Галина Гончарова - Интриги королевского двора

А хлынувшие слезы не улучшили положения.

— Я… не…

— Что ты — не?! — рявкнул Рик. О практике злого — доброго следователя кузены не знали, но работали согласованно. — На каторгу не хотела? Так не волнуйся, такие… как ты, там по специальности работают! Тележки таскать не придется!

Слезы хлынули вдвое интенсивнее. И спустя час мужчины таки добились истины.

Аделаида ни в чем не виновата! Факт!

Кто виноват? Алекс!!!

Это он, злодей проклятый! И только он! Он шантажировал бедную вдову, которая хотела лишь оплакивать своего мужа.

Он заставил ее продать поместье и явиться ко двору.

Да, милого Джерисона (горячий взгляд из-под слипшихся ресниц и чувственное шмыганье покрасневшим носом) она любила. И любит. И поймет, если он не захочет ее больше видеть.

Но как могла она, слабая женщина, сопротивляться?

Пожаловаться? Но кому? И ей было стыдно…

Любовная связь? Не было такого! Наглый оговор! Кто это утверждает? Алекс?

Он под пытками еще и не то утвердит! И вообще, он как раз хотел очернить ее, потому что домогался и получил отказ. А милый и любимый Джерисон отказа не получил.

Драгоценности он брал. Но как она могла сопротивляться? Ее опять избили бы… ей было страшно! Одна, беззащитная, закон дает Алексу власть над ней…

Рик мрачно слушал и думал, что гадючка вывернется. Ее слово против слова ее кузена. А на своем она будет стоять до последнего. Он бы точно стоял.

А так ее никто не видел. Она не нанимала убийц, ее даже в постели с кузеном не заставали. И даже если Алекс опишет все приметы на ее теле — бесполезно. Мало ли где он мог что увидеть…

Вывернется.

Видимо, это понял и Джес. Потому что выпихнул плачущую даму за дверь и вернулся к Рику.

— И что ты думаешь?

— Ничего. Могла быть права она, мог быть прав он. Но я бы поставил на Алекса. Под пыткой врать плохо получается, да и допрашивать у отца умеют.

— Здесь ее не допросишь. Да и шум поднимать…

— Не надо. Всё дома. А то отец устроит ей несчастный случай.

— Он — может, — согласился Джес.

Они несколько минут помолчали. А потом Джес неожиданно вздохнул:

— Рик, мне ее жалко.

— Жену бы ты так жалел. А то какой-то шлюхе — руки целовать, а законную жену, как последнюю шлюху… Кстати! А я ведь тебя помню на свадьбе.

— И что?

— Ты к концу ее узлов не вязал. Ты так и к жене заявился?

Джес опустил глаза.

— Э-э-э…

— Ага. Ну-ка рассказывай, друг любезный, что ты с женой такого сделал?

Джес изобретательно послал кузена в пеший эротический тур. Рику хватило.

— Понятненько. Поговорить с ней ты так и не удосужился…

Джес вообще плохо помнил брачную ночь. Какое там поговорить…

— Но потом же…

— Что — потом? Джес, это домашняя девочка. Балованная, заласканная… да сколько бы она ни весила! А ты скорее всего просто поимел ее и отослал в Иртон?

Судя по лицу Джеса — так и было.

— Ага. А что было потом?

— Да она и потом особенно не… Смотрела коровой, вышивки какие-то дарила…

— Ты хоть что-то в ответ подарил?

Джес хлопнул ресницами. Рик возвел очи горе.

— Ну да! Это придворным шлюхам надо дарить. А законной жене зачем? Не с ней ведь жить, правда?

— Я уже понял: я — дурак, — огрызнулся Джес. Хотя понимания в его голосе не было. Только злость.

— Приятно слышать. А теперь подумай. Ты ее сильно обидел, не извинился, не обращал внимания… Она честно сделала шаг навстречу — где эти вышивки теперь?

— Да где угодно! Думаешь, вспомню?!

— А потом ты заслал ее в Иртон… хоть приезжал?

— Ну да. И приезжал, и докторуса привез… она как бешеная была. На меня едва смотрела, на всех срывалась…

— Ее травили, баран! Тут кто хочешь с ума сходить бы начал!

— Действительно…

— А вот когда она смогла с этим разобраться… Сама, заметь!

Судя по лицу Джеса, в его мозгу боролись злость и раздражение. Хотелось бы верить, что на себя, но Рик знал кузена уже больше двадцати лет.

— Дядя мне теперь в жизни не поверит, что я ни при чем.

— Остается прощение у жены вымаливать.

— Вымолю. — Джес махнул рукой. — Жена как-никак.

— Вот именно. И все больше — никак.

— Слушай… — До Джеса что-то дошло. — А с Аделью я недавно познакомился.

Рик сдвинул брови.

— Соображать начинаем? Адель хотела убить Лилиан. А травить ее начали…

— Намного раньше. Твою ж…

— То есть у тебя двое разных убийц?

— Скорее заказчиков. Про докторуса дядя ничего не пишет…

— Его найти не могут.

— Интересно почему…

— Потому что. У меня бы тоже не нашли. Кто тебе его посоветовал?

— Сестра.

Мужчины переглянулись.

— Вроде бы Амалии незачем…

— Надо выяснить, кто ей посоветовал.

— Да Крейби был популярен. Молодой, симпатичный…

— И ты такого послал к жене?

— Он и докторус неплохой. А чтобы позариться на эту корову…

Рик едва не взвыл. Безнадежно. Вот что с ним делать?! Жена — корова. Аделаиду — жалко. Хотя уж кого бы и на скотобойню, так это вторую.

— Два разных заказчика. Плюс воры-управляющие. Знаешь, Джес, если твоя жена хоть немного похожа на отца, — тебе прощение на коленях вымаливать придется.

Джес расплылся в обаятельной улыбке, от которой билась в экстазе добрая половина придворных дам.

— Женщины есть женщины. Простит, куда денется…

Тьфу!

Рик искренне удивился бы, если бы узнал о мыслях Альтреса Лорта.

А мысли подозрительно совпадали.

Альтрес не имел ни семьи, ни детей, но… если бы с его дочерью поступили так, как с этой Лилиан, он бы разозлился.

А еще он смотрел на Джеса и удивлялся. Чем этот петух нравится женщинам? Чем?!

Да, он красив. Мускулистое телосложение, этого не отнять. Глаза синие, улыбка потрясающая.

Достаточно умен. Во всяком случае, дело, которое он унаследовал от отца, процветает. И вроде как неплохой вояка.

Но опять же — войны не было давно (и слава Альдонаю), а гонять разбойников тут много ума не надо.

Есть за что полюбить. И есть за что разлюбить.

Когда он показывает свою душу, а там видишь пустоту. Не то чтобы Джес был виноват. Нет.

Но… разве умной женщине понравится, когда к ней так отнесутся? Словно она — вещь. Без разума, без чувств, хочу — сниму с полки, хочу — обратно задвину…

Альтрес сильно подозревал, что с дурой, которая способна повестись на мордашку Джерисона Иртона, у него ничего и не получилось бы.

А ведь поведется…

Из своего опыта Альт знал, что женщины падки на это. Смазливое лицо, деньги, слава, улыбка… и все. Этого достаточно.

Альтрес убедился в этом сам. Тогда ему было всего восемнадцать лет. Или — целых восемнадцать?

Ей было шестнадцать и родители привезли ее ко двору, чтобы выбрать мужа. Тихая, нежная, домашняя… Лидия, Лидди, Лия…

Со светлыми волосами, серыми глазами, хрупкой фигуркой… она была даже ниже Альтреса. Семья небогатых баронов. И Альтрес в первый и в последний раз в жизни увлекся. Или даже полюбил.