Михаил Крюков - Еретическое путешествие к точке невозврата

Ута прислушалась к себе, помолчала. Потом, переглянувшись с котом, ответила:

— В этом доме был убит человек. Нет… даже двое… Мужчина убил женщину, а потом покончил с собой. Очень давно… И их тела долго оставались не погребёнными, а в таких случаях бывает всякое… Вот что. В эту ночь кто-то обязательно должен не спать. И в полночь дежурить будем мы с Котом.

— А лошади? — спросил Карл, — может, мне пойти спать к лошадям?

— Лошади в безопасности, — ответила Ута, — нечисть боится лошадиного духа, а людей я постараюсь защитить. Когда вы уляжетесь, я нанесу под окном и дверью защитные руны. Но до восхода солнца никто не должен выходить из комнаты, так что если кому надо во двор, идите сейчас!

Огонь в очаге способен сделать уютным даже самое неприглядное помещение, вот и здесь, ободранные стены с пятнами плесени скрыла тень, а в круге света оказался стол и лица сидящих за ним людей. Кот забрался на колени к Уте, потоптался, свернулся клубком и сонно замурлыкал.

— Скажи, почтенный гном, а как всё-таки получилось, что ты оказался связанным в кладовке придорожного трактира? — просил Вольфгер.

— Это долгая и не очень-то весёлая история, — проворчал гном, — но поскольку я обязан вам жизнью, и нам предстоит ещё долго путешествовать вместе, мне, наверное, стоит всё рассказать…

— Если не хочешь… — возразил Вольфгер, — тебя никто не заставляет. Молчать — твоё право.

— Да нет, — отмахнулся гном, — ничего недостойного или постыдного в моём рассказе нет, мне скрывать нечего, хотя, конечно, радости эти воспоминания не доставляют.

Он помолчал, водя пальцем по лужице пива, натёкшей из-под крана бочонка, потом вздохнул и сказал:

— Дело в том, судари мои, что я философ.

— Вот как, — поразился Вольфгер, — философ?! И какой же, позволь узнать, философской школы ты придерживаешься? Аристотеля? А может, киников?

— Ты не понял, — мягко прервала барона Ута, — почтенный гном имел в виду, что он занимался поисками философского камня. Не так ли? — спросила она, повернувшись к гному.

— Ты совершенно права, госпожа! — надулся гном, — и я не какой-нибудь там суфлёр! [23] Суфлёр (от фр. «souffle» — дуть, раздувать). Так называли подмастерьев алхимиков, раздувавших меха алхимических горнов, не понимая сути опытов своих хозяев, в переносном смысле — шарлатанов. Я — философ!

— А-а-а, — протянул Вольфгер, — так ты искал способ получить искусственное золото… Понятно…

— Ну да, благородный господин, и золото, — сварливо сказал Рупрехт, — потому что без золота в кармане ещё никто жить не научился, но золото — не главное, золото можно заработать по-разному. А вот Философский камень — совсем другое дело!

Маленькие глазки гнома разгорелись, он говорил во весь голос, ёрзая на своём месте.

— Великий Творец создал мир из чистых первоначальных элементов, но потом Дьявол отравил их. Благородные металлы превратились в обычные, неблагородные, то же произошло и с другими элементами. В мир пришли болезни и смерть. Если бы удалось найти Философский камень, можно было бы попробовать провести Великое Делание, выполнить обратную трансмутацию, получить из отравленного свинца чистое золото. Это свидетельствовало бы о том, что найден истинный Философский камень, понимаете? И тогда из мира удалось бы изгнать болезни и смерть, вот моя истинная цель! Не для себя, для всего живущего!

— Вот оно что… Желая изгнать из мира смерть, ты, гном, взялся спорить с самим Господом, — задумчиво сказал отец Иона, — но ведь смерть есть неотъемлемая часть жизни…

— Это почему?! — взвился гном.

— А потому. Подумай сам. Сила жизни — в обновлении. Никто из живущих не жаждет смерти, это так. Смерть — зло для человека, но добро для универсума, хотя церковь и учит нас иначе… Вот ты бы хотел жить вечно, скажи, Рупрехт?

— Да, хотел бы! — с вызовом сказал гном.

— А зачем? — печально спросил монах, — ты знаком с нашим Священным Писанием? Легенду о Вечном Жиде слышал? Для него вечная жизнь стала наказанием, а не благом…

— Знаешь, Рупрехт, а ведь монах прав! — сказал Вольфгер. — Я помню своего деда, он доживал свой век, забытый и никому не нужный… Дед говорил мне, что не понимает и не принимает мир, окружавший его в последние годы. Тогда я не понимал его, я был глупым мальчишкой, а вот сейчас… Сейчас — другое дело. Но не будем на ночь глядя устраивать философский диспут о природе жизни и смерти. Итак, значит, ты искал философский камень?

— Ну да, искал, — кивнул Рупрехт, при этом его длинный нос печально качнулся, а вместе с ним по стене метнулась карикатурно длинная тень. — Но вы же понимаете, что алхимические опыты очень трудны, их нужно проводить в строго определённое время, сверяясь с положением звёзд, Луны и других планет, а под землёй это сделать затруднительно. Кроме того, гномы живут по строго установленному распорядку, от которого не отступают веками, и мой образ жизни был им… хм… непонятен. Мне приходилось участвовать в общих работах и как-то оправдывать недостаточное усердие всякими улучшениями и изобретениями. Скажу, не хвастаясь, кое-чего мне удалось добиться. Старейшие разрешили мне даже оборудовать лабораторию и работать в ней, а не в шахтах и плавильнях, как все.

Однажды мне удалось открыть субстанцию, способную взрывать скалы, это сильно облегчало работу рудокопов, ведь теперь им не нужно было долбить скалы, достаточно было только бурить шурфы, крепить своды и оттаскивать взорванную породу. Всё шло хорошо, но однажды я ошибся в расчётах и изготовил слишком сильную взрывчатку. Шахту завалило, погибло несколько гномов… И вот, меня обвинили в их смерти и изгнали навечно. Они думали, что я умру под запертыми каменными дверьми твердыни гномов! А я выжил! Правда, чего это мне стоило…

Сначала я пошёл к людям и попробовал устроиться кузнецом. Но в каждой деревне был свой кузнец, глупый, неумелый, но был! И меня прогоняли! Батрак из меня тоже никакой, так что пришлось выучиться играть в кости, которые я сделал когда-то на потеху, и зарабатывать по придорожным кабакам. Однажды я заметил, что кости, которыми играют в трактире, шулерские. Я вытащил свои и предложил сыграть ими. Тогда трактирщик закричал, что я вор и обманываю своими бесовскими костями честных людей. Ну, меня и схватили…

— А твои кости и вправду были честными? — усмехнулся Карл.

— Конечно, нет! — обиделся гном, — должен же я был как-то зарабатывать себе на жизнь! Но мои были сделаны куда лучше!

— В общем, вор у вора дубинку украл, — засмеялся Вольфгер.

Гном потупился.

— И что бы собираешься делать дальше? — спросил барон.

— Не знаю, — печально вздохнул гном. — Я так обрадовался, встретив вас… Но если я лишний…