Павел Буркин - Последний Храм

Гердис проводила проводила наряд церковников долгим, ненавидящим взглядом. Все оказалось гораздо хуже, чем она опасалась: Неифила не просто проболталась по дури, а сознательно предала, и теперь наверняка радуется полученному золоту. А над Лендгрейвом нависли тучи: если у святош есть наготове хотя бы батальон… Единственное, что еще можно сделать — предупредить Лендгрейва. Он — отличный офицер, что-нибудь придумает. Но как? Через крепостную стену так просто не перелезешь, и порт наверняка сторожат, а ее саму тоже наверняка уже ищут: если предала Неифила, наверняка сказала и о ней. А теперь вот Гердис заперта в огромном, но чужом и враждебном городе, где любой может предать. Любой, кроме…

Стоп, дорогуша. Так ты и нашла собратьев по вере, на которых пять веков охотятся святоши! А даже если найдешь, они сделают все, чтобы от тебя избавиться, ведь сейчас ты запросто можешь привести к ним «хвост». Да нет, они могут и просто выдать — чтобы отвести подозрение от себя и еще какое-то время пожить в относительном спокойствии. Гердис не могла их винить. И сама порой все бы отдала за спокойствие. А если применить магию…

Ага, в логове отца Клеомена! Тогда ее возьмут еще быстрее, чем если подойти к наряду церковников и сказать: «Благослови вас Великая Мать!» Вроде бы нет выходов — разве что и дальше притворяться нищенкой… Или, наоборот, попытаться сташить плащ монашенки, таких в городе много? Нет, им известны ее приметы, значит, ловить будут не наугад. Оставаться в городе — смерть без вариантов, хоть сейчас, хоть попозже… Проклятье, в такой переплет она еще не попадала…

Гердис шлепнула себя по щеке, мысленно отругав за панические мысли. Она, как крыса, всего на свете боится в своем городе, где некогда ходило земное воплощение Великой Матери. Этот город веками хранила Ее любовь, и древние камни стен и мостовых еще помнят те времена, когда над Медаром возносились посвященные Ей песнопения. Не она, верная служанка Матери Богов, здесь чужая, а Клеомен и его прислужники. И надо постараться, чтобы они ответили за все, что сотворили с Медаром.

— Успокойся, подруга, и думай, — прошептала она себе.

Заслышав четкий стук каблуков армейских сапог, Гердис метнулась в темноту за углом. Буквально на расстоянии копья от нее показался дымный факел, а следом вынеслась нога в сапоге. Еще миг спустя передовой стражник показался целиком: на голове массивная медная каска, на груди поверх форменного камзола — литая кираса, способная выдержать все, кроме мушкетной пули в упор. Офицерские нашивки — а он смелый, этот лейтенант Стражей Веры, впереди своих шагает… Не боится, что горожане от избытка чувств к своим правоверным властям засадят в лоб пулю или стрелу. На поясе — пистоль в кобуре и шпага. А за ним вышагивают, четко рубя каблуками, пол-взвода рослых солдат. Над головами колыхаются алебарды и четыре мушкетных ствола. Понятно. Горожане, конечно, без ума от святой матери нашей, Церкви, ее Примаса Клеомена и его темесских покровителей, но усиленные патрули не помешают. Посередке вояки тащили Альваро. У него было разбито все лицо, окровавленная рука держалась за бок, время от времени на заплеванную мостовую капали тяжелые багряные капли. Как же все просто и нелепо…

Затаив дыхание, Гердис ждала, пока пройдет патруль. Заодно старалась определить направление, благо, знала город как свои пять пальцев. Если вояки никуда не свернут, направляются явно в порт. Там беспорядки? Или нужно просто кого-то арестовать, чтобы пресечь такие беспорядки в зародыше? Но там же…

— Отче, кроме этих, в порт еще проник бывший капитан на службе у Морозини, Сагони. Он был послан в порт, дабы поднять на восстание корабелов.

— Благодарю, дочь моя. Тебе это зачтет Единый…

Задыхаясь от ненависти, Гердис увидела в самой середине строя немолодого и явно не последнего ранга священника. По особой шапочке она легко узнала служителя Огненной палаты. А рядом с ним… Неифилу, мило беседующую с карателем. «Она всех и предала!» — догадалась Гердис. Но это означает, что в опасности не только Сагони, но и Лендгрейв с его солдатами. А она не может разорваться… Разве что применить магию — и стать мишенью для всех солдат и священников города. Но что делать, если иначе погибнут друзья?

Гердис протиснулась в покосившиеся, вросшие в грязь и уже не способные закрываться (как и открываться полностью) ворота. Осмотрелась. Она оказалась в крошечном, пыльном и захламленном дворике, где единственной зеленью был чахлый, поеденный молью тополь. Пахло тухлой водой сточных канав, мочой и рвотой, подгорелой стряпней, какой-то гнилью. Обычные запахи нищих окраин городов Конфедерации…

Со всех сторон — глухие стены с прочными дверями, нет даже намека на окна. Все окна в домах древнего Семиградья выходят только на внутренние дворики, там и протекает вся жизнь семьи. Во внешних дворах, да и то не всяких, а выходящих на оживленные улицы, располагаются лавчонки, мастерские, закусочные. А здесь… Здесь просто складывают хлам, который ни на что больше не годен, но выбросить жалко. Соответственно, и заходят в такой закуток не всякую ночь. То, что надо. А вон кладка обвалилась, открывая едва заметную щель между обшарпанными саманными стенами жилых домов. Если что, готовый путь отхода. Сразу перехватить этот выход не догадаются.

Ну что ж, лучшего места не найти, подумала Гердис и сосредоточилась. Постоянная опасность разоблачения не позволяла учиться магии по-настоящему, на практике, да и сами учителя наверняка многого не знали. Теоретически Гердис знала, как строить несколько основных заклятий, но попробуй научиться стрелять из мушкета, ни разу не видя оружие. А ничего, кроме самых элементарных заклинаний, которые не могут привлечь внимание жрецов, ей прежде строить не доводилось. Некстати вспомнилось, чем придется заплатить, если не удастся удержать магию под контролем или если будет допущена ошибка в построении чар. Но Гердис отогнала панические мысли: если вообще ничего не делать, сперва погибнут друзья, а потом схватят и ее саму. Придется рискнуть, поставить на карту все. Впрочем, она уже давно, с тех пор, как прошла первое посвящение в жрицы Великой Матери, ходит по лезвию меча и ежедневно рискует собой. Разочком больше, разочком меньше…

Гердис старательно, как учили, выбрасывала из головы лишние мысли, пока там не остались лишь слова древней молитвы Великой Матери. Они на самом деле тоже не нужны, про своих служителей богиня Амрита все знает и так, нужен только настрой, непоколебимая готовность принести себя в жертву ради тех, кого любит и в кого верит. Так, как это сделала у Врат Лалика четыреста лет назад. Отлично. Теперь есть совсем немного Силы — как раз столько, чтобы сотворить простенькое заклятие.