Владимир Петько - Забытый мир

Петер идет по коридору, и гул из классов меняет тональность, словно вместо столов там поставили ульи. Гул усиливается, становиться неприятным. От одной из дверей раздается крик. Петер вздрагивает, он помнит этот крик, но это было не в школе, не здесь. Ноги сами срываются на бег. Высокая трава цепляется за них, прячущиеся в зелени корни норовят поставить подножку. Шум нарастает, из него выделяются отдельные звуки - бряцанье металла, скрежет и гром ударов, ржание лошадей и крики людей. Петер оборачивается на бегу. За спиной нет коридора - только большое поле, окаймленное густым лесом, под выгнутым бирюзовым небом с белой дырой солнца наверху. И разноцветный вал из сверкающих рыцарей и коней в пестрых попонах, смешавшихся в однородную кучу, все более отдававшую багровыми цветами. Со всех сторон надвигаются ряды пехоты, ощетинившиеся пиками и закрытые большими прямоугольными щитами.

За Петером бегут огромные берсерки с топорами, молотами и шестоперами. "Спасаться!" - колотится в голове паническая мысль, - "бежать!" Но взгляд примерз к одной точке, и не дает повернуться к спасительному лесу. Из этого месива смотрит на него Исидор, и взгляд его выражает крайнее удивление. Шлем свалился с брата, обнажив льняные, как и у Петера, волосы, под ними все залито кровью. Он делает шаг, другой...Ноги его медленно подгибаются...

- Эй!

Петера тронули за плечо, и он открыл глаза. Над ним стоял нахмурившийся Ганнар.

- Ну-ка, парень, расскажи мне, о чем говорили Отцы в башне, - строго сказал он. - От начала и до конца.

Дорога, плавно изгибаясь, задиралась все выше и выше, к белым башням облаков, плывущих по синему фону. Не совсем дорога - просто две нешироких линии кирпичного цвета земли, среди желтой, сухой, с небольшими пятнами зелени, травы. Рядом с дорогой небольшие деревья, растущие не столько ввысь, сколько вширь, с изогнувшимися к югу ветвями, словно неряшливо зачесанные ветром. Самые большие стояли поодиночке, те, что помельче, пока еще кусты, а не деревья, сбились в группы трудно проходимых зарослей. Ганнар пнул походя камешек, тот скакнул пару раз, вздымая фонтанчики рыжей пыли и затаился меж редких желтых стеблей. Дорога снова повернула, скользнула мимо одинокого дерева и побежала вверх, в холмы. Под деревом, на небольшом белом валуне, прислонившись к стволу, сидел пожилой человек. На соседнем черном камне примостилась его котомка. Ганнар пригнулся и прошел под путаницу ветвей. Старик бросил на подошедшего быстрый взгляд и стянул мешок с камня:

- Прекрасные у нас края, не правда ли?

- Да, - ответил Ганнар, устраиваясь на камне, - красиво. Черный и белый. Это какой-то символизм?

Уголки губ старика подернулись морщинами.

- Просто камни. Я сидел на них еще ребенком. Мы бегали из дома - он повел рукой в сторону подернутых голубоватым туманом высот, - вниз, к зарослям тутовника. Уже больше полувека здесь отдыхаю. У тебя на родине растет тутовник?

- Я не знаю, - ответил Ганнар, поерзал на камне и прислонился к стволу, - где моя родина.

- Печально.

- Почему?

- Ну как же. Родина, детство, обычаи - это как корни, помогают человеку твердо держаться на земле. В бурю не унесет на чужбину, в засуху не даст умереть от жажды. Да и с ног тебя сбить нелегко.

- Корни похожи на тюрьму. Вокруг целый мир, а тебе не сдвинуться.

Старик поднял сухую ветку и принялся чертить в пыли бессмысленные узоры.

- Во всем можно найти недостатки.

- Да, мэтр Роло, можно. Находить недостатки легче, чем избавляться от них.

- Избавляясь от недостатков можно ненароком избавиться и от чего-то нужного, - усмехнулся Роло. - Один мой племянник недавно решил бросить пить. Врачи сказали, с печенкой что-то. Раньше был душой компании, а теперь такой зануда. Жена пыталась от него сбежать на прошлой неделе. Ну да ладно, ты ведь не за историями о моей семье пришел?

- В городе неспокойно.

- Не в первый раз. В Савоне все время что-нибудь случается.

- Но не по такой причине.

- Все проблемы Ордена нужно делить на десять, если хочешь узнать их настоящий размер. Только на моей памяти они гонялись за каким-то пиратом на севере, раскапывали что-то ужасное в джунглях Намадии и отправляли большую экспедицию на запад, за Жезирет, наверняка тоже по крайне важной причине. И каждый раз на кону стояла судьба мира. У них всегда так, ты привыкнешь, сынок. Лет через тридцать.

Ганнар поморщился.

- Мне известно о впечатлительности Отцов, поэтому я проверил...

- Я тоже, Ганнар, я тоже, - прервал его Роло. - Убили несколько десятков человек, каким-то странным способом и святоши решили, что из небытия поднялись все их древние страхи, и хотят сотворить с остальным миром то, что сделали с севером. Фантазии.

- А если нет?

Старик засмеялся, но смех быстро перешел в кашель.

- Предлагаешь собирать вещи? Во-первых, я слишком стар, чтобы бегать от чужих страхов. Во-вторых, и, наверное, в главных, многие могут меня... не понять. Меня выбрали мэтром не за умение быстро бегать.

- У меня это тоже не самая сильная сторона, - ответил Ганнар. - Я просто хочу видеть всю картину. Не важно, кто именно мутит воду, но ситуацию надо контролировать.

Мэтр поднял бровь:

- Считаешь, я могу помочь?

Ганнар помедлил, подбирая слова.

- У меня есть просьба, не совсем вписывающая в наши договоренности. Из того, что я покупаю у вас, есть вещи, оттуда, с севера. Если бы моего человека...

- Хотите узнать, кто поставляет мне контрабанду?

- Кто поставляет, я и так знаю. Нет, мне нужен человек из живущих за обжитыми землями.

Роло оторвался от рисования, смерил Ганнара долгим взглядом:

- Вы понимаете, что это значит?

- Да.

- Кажется я не так сказал. Вы понимаете, что это значит, просить гильдию раскрыть человеку со стороны все свои пути и людей? Если люди решат, что старый мэтр рехнулся, они выберут нового. А старого...

- А если не совсем со стороны? Просто из другой гильдии.

- Серхио? - скривился старик. - Этот молодой павлин тут же разболтает все своим дружкам. Когда мне было девятнадцать, я видел войну гильдий. Это последнее, что я хочу увидеть снова.

- А если Руди?

- Руди? - лоб мэтра собрался морщинами. - Ты приручил Руди? Хотя, что я говорю, - он засмеялся, - твоя хозяйка любого приручит. Но учти, если они согласятся, это будет дорого стоить, очень дорого. И я ничего не гарантирую.

Старик поднялся и закинул мешок на плечо.

- Если будете у нас в горах, сэр Ганнар, обязательно навестите наше скромное общество. Чистый воздух, козье молоко, серные источники и красное вино. Будете до ста лет жить.

Я столько не выдержу, подумал Ганнар, глядя в спину уходящему человеку. С вами бы свое прожить.

Под холмом его ждал стреноженный конь. Ганнар снял путы, запрыгнул в седло и, направив Черного в сторону города, задумался. Чутье подсказывало, что человек в простой, потрепанной одежде, с мозолистыми, крестьянскими руками и лицом, задубевшим от ветра и солнца, не сказал ни слова из того, что думал на самом деле. Судья над всеми воровскими гильдиями Савоны, по сути, глава преступного мира этого города в течении последних семнадцати лет, он всю свою жизнь провел в деревне, среди предгорий Ялового хребта. Виноградники, козы и прочая сельская идиллия. Кто он на самом деле знали девять человек - он, Ганнар, и главы гильдий, выбравшие его мэтром - главным вором Савоны. До Роло двадцать четыре года мэтром был его дядя, из той же деревушки. Как сложилась эта традиция, Ганнар не знал, а спрашивать о таких вещах здесь не принято. Скорее всего, жители этих селений занимались контрабандой еще в те времена, когда Савона была мелким поселком. Здесь же наверняка прятались беглые преступники, первые главари и их подельники, а эти ребята зачастую более трепетно относятся к обычаям и традициям, чем остальные. Хотя здесь наверняка есть и практическая польза, не видная с первого взгляда. Например, конспирация. Если мэтр Роло не пришел бы сам засвидетельствовать свое почтение, не Ганнару конечно, а леди Евгении в его лице, разве могла бы прийти в голову такая абсурдная мысль, что глава всех Савонских бандитов - нищий пастух у подножия хребта? К тому же, живя в Савоне, велика вероятность поддаться многочисленным соблазнам города. Удержаться от того, чтобы не использовать свое положение трудно. Толи дело деревня.