Елизавета Дворецкая - Лесная невеста. Проклятие Дивины

С усилием выгребая против ветра и течения, к детинцу подошел первый корабль. Еще издалека пришельцы заметили что-то красное на пустом берегу. По мере приближения это «что-то» превратилось в высокую, стройную женскую фигуру. И женщина явно была не из тех, кто не успел укрыться, захваченный опасностью врасплох. Она никуда не бежала, а спокойно ждала, повернувшись лицом к приближающимся кораблям. Все в ней указывало на знатный род и высокое положение: гордая осанка, яркий красный плащ, белизна украшенных кольцами рук, строгая и величавая красота лица. Она стояла у воды, как факел, раздуваемый ветром, и в этой одинокой неустрашимой гордости виделось нечто божественное.

А поодаль еще дымил погребальный костер, с которого не успели собрать прах и обгорелые остатки оружия. Пришельцам был ясен смысл этого сооружения. На краю безлюдного города их встретили только мертвые воины и женщина в красном плаще – точь-в-точь валькирия, пришедшая за павшими из небесных чертогов. Все это вместе настолько поражало воображение незваных гостей, что гребцы в растерянности опустили весла.

Женщина сделала приглашающий знак. Взгляд ее скользил по кораблю, выискивая вождя. Она знала, что искать его следует на носу, рядом со стягом. Таким большим красивым кораблем может владеть только знатный человек, а у него наверняка есть свой стяг, прославленный в битвах и окропленный кровью, с гордым и грозным именем – «Лебедь битвы», или «Пес Одина», или «Опустошитель земель».

И такого человека она вскоре нашла. Мужчина с горделивой осанкой стоял у борта, не сводя с нее глаз. Лица его было почти не видно под старинным позолоченным шлемом с полумаской, виднелась только небольшая светлая бородка. Плечи его обтягивала кольчуга, позади оруженосец держал круглый красный щит и копье, броском которого вождь по обычаю начинает битву. Но сейчас он явно был растерян – вместо вражеского войска и вождя-соперника, в которого он должен был бросить это копье, напротив него стояла женщина, молодая, прекрасная, как валькирия, и грозная в своей отважной красоте.

Завидев приглашающий жест, вождь тоже сделал знак своим гребцам, и корабль ткнулся носом в песок. Но никто не спешил прыгать с него на берег, и в сердце Избраны поднялось ликование. Она добилась своего – она удивила их, смутила, заставила растеряться, а значит, сейчас она была хозяйкой положения.

– Кто вы такие и что привело вас к этим берегам? – громко и ясно спросила она на северном языке. – Я не вижу на вашей мачте ни красного щита, ни белого щита, так чего же вы ищете здесь, воины, мира или войны?

– Что это за берег, я хотел бы спросить у тебя? – ответил ей вождь, и в его голосе слышалась неуверенность. – Именем Бальдра и Фрейра заклинаю тебя, кто бы ты ни была, ответь – принадлежит он живым или мертвым?

– Он принадлежит мне. А я – Избрана, дочь Велебора, княгиня из рода Крива и дочери его Избраны, и род мой идет от богов. Ибо говорят мудрые люди, что в здешних землях сам Один известен под именем Велеса, иначе Крива. Я правлю здесь и хочу знать, кто пришел ко мне. Сойди же на берег, если ты и есть вождь этих людей, и ответь мне.

– Но я… Я не обращусь в прах, коснувшись этой земли? – с тревогой спросил вождь, хотя долг требовал от него держаться твердо и ни перед какой опасностью не выказывать испуга.

– Тот мужчина, кто не боится действовать! – северной пословицей ответила Избрана и улыбнулась. – Ты ведь не трус, как я вижу, так подойди ко мне, и все узнаешь сам!

Ее улыбка могла не столько успокоить, столько усилить тревогу и недоверие гостя. Но после того как его перед дружиной спросили, не трус ли он, вождь не мог отступить. Все это слишком ясно напомнило ему старинные саги о путешествиях в мир мертвых, но он не собирался уступать никому из древних героев. С таким решительным и отчаянным видом, словно делает заведомо последний шаг в своей жизни, он быстро вскарабкался на борт и широким прыжком перелетел на берег. Поскользнувшись на мокром песке, вождь едва не упал возле ног Избраны, но удержался и выпрямился.

– Теперь я вижу, что твоя смелость достойна твоего войска, и род твой, должно быть, знатен, – одобрительно сказала Избрана. – Как тебя зовут?

– Я – Хродгар сын Рагнемунда, и отец мой был конунгом Западного Ётланда. На этих кораблях – моя дружина.

– Что привело тебя сюда, Хродгар сын Рагнемунда?

– Желание повидать чужие страны! – с ожесточенной дерзостью ответил Хродгар, и его яркие голубые глаза остро сверкнули в отверстиях полумаски.

– Ты говоришь неправду, – мягко и ласково, как ребенку, сказала Избрана. – Вовсе не это заставило тебя покинуть родной дом в пору зимних бурь и туманов. Даже бродяга старается на это время найти себе теплый приют. А достойный муж зимой приводит свою дружину под крышу и там на пирах вспоминает подвиги, совершенные летом. Что же погнало из дома сына конунга?

– Ну, достойный муж и зимой не делает в подвигах перерыв! – Хродгар усмехнулся, намекая на что-то, пока неведомое его собеседнице. – Иной раз в чужой земле скорее найдешь надежный кров для себя и дружины, чем дома!

– Это верно! – Избрана кивнула и подавила вздох. Разве сама она не была вынуждена среди зимы искать приют подальше от родного крова?

– Но я не бродяга и не буду выпрашивать сухие корки. – Гость гордо вскинул голову. – Я привез такое сокровище, равных которому нет и на волшебных островах!

– Что же ты хочешь у нас найти?

– Мне нужно пристанище для меня и дружины на какое-то время. Может быть, до весны. Пока не придет время подвигов.

– Принеси клятву не причинять вреда никому в этой земле, и я дам вам пристанище.

– Я клянусь соблюдать мир на этой земле и в этом городе…

– Плескове, – подсказала Избрана.

– Городе Плескове, – старательно повторил гость, – и не причинять вреда ни тебе, ни кому-либо из твоих людей. Пусть Фрейр покарает меня, если я окажусь плохим гостем, пусть Бальдр не даст мне мира и процветания, и пусть Один откажет мне в месте за своим столом!

Избрана молчала. Эта клятва ей понравилась, но было стыдно, что в ответ она может предложить сыну конунга только пустой и нетопленый гостиный двор возле пристани. Известный ей северный обычай предписывал, чтобы вождь, принимающий на зиму другого вождя с дружиной, брал на себя содержание всех гостей, но она не имела возможности этого сделать. Впрочем, если у Хродгара есть выбор, она не огорчится, если он уедет.

Не зная, почему женщина молчит, Хродгар дернул ремешок шлема и снял его вместе с подшлемником. Избрана увидела тонкое остроносое лицо молодого человека лет двадцати трех или двадцати четырех, обветренное, со старым шрамом на лбу, уходящим под волосы на виске, с горбинкой на когда-то сломанном носу. В светлой бородке слева была видна небольшая проплешина, тоже, наверное, оставшаяся после зажившей раны. Он смотрел на нее как-то неоднозначно – доброжелательно, но в то же время вызывающе, словно хотел сказать: да, я такой, а если вам не нравится, то это ваши трудности. Но Избране он понравился. У него был вид воинственного, но честного человека, который хоть и держит в одной руке меч, а в другой боевой топор, камня за пазухой не припас.