Михаил Крюков - Еретическое путешествие к точке невозврата

Вольфгер быстро переехал на другую сторону.

— На рысях от преследователей сможем уйти? — быстро спросил он у гнома.

— Нет, — помотал тот головой, — поздно. Дальше тропинка узкая и извилистая, лошади по ней смогут пройти только гуськом и шагом, да и темнеет уже…

— Ну что ж, нет, так нет, — вздохнул Вольфгер, — тогда так. Ты, почтенный гном, показывай дорогу Уте и монаху, а мы с Карлом постараемся их задержать. Убьём на мосту двоих-троих, может, крестьяне и разбегутся. Лишь бы только у них не было аркебуз или пистолетов…

— Да какие из мужичья стрелки, ваша милость, да ещё после бега, — презрительно сказал Карл, отвязывая от седла секиру и занимая привычное место сзади-слева от хозяйского коня.

— Стойте! — хрипло крикнул отец Иона, — похоже, никому никуда идти не придётся, смотрите, что это?!!

Вольфгер, возившийся с ремешками лат, поднял голову, взглянул на другой берег и окаменел.

Под древним распятием внезапно заклубился серый туман, и из земли стала подниматься невыразимо жуткая фигура, закутанная в серый саван. Вольфгер поблагодарил провидение, что фигура стоит к ним спиной, и он не видит её лица.

Достигнув высоты десяти локтей, фигура протянула руку из-под савана, которая оказалась состоящей из невесть как скреплённых костей. В руке скелета возникла коса на длинной рукояти.

— Смерть, это сама Смерть… Боже, спаси и сохрани нас, грешных! — прохрипел монах, опускаясь на колени. Гном упал навзничь, а Ута закрыла лицо руками. Кот, который крутился под ногами путников, раздулся как шар и злобно зашипел. Только Вольфгер и Карл остались на ногах.

Чудовищное порождение Небытия неожиданно и резко взмахнуло косой. Воздух взвыл, а трава по ходу косы покрылась инеем.

Преследователи увидели, что неожиданно столкнулись с новым, куда более страшным противником, чем беглецы. Раздался вой ужаса, люди, с трудом остановившись, топтались на месте, отталкивали друг друга, пытаясь развернуться и броситься наутёк.

Смерть выплыла из-под креста и, мерно взмахивая косой, поплыла им навстречу, оставляя за собой полосу вымороженной земли.

— Что же это такое, помилуй нас Господи?! — взвизгнул монах.

— Какая разница?! — заорал Вольфгер, — Пока оно на нашей стороне, бежим! Вдруг оно передумает и решит погоняться за нами! Гном, скорее показывай дорогу!

— Оно не вернётся, — тихо сказал монах. — Неужели ты не понял? Это Сатана помогает нам, и вот, мы приняли его помощь…

— Да ну тебя! — отмахнулся Вольфгер, — каркаешь, как не знаю кто…

Монах вздохнул и промолчал.

Поминутно оглядываясь, они въехали в лес, начинавшийся прямо за рекой, и примерно через полколокола блужданий по запутанным тропинкам выехали на поляну.

На поляне стоял дом, который на фоне серого неба казался пятном мрака.

На середине поляны Вольфгер остановили коня.

— Этот дом у местных крестьян считается ну… как бы проклятым, — пояснил Рупрехт, подъехав к нему на мерине монаха — они его боятся и стараются не походить близко.

— А кто и почему проклял дом? — спросил монах.

— Не знаю, — пожал плечами гном, — да и какая нам разница? Главное, что в нём нас никто не потревожит.

— Я чувствую, что поблизости нет никого живого, — вмешался Карл, — ну, кроме нас, разумеется.

— И неживого — тоже, — добавила Ута.

Гном внимательно посмотрел на девушку, но промолчал.

Они спешились и подошли к распахнутым дверям. Одна створка была сорвана с петель и валялась на земле, через неё местами уже проросла трава, а вторая болталась под вечерним ветром, издавая резкий и противный скрип.

Вольфгер поёжился.

— А куда мы денем лошадей? — спросил он.

— Двери широкие, загоним их в одно крыло дома, а сами займём другое, — ответил гном, оставаясь, однако перед входом.

Об ноги Вольфгера толкнулось что-то мягкое. Он посмотрел вниз и увидел, что Кот, не раздумывая ни секунды, задрав хвост, вошёл в страшный, пустой дом.

— Пошли, — сказал барон, — лошади направо, люди налево, найдём комнату, которая лучше сохранилась, в ней и заночуем.

— Постойте, — остановил его Карл, — там же темно, не стоит тыкаться на ощупь, давайте, господин барон, я сделаю пару факелов.

— Я могу зажечь магический фонарик, — тихо сказала Ута, — только ненадолго, это колдовство быстро высасывает силы…

Они вошли в дом и пошли по анфиладе комнат на первом этаже. Как ни странно, дом оказался не разграбленным, видно, крестьяне действительно боялись к нему приближаться. Сгнившая мебель, истлевшие занавеси и ковры, писк потревоженных крыс, запах тлена, пыли и сырости…

Лучше всего сохранилась кухня с каменным полом и громадным очагом в углу. Гном, заявив, что ему чужды людские страхи, ушёл обратно в комнаты и вернулся, волоча за собой груду мебели, которую со страшным грохотом тут же разломал, вздымая облака пыли. Вскоре в очаге запылал огонь. Труба сначала сильно дымила, видно, была забита мусором, но вскоре её протянуло, на дрова упала пара обугленных птичьих гнёзд, и огонь загудел мощно и ровно.

Пришёл Карл, который устроил на ночлег лошадей, напоил их и задал овса. Ута сразу же дала ему котелок и отправила за водой для ужина. Рупрехт заявил, что поскольку прекрасно видит в темноте, должен обследовать дом, и ушёл.

«Вор есть вор, — неприязненно подумал Вольфгер, — обязательно ему нужно дом обшарить, вдруг найдёт что-нибудь ценное? Интересно, за что его из гномьих поселений выгнали?» Он знал, что гномы, как пчёлы или муравьи, живут только колониями. Смертной казни, как у людей, у гномов не существовало, преступника просто изгоняли из сообщества, обрекая, тем самым, на смерть.

«Потом расспрошу гнома как следует, — сонно подумал Вольфгер, сидя в углу кухни и глядя, как Ута хлопочет у очага. — Нехорошо так сидеть, надо бы ей помочь», подумал он и тут же задремал. Разбудил его пришедший на кухню Карл и сообщил, что ужин готов.

Сидеть на полу никому не хотелось, поэтому гном натаскал на кухню мебели, которая ещё могла выдержать вес людей. Стол выдвинули на середину кухни, и гном торжественно водрузил на него бочонок, увезённый из трактира. Пиво действительно оказалось отменным, и бочонок вскоре изрядно полегчал. Неожиданно на стол вспрыгнул Кот и, глядя на Уту, требовательно мяукнул. Ута протянула ему кусочек бекона. Кот обнюхал его, поскрёб лапой по столешнице, как бы закапывая невкусное, и опять мяукнул.

— Да твой зверь пива хочет! — засмеялся Рупрехт. Он нашёл подходящую плошку, ополоснул её, плеснул пива из бочонка и поставил перед Котом. Тот сел, обернув лапы хвостом, и начал шумно лакать.

— Вот! — горько сказала Ута, — свяжешься с мужчинами, так даже кота споят!

Все засмеялись.

— Интересно, — сказал отец Иона, — а всё-таки, что такого могло случиться в этом доме, что крестьяне его стараются обходить стороной?