Gedzerath - Рождение легиона

– «Тогда зачем она ходит на эти приемы? Лишь потому, что считает себя виноватой в произошедшем?».

– «Мне кажется, она изо всех сил пытается подружиться с моими подданными» – подумав, покачала головой Селестия. Копыто синего аликорна, тихонько застонавшей во сне, медленно двинулось по подушке, и блеснув алмазами негаданных слезинок, Селестия тихонько улеглась рядом с посапывающей сестрой, судорожно прижавшей к себе ее переднюю ногу – «Но, боюсь, еще не все привыкли к тому, что… К ней».

– «Не все привыкли к тому, что рядом с ними расхаживает персонаж из страшных сказок?» – докончила я мысль принцессы, кивнувшей мне в ответ – «Мне это знакомо. Значит, подданные ее не ценят?».

– «Нет, Скраппи, силой ты тут ничего не добьешься. Как, впрочем, и поспешным, нарочитым дружелюбием с ее стороны» – покачала головой белоснежная кобылица, не делая попытки отстраниться, когда перевернувшаяся в постели аликорн заключила ее в отнюдь не сестринские объятья – «Все, что мне удалось – это подменять ее напиток менее крепким, иначе, боюсь, она могла бы навредить себе настолько, что это превратилось бы в настоящую проблему. А я обещала себе, что никогда больше не брошу свою Лу – никогда, слышишь?».

– «Слышу. Понимаю».

– «Иди, Скраппи. Позволь нам побыть с ней вдвоем» – грустно улыбнулась Селестия, легким взмахом крыла направляя меня к выходу. Повинуясь золоту магии принцессы, балконные двери распахнулись, впуская в комнату бодрящий зимний холодок, почувствовав который, спящая аликорн еще крепче прижалась к обнимавшей ее сестре – «Найди нашего мажордома и нашего секретаря. Скажи им, что на завтрашних приемах я присутствовать не буду. Пусть найдут этому подобающее объяснение и разошлют извинения всем тем, кто не захочет обойтись без моего присутствия. Завтрашний день мы проведем вдвоем, как когда-то, в древние времена, когда у нас была лишь старая хижина да дымный очаг, наши сердца и огромное, раскинувшееся над нами небо. Пусть принесут нам сырых овощей и дешевого вина, горячий чай и простой хлеб – мы будем петь и плакать, смеяться и грустить, и… И помолись за нас, моя маленькая, верная пони. Помолись – ведь за чередою сотен лет, что нас почитали как богинь, мы уже, наверное, и забыли, как делать это честно. Как делать это ото всей души».

– «Она счастлива, принцесса» – отходя к двери, исказившимся до неузнаваемости голосом произнесла я, раскинутыми крыльями выталкивая перед собой собой Клауд и Мист, недвижимыми статуями застывших возле дверей – «Она счастлива, что у нее есть такая сестра, как ты, Селестия. Она сама мне это говорила, поверь. И знаешь что? Я сделаю даже больше, чем то, о чем ты просила. Ведь я тоже люблю ее, и я сделаю все, чтобы она поняла, что в этом мире есть те, кому она совсем не безразлична!».

Что ж, слово было сказано, и в тот момент, размазывая по щекам внезапно выступившие слезы, я не нашла ничего лучше, чем закрыть за собою двери, мгновенно окутавшиеся золотистым сиянием магии аликорна, и поскакать выполнять свое обещание. Даже после того, как я успокоилась и даже подкрепилась, моя решительность ничуть не уменьшилась, и вот уже сутки, проведенные без сна, я лихорадочно искала способ хоть как-нибудь взбодрить приунывшую принцессу, но увы, в голову лезли лишь те самые вечеринки, от которых ее, должно быть, уже начинало просто тошнить. Значит…

«Нужно напомнить ей о том, что именно ночь – то время, когда творятся самые деликатные дела. То время, когда сердца влюбленных стучат в унисон, когда тела движутся в едином ритме, когда в мире начинает свой путь новая жизнь, и без луны, без ее прохладного, ласкового света, на свете не было бы столько поэтов, прославляющих ночное светило, благословившее любовь бесчисленного количества живых существ. И подходящий для этого повод – представление. Вроде бы, Черри говорила что-то про целую кентурию, заказанную для торжественного мероприятия в Кантерлотском Театре? Вот вам и повод наведаться к этим театралам – не приведи богини, они опять решили поставить эту хрень про Найтмэр Мун! Все уши пообрываю!».

– «Чт… ЧТООООО?! Да… Да вы понимаете, что вы вообще такое говорите?!» – завопил всклокоченный пегас. Капельдинер была настолько любезна, что проводила меня до его кабинета практически без задержек, чему немало поспособствовало каменное выражение на моей морде, вкупе с фирменной туникой и тяжелым, «примипильским» взглядом, избавившими нас от задержек и необходимости стоять в небольшой очереди, скопившейся перед кабинетом директора театра. Наполненная довольно нервными личностями, она качнулась было вперед, когда стоявшие в ней пони уже открыли было рот для какого-то дружного вопля, типа «куда?!» или «вас тут не стояло!», но мне потребовалось лишь отодвинуть крылом в сторону самую рьяную из лезущих на меня кобыл, после чего вопрос с очередностью решился сам собой – прочие пони решили не обострять ситуацию, особенно услышав жалобный хруст двери, деревянная поверхность которой звонко затрещала, встретившись с моим шипастым накопытником.

«Иногда намеки бывают понятнее, чем длинная, прочувственная речь».

– «Вы хоть понимаете, что мы не можем так просто взять и отменить целый спектакль?!» – продолжал разоряться пожилой, лысоватый пегас. Его поседевшая грива торчала забавными колтунами, и в порыве отчаяния, одетый в жилетку маэстро принялся порхать из угла в угол, дергая себя за патлы спутанных волос – «Если мы отменим этот спектакль, то мы отменим его вообще! Мы не поставим ему на замену ничего! Тысячи билетов уже проданы, и зритель ждет от нас чуда! Он ждет от нас вдохновения! Он ждет от нас…».

– «И почему вы считаете, что мы должны прислушаться к этой вашей просьбе ?» – в отличие от своего несдержанного коллеги, сидевшая за столом единорожка была гораздо спокойнее. Уперев подбородок в копыта, она внимательно рассматривала меня серьезным и крайне недружелюбным взглядом, впрочем, все время оставаясь в рамках приличий, и даже находя время для того, чтобы одернуть летающего по комнате пегаса, время от времени, закладывавшего слишком уж рискованные маневры – «Маэстро, присядьте! Вам вредно так волноваться».

– «Ох, мое сердце!» – простонал тот, обрушиваясь на удобный диван, занимавший место вдоль целой стены кабинета – «Нет, вы слышите, что она говорит?».

– « Она говорит о том, что данное представление должно быть отменено» – так же холодно и спокойно ответила я презрительно сощурившейся кобыле, и тут же вскинула ногу в резком, повелительном жесте, который я успела подсмотреть у своей Госпожи. В сочетании с накопытником, посверкивающим острыми, пирамидальными шипами, он производил неизгладимое впечатление на большинство мирных пони, и в тот момент, сработал не хуже – «Как я успела осведомиться у вашего персонала, завтра вы собирались выступить перед своими гостями, в число которых входит большинство знатных пони, а так же Их Высочества Принцессы Эквестрии, с очередной опереткой, описывающей взлет и падение Найтмэр Мун. Так вот – я извещаю вас, что это представление должно быть заменено на что-то более… Ну, скажем так… Соответствующее духу времени».