Павел Буркин - Сила Мира

Тряхнет! Мягко сказано… Нас подбрасывает верх и назад, уплотнившийся воздух становится упругим и почти твердым. Я представляю огненный каток, прошедший по стаям чудовищ внизу, и становится жутко. Наверняка на несколько квадратных миль останется лишь выжженное, дымящееся, пышущее адским жаром пространство, докрасна раскалившийся, оплавившийся шлак. Будь целью город, сейчас бы внизу все горело, рушилось, над крышами несся огненный шторм (говорят, было такое в подожженном Эрхавене, когда подавили восстание Нарамис, пламя поднялось на милю, с жутким воем всасывало воздух, людей, испарило всю воду в Асивилде, да и в Медаре наверняка так получилось). Еще одна «огненная стрела» проносится несколько дальше. И вновь — жуткий взрыв, огненное безумие внизу, мягкий, но мощный удар взрывной волны.

— Готовить следующие! — командует Эккерхард. Лицо сияет, я его понимаю: приятно видеть, что сотворил нечто воистину жуткое. Следующая пара несет кое-что похуже честного пламени: взрывается совсем слабо, и первое время ничего не происходит. Я уже хочу посочувствовать Эккерхарду, что творение храмовых мастеров не сработало, но Кузнец Кириннотара лишь усмехается:

— Тут не огонь, а кое-что поинтереснее. Кислота, рассеянная взрывом. Мельчайшие частицы способны прожечь все, кроме золота и очень толстого слоя земли. Совсем как розоватый снежок, только еще эффективнее. Смотрите.

Мы снижаемся, сбавляем скорость, летим прямо над едва заметным зеленоватым облаком. Внизу и вправду творится нечто несусветное. Шерсть, кожа, хитин, мясо — адский туман разъедает все без исключения, как обычный туман — снег по весне, но гораздо быстрее. Обнажаются, и тут же чернеют, крошась и рассыпаясь, кости. Твари наверняка воют и визжат в агонии, иные пытаются ползти, но изъеденные пропитавшей воздух дрянью мышцы рвутся — чудовища остаются посреди поля, быстро и страшно погибая. Не страдает только шлак, да и то оттого, что все, что могло сгореть, тут выгорело, что могло плавиться — испарилось. Гляжу на жуть внизу едва ли не с радостью — кто видел страшный штабель сгнивших трупов в часовенке Исмины, меня бы понял. Одно печалит — под едкую гадость не попадут те, кто устроил эту заварушку. Почти наверняка они командуют разгорающейся бойней из безопасного убежища.

Ни я, ни Мелхиседек, ни сам Эккерхард не обманываемся. Ни огонь, ни кислота не нанесли орде сколько-нибудь значимых потерь. По раскаленному, покрытому всеразъедающей кислотой шлаку от Врат идут новые и новые Твари Ночи. Некоторые еще валятся на выжженную землю, вдохнув едкой дряни, но их истаптывают в кашу шедшие следом, останки поглощают кислоту, остужают шлак…

— А теперь что, мой друг? — спрашиваю Эккерхарда.

— Теперь займемся главными. Вон там — видишь?

Вижу. У самого горизонта, на краю несметных орд Тварей Ночи, бегут в нашу сторону две вовсе уж крошечные двуногие букашки. Подробности не дает рассмотреть даже замечательная подзорная труба Эккерхарда, но благодаря ей видно хоть что-то…

На сей раз в ход пущено целых четыре «огненные стрелы». Где-то на полпути они разделяются и заходят на цель с четырех сторон. На мой взгляд, отбить такой удар можно лишь одним способом, который я применил в битве за Саггард — поставив магический щит. Но ведь мы предусмотрели это, специальные заклятия наделили «огненные стрелы» способностью прошивать такие преграды, как бумагу.

«Стрелы» не доходят до цели. Сперва охает, схватившись за сердце, Эккерхард. Потом одна из «стрел» врезается в землю и разрывается, кроша и расшвыривая шлак, распыляя его в атомы, еще две взрываются, не доходя до цели. Последняя опиывает вокруг двоих широкую дугу и несется назад. В отчего-то бесконечными мгновения вспоминается, как пролетали вокруг Тетрика стрелы, чтобы вонзиться в животы выпустивших их арбалетчиков Озерного края.

— Держи-и-ись! — кричит Эккерхард. Я не успеваю вцепиться в поручень — и под ехидные смешки Мелхиседека качусь по полу, чуть не расквасив о торчащий угол нос. Пол уходит из-под ног и вновь становится на место. В глазах темнеет от перегрузки. Сбоку-внизу оглушительно грохочет, «летающую колесницу» ощутимо встряхивает, кидает вниз. Однако подручный Эккерхарда оказывается отменным «возничим». Он умудряется выровнять машину у самой земли, снова набрать высоту.

— Валленберг, кувшины с объемно-детонирующей взрывчаткой готовь!

— Понял! — раздается из кабины «возничего». — Как пройдем над ними, отцеплю. Сейчас бахнем…

Щит! Хвала… Всем Богам разом, Мелхиседек ухитрился его почувствовать.

— Назад! — орет он. От перегрузки темнеет в глазах, собственное тело становится неподъемным, совсем близко под нами, копьях в трех, проносится заполненная Тварями Ночи земля. Если попадется огневец или хотя бы «слоночерепаха», врежемся наверняка…

Вослед нам мчится, расцветая на лету, диковинный огненный цветок. Магия огня — это по части Крейтона, но я узнаю в ней и составляющую магии Лиангхара. Неужели… Неужели изменил кто-то, владеющий Силой Мира? Но кто? Тетрик, Аэлла или… оба сразу?!

Уходят к цели, теперь совсем близко от земли, еще две «огненные стрелы». И взрываются, не долетев до двух фигурок сотню копий. Сколько-то Тварей Ночи сгорают заживо, но что толку, если их каждую минуту больше выходит из Врат? А кувшины с адской взрывчкой не сбросишь: они смертоносны, но на небольшой площади.

— Мелх, можешь определить, где проходит щит?

— Могу, — произносит Высший Палач, но как-то неуверенно. — Столько всего намешано…

— Точно, Сила Мира, — скриплю зубами. — Надеюсь, Ключ там один. А мы даже не все в сборе…

— Не «увы», а хорошо, — спокойно произносит король. — Хоть кто-то из высших магов уцелеет. Может, они придумают, как сопротивляться Силе Мира. — Мы сделаем все, что сможем, облегчим им задачу. Вот она, линия, — усмехается Мелх. — Идем вдоль нее, как будем вон там, где до них ближе всего, сбрасываем. Авось хоть краешком, да заденет этих…

— Может, попробуем проломиться магией? — спрашивает Крейтон.

— У них Сила Мира, Крей, — вздыхаю я. — Никто, даже Боги по отдельности, ее не преодолеют. А Богов я что-то не вижу…

Эккерхард и Валленберг сбрасывают оба кувшина. Рассчитали момент сброса с точностью, наверное, до сотых долей секунды: на такой скорости, как у нас, и такие погрешности оборачиваются десятками копий. Не знаю, как им удалось — может, с помощью магии, а может, показал себя непревзойденный глазомер великих мастеров. Кувшины опускаются на высоту пятнадцати копий, копьях в ста пятидесяти от магов. Аккуратный подрыв при помощи магии — и странный то ли дым, то ли туман растекается во все стороны, накрывая пространство примерно в квадратную милю. Отдельные языки просачиваются и сквозь щит, узкими протуберанцами подбираясь к неприятельским магам. Без магии не обходится и здесь — пакостная взвесь повинуется лишь командам «папочки» и перед взрывом может подтянуться поближе, к самому щиту.