Gedzerath - Рождение легиона

– «Это невозможно» – резко ответила единорожка – «Будут ли у вас еще пожелания или интересные идеи? Не стесняйтесь, мы всегда готовы выслушать столь бравых вояк. Сейчас, после того «конфликта», вы в фаворе, и поэтому, как я поняла, считаете себя вправе вламываться в дирекцию самого известного театра страны, и требовать от его администрации, чтобы вам исполнили песенку на заказ? Что ж, я выслушаю вас – а потом отправлю нарочного к вашему командующему, и тогда увидим, что вы сможете услышать из заключения в вашей казарме».

– «Невозможно?» – вскинув брови, я нарочито громко вздохнула, всем видом выражая неподдельную усталость, вызванную столь явным непониманием со стороны своих собеседников – «Мне кажется, этим словом можно было бы описать множество вещей, но для столь серьезной кобылы как вы, на мой взгляд, скорее подошло бы слово «сложно». Вы можете обфыркать мои слова, можете посылать кого-то куда-то – я даже и не знаю, что ответит вам мой заместитель, в данный момент, являющийся дежурным офицером Легиона – но я сомневаюсь, что это приведет к чему-либо дельному. Можете даже подомогаться чего-нибудь во дворце… Но вот что я вам скажу, и советую выслушать меня очень внимательно: если завтра все останется так, как есть, если это представление про древнюю вражду все-таки будет дано, то кроме ваших высокопоставленных гостей, на вашем представлении не будет никого. И это не угроза. Вам крупно повезло, мои дорогие пони, что вы не знаете, что именно думают про ваши эти постановки, про всю эту легенду наши возлюбленные принцессы! И если одна из них считает, что заслужила этот нескончаемый позор, это напоминание о том, что жжет ее душу хуже раскаленного прута, то думаю, что другой совсем не понравится тот вызов, что вы принародно бросите ей в ее же столице. Вы думаете, к вам ввалилась полупьяный легионер? Ну ладно вот он, старый пегас, дитя искусства, в свои года лучше ориентирующийся в разбросанных по дому нотах, чем в анатомии собственной жены, но вы то, вы, администратор самого большого театра – неужели вы до сих пор не поняли, что к вам пришла Первая Ученица Принцессы Луны Эквестрийской? Или вы и впрямь глупее, чем я думала?».

– «Я попрошу меня не оскорблять» – скривилась единорожка, стрельнув глазами в сторону пегаса, забывшего про недавние жалобы, и с неожиданным вниманием прислушивающегося к нашему разговору – «Бэйз Клеф, не могли бы вы…».

– «Я главный дирижер этого театра! Вы не можете меня так просто выставить!» – заартачился жеребец, вновь взмывая к потолку и повисая там, словно воздушный шарик – «Если вы меня выгоните, то можете ставить что угодно – но без меня!».

– «Ладно, оставайтесь, Дискорд бы вас побрал! Так вот, мисс…».

– «Примипил Раг, если вам хочется общаться со мной официальным языком» – холодно ухмыльнулась я, задумчиво ставя накопытник на полированный стол, и слегка потягивая его на себя. Раздавшийся вслед за этим тонкий, неприятный скрип заставил обоих пони синхронно поежится – «Мне показалось, что я четко изложила диспозицию, но если вам это было непонятно, то я охотно повторю. Итак, это представление…».

– «Это опера! Опера, а не цирковое представление!!».

– «Да хоть шапито, маэстро! Так вот, спектакль должен быть заменен. Замените его на то, что сможет усладить взор наших богинь, но не потребует от вас двух недель приготовлений, желательно – что-то о мире, дружбе и любви. Разве нет у вас других спектаклей, идущих в расписании чуть позже? Прошу вас поискать по закромам, и если у вас есть актерские группы или труппы – я не слишком хорошо ориентируюсь в вашем сленге, вы уж простите – готовые сыграть что-то из вышеописанного, то будьте уж так добры предоставить им шанс блеснуть своим мастерством перед Их Высочествами. А если нет…».

– «То что?» – осведомилась госпожа администратор, опуская взгляд на разложенные перед ней бумаги – «Что, вы начнете буйствовать? Вы будете нам угрожать?».

– «Скажу вам честно – да кому вы тут вообще нужны?» – откликнулась я, возвращая возмущенным этой фразой собеседникам ленивую полуулыбку, искривившую мои губы в привитом еще в Обители оскале – «Я просто поднимусь и выйду. Но тогда на спектакле, в этом зале, будут присутствовать лишь те, кому нравится противопоставлять себя принцессам. Те, кто считает, что может бросить им вызов или мило улыбаясь, исподтишка, оскорбить. Ни один из преданных им подданных не войдет в эти двери – я позабочусь об этом сама, сегодня же оповестив всех на регулярном вечернем приеме Солнечного Двора. А дальше с вами будут разбираться уже те, кому это положено по долгу службы – Гвардия или комиссия Двора… В общем, меня это уже интересовать никак не будет. Так что желаю здравствовать вам, возвышенные деятели искусства. Кстати, никогда не слышали легенду о пони, который так высоко задирал голову, что, в конце концов, свалился, окунувшись с головою в грязь? Нет? Жаль, очень жаль. Всего доброго, уважаемые ».

Хлопнув дверью, я вышла из кабинета, едва не врезавшись в клубившуюся под дверью толпу. Отпрянувшие пони явно подслушивали под дверью, и судя по их ошарашенным мордам, явно слышали весь разговор, состоявшийся между мной и администрацией прославленного театра. Я понимала, что веду себя неправильно, и так же понимала, что прошу чего-то очень и очень сложного… Но в то же время, я ощущала нарастающее желание скривиться в иронической усмешке, с которой мой старый симбионт вспоминал, к каким эксцессам приходилось привыкать ему на той тяжелой и подчас, неблагодарной работе – чего стоили одни лишь картинки врачей, вталкиваемых в автобусы с полузадохшимися жертвами теракта на Дубровке, когда на одного фельдшера или врача приходилось по двадцать-тридцать умирающих людей! Быть может, им тоже стоило отказаться от посильной помощи несчастным, мотивируя отказ множеством причин, в обычной ситуации, считающихся вполне себе правомочными?

«Есть моменты, когда нужно сделать то, что нужно, а не то, что ты делаешь каждый день».

– «Всё слышали?» – холодно осведомилась я у переглядывающейся толпы деятелей высокого искусства.

Пони молчали.

– «Выводы делайте сами».

«Да, театральная жизнь – это явно что-то интересное, не утратившее привлекательности даже за последние несколько тысяч лет» – думала я, бредя в сторону выхода. Свернув в один из более-менее свободных коридоров, я оказалась в паутине из деревянных мостков, крытых переходов и коротких тупичков, забитых каким-то сценическим реквизитом. Передвижные вешалки, укрытые белыми чехлами, свернутые в трубку плакаты и афиши, обшарпанные чемоданы и громадные кофры [231] Кофр – крепкий дорожный сундук или чемодан. В современном варианте – армированный металлом, передвижной контейнер. – все было покрыто тонким, едва заметным налетом деревянной пыли, выбрасываемой в воздух поскрипывающими конструкциями театра. Как и в далеком прошлом, громада каменных стен скрывала под собой освященные временем и традициями деревянные балки переходов, мостков и креплений для различного сценического реквизита, поднимавшиеся из подвала под самый потолок, и их обшарпанные, растрескавшиеся от времени и сухого воздуха тела исходили едва заметной, похожей на пудру, пылью, витающей в воздухе, словно прах. Бредя вперед, в полутьме, я с неожиданным удовольствием нюхала этот горький запах дерева и пота, напомнивший мне о том, кто был мне так дорог – и так далек в этот нелегкий для меня момент.