Саманта Хант - Изобретая все на свете

— Итак, мистер Картер, в вашем пресс-релизе сказано, что вы изобрели машину времени и за двадцать миллионов долларов беретесь построить такую машину для любого платежеспособного заказчика. Вы утверждаете, что эта машина способна проникать не только в отдаленное прошлое, но и в будущее. Скажем прямо, смелое утверждение! Не расскажете ли вы подробнее о своих планах?

Луиза обращает к Уолтеру вопросительный взгляд.

Уолтер на мгновение оборачивается, смотрит на нее круглыми глазами. Он пожимает плечами, давая понять, что впервые об этом слышит, и снова склоняется вперед, чтобы не пропустить ни слова из сказанного Азором.

Азор медленно, как черепаха, оборачивается лицом к микрофону. Рот у него округлился, словно за щеками полно карамелек. Он — прямая противоположность энтузиазму Великого Вождя Эзры. Он не спешит.

— Все правильно. Как мы сообщили военным Соединенных Штатов… — При слове «мы» Уолтер поднимает бровь, — …за двадцать миллионов долларов мы сможем построить такой аппарат.

— Кто это — «мы»? — еле слышно шипит Уолтер.

— Великолепно… мы оставим свободными несколько телефонных линий на случай, если у кого-то из любителей истории, слушающих нас, найдутся двадцать миллионов, свободных для мистера Картера. Ха-ха. А теперь не расскажете ли вы немного о том, как действует ваше устройство?

— С удовольствием.

Азор на табуретке закидывает ногу на ногу. Он выглядит утонченным, как это удается только мужчинам за пятьдесят — как невзрачный полевой цветок. Речь у него свободная, незаученная.

— Шарообразный жестяной снаряд, который мы сооружаем в лаборатории Фар-Рокуэй, будет снабжен множеством пластин-конденсаторов, так что силовой элемент, первоначально разгоняющийся от электрохимического аккумулятора, согласно нашей теории, как только мы войдем в поток пространственно-временного континуума, переключится на систему свободной энергии вселенной, извлекая заряд из атмосферы.

— Фар-Рокуэй, — одними губами повторяет Уолтер. Приморский поселок далеко за Куинсом. Ему и в голову не приходило искать там. — Почему в Фар-Рокуэй?

Луиза не знает ответа.

— Как я пытался объяснить вам перед передачей, — продолжает Азор, — эвтронный электрический аккумулятор работает на принципе, что минус ноль разделить на плюс ноль равняется нулю. Как я понял, вас беспокоит, что в общепринятой алгебре понятие отрицательного нуля не имеет смысла. Сегодня, стоя… гм, вернее, сидя перед вами — продолжает он и разводит руками в подобии изысканного поклона, — я должен сказать, что мы с моими помощниками не прибегаем к общепринятой алгебре, а пользуемся пространственной алгеброй, действующей за пределами нашей солнечной системы. Я хочу сказать, что мы используем математику, перенесенную сюда… — сделав паузу, он поднимает взгляд к небесам, — из будущего.

В зале кое-кто хихикает, а кто-то и ахает. Луиза смотрит на Уолтера. Тот морщит нос.

— Что еще за помощники? — шепчет он Луизе.

— Из будущего? — подхватывает Великий Вождь Эзра. — И кто же ее сюда доставил?

Но Азора не сбить никакими вопросами. Он продолжает свою увлекательную речь.

— Когда эвтронный электроаккумулятор начинает вращаться, с ним происходит метаморфоза. Представьте себе вписанного в круг человека Леонардо… — Азор слегка запинается, словно осознав, что объяснение непонятно. Он откашливается, возвращая себе уверенность, и продолжает так же медленно и упрямо. — Позвольте, я объясню, — говорит он, как будто до того и не пытался объяснить. — Время и пространство не линейны. Они искривлены. Рассматривая вселенную, мы видим атомы, клетки, озера, медуз, планеты, галактики. И повсюду мы находим круги и кривые линии. Круг — первоначальная форма, в том смысле, что все живое происходит из круга. Вспомните яйцо или живот беременной женщины. Я предполагаю, что мы, ученые и изобретатели, можем воспользоваться этой идеей, воспользоваться кривизной времени, чтобы срезать его изгибы напрямую, отсюда туда, не проходя весь изгиб.

— Пробуравить время насквозь, как кроты? — спрашивает Эзра.

Но Азора уже понесло, и все вопросы и подсказки отскакивают от него. Он продолжает:

— Видите ли, создавая инерционное притяжение, можно достигнуть невообразимых скоростей за счет электромагнитного поля. Поднявшись высоко над землей и проскочив сквозь время, мы через пять часов приземлимся в 1776 году.

— В самом деле? — удивляется Эзра. — Не совсем уверен, что уследил за вашей мыслью. Нельзя ли объяснить так, чтобы поняли и профаны?

Азор, все так же игнорируя вопросы ведущего, продолжает:

— Мы можем рассчитать свое возвращение так, чтобы приземлиться прямо во дворе только что законченного здания Пентагона в Вашингтоне. Его обещают закончить в январе этого 1943 года. Но даже если они выбьются из графика, можно перепрограммировать машину на посадку несколькими неделями позже.

Слушатели смеются.

— Так вы работаете в контакте с военными?

— Да, мы контактировали и вели переговоры с некоторыми представителями армии, имен которых я пока не назову.

Луиза в третий раз оглядывается на отца, чтобы понять, как он относится к откровениям Азора. И третий раз натыкается на его пустой взгляд.

Аудитория разделилась. Кое-кто усмехается, намекая, что не верит ни единому слову, а другие согласно кивают. Молодой человек, сидящий недалеко от Луизы, так прилежно ведет записи, что карандаш у него то и дело ломается, и тогда молодой человек извлекает из нагрудного кармана перочинный ножик. Он скоблит им по дереву, вызывая раздражение неприступно строгой пожилой дамы, сидящей перед ним. Дама прикладывает ладонь к правому уху, словно ей трудно расслышать слова выступающего сквозь оглушительный скрежет ножа по карандашу.

— Это на самом деле, папа? — спрашивает Луиза.

Уолтер только пожимает плечами, не отрывая глаз от сцены.

Луиза поднимает взгляд к окошку под потолком. Снег летит безумными вихрями, словно каждая снежинка сама по себе пробивается к собственной цели сквозь толчею снегопада.

— А теперь мы хотели бы услышать вопросы наших слушателей. Есть вопросы? — обращается Эзра к залу.

Молодой человек поднимает руку.

— Сэр, при всем уважении… — Молодой человек встает.

Луиза оборачивается, чтобы посмотреть на него, но не заканчивает движения. Один взгляд, и путешествия во времени, радио и воскресший Азор забыты, потому что в каких-нибудь пяти рядах за ее плечом сидит человек из подземки, таинственный Артур Воган. Луиза замирает, откровенно пялит глаза, и кровь ее грохочет в ушах первыми раскатами землетрясения. Кончики ушей вспыхивают, и она зажимает их ладонями, чтобы предотвратить пожар. Артур смотрит на сцену. Он барабанит пальцами по виску. Она изучает его движения: каждую лунку ногтей, косточку, мышцу, сухожилие, сустав — будто его движения откроют ей, что он здесь делает. Она изучает темную щетину, красные пятна на щеках, изгибы ушной раковины. Она видит его челюсть, видит ключицу под пальто. Будь это в радиоспектакле, он оказался бы ее давно потерянным братом, страдающим амнезией, или просто немецким шпионом, стремящимся завербовать агента в штате отеля «Нью-Йоркер». Только это, напоминает себе Луиза, не радиоспектакль. Что он здесь делает?