Галина Гончарова - Интриги королевского двора

— Малышка, а ты думаешь, мне так интересно заниматься всеми хозяйственными делами?

— Ты же занимаешься?

— А ты — будущая графиня. Ты обязана. Если что-то случится со мной и с твоим папой, именно ты должна будешь вести хозяйство. А ты даже урок выслушать не можешь. Ну куда это годится?

Мири всхлипнула:

— Лиля, я больше не буду…

— А что ты должна сделать?

— Э-э-э…

— Тебя ведь сейчас опять начнут дразнить?

— Начнут.

— Тогда советую сделать так…

Вечером Мири с довольной улыбкой отчитывалась перед Лилей.

— А ты была права. Я вхожу, а Бьерн мне, мол, получила, графиня недоученная?

— А ты ему?

— А я ему — сам недоученный. А если хочешь — десять дней нам на подготовку. И на соревнование.

— Согласился?

— Еще как!

— Тогда эти десять дней нам надо серьезно заниматься.

— А ты мне поможешь?

— Обязательно.

Аделаида Вельс была в отчаянии. План соблазнения провалился. Мягко говоря.

Джерисон ее избегал.

Нет, граф не шарахался демонстративно в сторону, он не отобрал у нее свои подарки, но… Он не извинился за побои. Он больше не разговаривал с ней.

Ее словно и вовсе не существовало. А ведь это сильно нарушало ее планы на жизнь. И ставило саму жизнь под угрозу. Кто еще защитит ее, кроме Джерисона? Как только она вернется домой… ох-ох-ох… даже если ее не отдадут палачам — все равно ни жизни, ни репутации… только в публичный дом идти.

И Аделаида решилась.

Она подождала, пока чуть сошли синяки, уродовавшие лицо, и однажды ночью снова поскреблась в дверь его сиятельства.

— Войдите… А, это вы, госпожа? Что вам угодно?

Голос был ледяным и ироничным. И Аделаида рухнула на колени.

— Джерисон, выслушай меня!

— Не хочу. Нам не о чем говорить.

— Я не виновата ни в чем!

— Да неужели? И не моими подарками были оплачены покушения на мою жену?

— Я не виновата! У меня все отбирал Алекс!

— Да неужели? В постели?

— Я никогда не спала с ним! Алекс не был моим любовником! И мужу я не изменяла!

— Вот как? А твой любовник утверждает другое.

— А что ему остается делать? Он просто лжет! Подумай сам! Он был моим опекуном! Он мог выдать меня замуж второй раз! Я обязана была его слушаться!

Джерисон вздохнул. Вообще-то да.

Жена да убоится мужа своего. А женщина — мужчины. Ибо Мальдонаино начало сильно в ней, и требуется держать ее в строгой узде, как кобылицу непокорную или овцу неразумную. Так что спорить с кузеном Аделаида не смогла бы. И не отдать ему драгоценности…

— Ты могла бы пожаловаться мне.

— Я не могла тебя потерять. Я люблю тебя. До безумия люблю…

— Ты меня уже потеряла.

Аделаида потупила глазки в пол. Покраснела.

— Значит, наш ребенок никогда не узнает своего отца? Джерисон, в чем виновато дитя?

Мягко говоря — граф ошалел.

— Ре… бен… ка?!

— Да, любовь моя. Нашего сына. Или дочку.

— Н-но…

— Любая осторожность не сможет противостоять воле Альдоная.

Адель играла с убежденностью отчаяния. Она понятия не имела о системе Станиславского, но надрыва было столько, что ей поверил бы кто угодно.

— А может быть, наша любовь оказалась сильнее осторожности! Я не знаю! Но моя связь с луной прервалась. И груди отяжелели, посмотри сам…

Аделаида рванула платье на груди. И Джес невольно посмотрел на два упругих холмика.

— Вот, пощупай…

Аделаида почувствовала, как у графа перехватило дыхание. Неужели…

Но Джерисон справился с собой.

— Вот что, Адель. Я тебе дам сейчас деньги на повитуху. И к тебе прикасаться больше не хочу.

Руки убрались с ее грудей. Граф достал из стола кошелек. Толстый. И бросил его Адели. Женщина не сделала движения поймать — и золото покатилось по полу.

— Вытрави плод, пока не поздно. Не знаю, спала ты с другими или нет, но я тебе больше не верю.

Аделаида выпрямилась. Глаза ее засверкали. Вот так, грудь вперед, подбородок вскинуть, чтобы виднее были синяки.

— Моего ребенка?! Лучше стать отверженной, чем убить свое дитя!

И вылететь из комнаты, хлопнув дверью.

Расслабиться Аделаида смогла только в своих покоях, предварительно выгнав служанку и запершись на все замки.

Кажется, сцена разыграна нормально. Джерисон точно купился. А что не сразу простил… на это она и не рассчитывала.

Ничего, капля камень точит.

После ухода Аделаиды Джерисон накатил бокал вина, плюнул, швырнул кубок в стенку и отправился к Рику.

— Адель беременна.

— От тебя?

Джерисон задумался.

— По срокам вроде как да.

— А по жизни?

— Не знаю. Деньги на повитуху я ей дал… но любые травы могут дать сбой.

— Болван. Мог бы и по-другому тоже…

Спорить Джес не стал:

— Не уберегся. Понимаю.

— И что ты теперь будешь делать?

— А что тут сделаешь? Если ребенок от меня — я его бросить не смогу, сам понимаешь.

Это Рик понимал. Сам бы так поступил. Но…

— И куда ты его?

— В Иртон.

— К жене?

— Да нет, что ты. Я же понимаю…

— Правильно. Не знаю уж, чем твоя супруга так отца зацепила, но он тебя в порошок изотрет и в грязь затопчет. Да и Август не обрадуется…

— Я же не предложу ей признать ребенка своим. Пусть растет, найду ему семью, потом в Лавери заберу…

— Угу, у твоей жены под носом — тебе Иртон что, свалка? Или думаешь, она не узнает?

Граф сверкнул глазами.

— А что ты мне предлагаешь делать?

— Да для начала сводить свою куклу к повитухе. Мало она тебе врала?

Джес тряхнул головой:

— Рик, ты чудо. Как я сам не подумал?

— Потому и не подумал, что это тебя касается впрямую. Думать нормально не можешь.

Джес фыркнул:

— А ты бы смог?

— Думаю же. А вот тебе надо выпить…

— Золотые слова.

Рик плеснул вина в бокалы.

— У нас с собой только докторус. Это не то. Сам понимаешь. Есть здесь повитухи при дворе?

— Найду. Можно даже и в городе.

— Ну, давай тогда за правду.

Мужчины чокнулись бокалами и выпили вино.

— Госпожа уделит мне минуту внимания, не так ли?

Адель вздрогнула.

В ее комнате стоял невесть как попавший сюда шут короля Гардвейга. Имени она не помнила, но дамы шептались, что он вроде как знатен.

Надо было бы вскрикнуть, но алкоголь чуть притупил чувство опасности, а Адель таки выпила кубок, вернувшись от Джеса. Слабенькое ягодное вино наложилось на тревогу и ударило в голову не хуже крестьянской бражки.

Поэтому Адель поднялась с кровати и сделала приглашающий жест.

— Прошу вас, господин.

Альтрес Лорт ухмыльнулся.

— Что, страшно жить стало?

Адель сдвинула брови, но мужчина быстро продолжил:

— Дома — плаха или тюрьма. А самое легкое — изгнание. Здесь же… Думаешь, твою ложь сложно проверить? Про ребенка?

Адель всхлипнула, поднеся кулачок ко рту. А и верно же…

— Н-но…

— Если будешь со мной дружить, я тебе помогу. — Альтрес был снисходителен и милосерден. — Не придется бояться, считать копейки, замазывать синяки…