бы доверять в этом вопросе?».

Войдя в темную спальню я, по примеру Твайлайт, затеплила приятно попахивающую сгорающим керосином лампу, резко крутанув крупное колесико встроенной в лампу кремниевой зажигалки, мгновенно поджигая пропитанный керосином фитиль. Гасить ее было тоже довольно просто – достаточно было просто нажать на медную кнопку у основания, и подпружиненная ложка, накрывая, гасила фитиль, что дало мне повод поиграться с забавной штуковиной, задумчиво чиркая зажигалкой.

«Вот обосралась – так обосралась! А самое главное, даже посоветоваться не с кем. С Твайлайт? Нет, с ней нельзя. Она слишком наивна для того, чтобы понять свою наставницу и вряд ли примет такую правду… Или нет? Или она на самом деле все понимает, и лишь изображает ботаника-заучку? Даааа… Проблема, Скрапс, проблема… Дух, а ты-то хоть здесь? Я тут, знаешь ли, собрала тебе новое тело… Ну, почти собрала. Этот дивный рукокрылый многоног не в счет. Молчишь? Молчишь…».

Трепещущий свет керосинки, мерный перестук колес и покачивающаяся кровать – можно было подумать, что я нахожусь не в поезде, а в нашем старом фургоне, катящимся на юг Эквестрии в сторону длинной гряды холмов, за которыми, где-то в осенней дали, лежит Хуффингтон. Пока Дед, мурлыча себе под нос какую-то песню, поглядывает вокруг, ища удобный пригорок для привала, Бабуля уже расстилает кровать, готовясь к отходу ко сну. На столе дымит старая, прогорелая плошка, в которой бережно сохраняемый в печурке уголек наполняет домик запахом сгорающих трав, призванных отпугивать комаров и дурные сны от ночующих в домике пони. Привернув еле тлеющую лампу, Бабуля наклоняется ко мне, и проваливаясь в сон, я ощущаю, как она нежно целует меня в лоб, произнося голосом знакомой мне фиолетовой единорожки – «Спокойной ночи, Скраппи. Спокойной ночи».

– «Проходи, моя ученица. Порадуй нас своим присутствием».

– «Благодарю тебя, моя Госпожа. Почту за честь разделить с тобой сию трапезу».

Церемонно поклонившись, я осторожно двинулась вперед, по погруженному во мрак узкому залу. Длинный стол был уставлен канделябрами из трех свечей, трепещущий свет которых тонул в тенях, поглотивших украшенную гирляндами причудливых ночных цветов колоннаду, прыгая по стоявшим на темном бархате тарелкам из молочно-белого фарфора, накрытых пузатыми полусферами крышек, ручки которых блестели, словно маленькие звезды. Церемонно склонившись, я заняла место по правую ногу аликорна. Памятуя уроки Госпожи, я волновалась, хотя и пыталась не подавать виду, и с лихорадочно поспешностью вспоминала назначения выложенных передо мной столовых приборов.

«Ложки и ножи справа, вилки слева. Начинай снаружи и постепенно забирайся вглубь» – слова учительницы вновь прозвучали у меня в голове, когда копыта Клауд повязали у меня на шее белоснежную, хрустящую от крахмала салфетку, пока Мист расставляла перед нами тарелочки с легким салатом, состоящим из припущенного на пару виноградного листика, в центре которого находился миниатюрный мазок какого-то соуса, посыпанного рубленными грибами. Названия этого издевательства над моими гастрономическими пристрастиями я не помнила, но знала, что подобные закуски, по законам куртуазности, полагалось есть медленно, постепенно отрезая маленькие кусочки от уменьшающегося под твоими копытами листа. Осторожно приступая к медленному, садистскому расчленению блюда, я все больше укреплялась в желании найти того придурка, что решил идеализировать грифонью кухню, возведя ее в некий абсолют, и сделать с ним много, очень много нехороших вещей.