Стивен Кинг - Колдун и кристалл

Ответа не последовало. Вроде бы поняли.

— Отлично. — Лицо Ленджилла напоминало каменную маску. — Даю вам минуту, чтобы убедиться, что ничего не гремит, и в путь. Больше ни слова.

В то утро Роланд, Катберт и Ален вышли из бункера в четверть седьмого, рядком постояли на крыльце. Ален допивал кофе. Катберт зевал и потягивался. Роланд застегивал рубашку и смотрел на юго-запад, в сторону Плохой Травы. Думал он не о предстоящей схватке с превосходящими силами противника, а о Сюзан. Ее слезах. Старая жадная ка, как я тебя ненавижу — ее слова.

Его инстинкты крепко спали. Как и дар Алена, его шестое чувство, которое засекло Джонаса в тот день, когда Джонас убил их голубей. Что же касается Катберта…

— Еще один день тишины и покоя! — воскликнул он, подняв голову к светлеющему небу. — Еще один день счастья! Еще один день тишины, нарушаемой только вздохом влюбленного да топотом лошадиных копыт!

— Еще один день твоей болтовни, — добавил Ален. — Пошли.

Они пересекли двор, не замечая взглядов восьми пар глаз, не отрывающихся от них. Прошли в конюшню мимо двух людей, затаившихся у ворот, один сидел за грудой ржавых борон, второй — за копнушкой сена, оба с оружием наготове.

Только Быстрый чувствовал: что-то не так. Бил копытом, всхрапывал, закатывал глаза, а когда Роланд вывел его из стойла, попытался встать на дыбы.

— Ну что ты, мальчик. — Роланд похлопал его по шее, огляделся. — Наверное, пауки. Он их ненавидит.

Снаружи Ленджилл поднялся и взмахнул руками. Его люди молча двинулись к конюшне. На крыше Дейв Холлис прижал приклад к плечу. Монокль он давно засунул в карман, чтобы не отбросить случайного блика.

Катберт первым вывел лошадь из конюшни. За ним — Ален. Третьим — Роланд. Быстрый по-прежнему нервничал.

— Смотрите, — воскликнул Катберт, все еще не подозревая о мужчинах, стоящих у них за спиной. Он указывал на север. — Облако в форме медведя! Сулит удачу тем…

— Не шевелитесь, парни, — приказал Ленджилл. — Даже не переминайтесь с ноги на ногу.

Ален начал поворачиваться… скорее от изумления… но сзади послышались клацающие звуки: взводились курки пистолей и мушкетонов.

— Нет, Эл! — приказал Роланд. — Не двигайся! Замри! — Отчаяние рвалось из груди, уголки глаз щипали слезы ярости… однако он не сдвинулся с места. Катберт и Ален тоже должны стоять. Любое телодвижение, и их убьют. — Не двигайтесь! — повторил он. — Оба!

— Мудрое решение. — Голос Ленджилла приблизился, сопровождаемый звуками шагов еще нескольких человек. — А теперь руки назад.

Две тени появились по бокам Роланда. По размерам левой он догадался, что рядом стоит шериф Эвери. В этот день он, похоже, не собирался поить их белым чаем. Вторая тень, должно быть, принадлежала Ленджиллу.

— Поторопись, Диаборн, или как тебя там. Руки за спину. На поясницу. Твои приятели на мушке, и если мы привезем в город двоих, а не троих, жизнь не остановится.

Знают, что рисковать с нами нельзя, не без гордости подумал Роланд. А вместе с ней пришла горечь: взяли-то их, как сосунков.

— Роланд! — шепот Катберта переполняло отчаяние. — Роланд, нет!

Но выбора не было. Роланд заложил руки за спину. Быстрый негодующе заржал, как бы говоря, что видеть этого не может, и затрусил к крыльцу бункера, где и остановился.

— Сейчас почувствуешь на запястьях металл, — предупредил Ленджилл. — Esposas [51] наручники (исп.) .

Два холодных кольца охватили запястья Роланда. Дважды щелкнуло.

— Отлично, — другой голос. — Теперь ты, сынок.

— Будь я проклят, если дам заковать себя! — По голосу чувствовалось, что Катберт на грани истерики.

Послышался глухой удар, сдавленный крик боли. Роланд повернулся и увидел Алена, опустившегося на одно колено, прижимающего левую руку ко лбу. По лицу бежала кровь.

— Врезать ему еще раз? — спросил Джейк Уайт. Старый пистоль он держал за ствол. — Я могу, ты знаешь, в такую рань даже приятно размять руку.

— Нет! — Лицо Катберта перекосило от ужаса и горя. У него за спиной стояли трое вооруженных мужчин, стерегущих каждое его движение.

— Тогда будь хорошим мальчиком и заведи руки назад.

Катберт, борясь со слезами, подчинился. Наручники на него надел помощник шерифа Бриджер. Еще двое мужчин подняли Алена на ноги. Он покачнулся, но устоял. Наручники защелкнулись и на его запястьях. Ален взглядом встретился с Роландом, попытался улыбнуться. Пожалуй, то был самый жуткий момент в это ужасное утро. Роланд кивнул Алену и дал себе зарок: никогда в жизни, даже если он проживет тысячу лет, такого с ним не повторится.

На этот раз Ленджилл заменил галстук шейным платком, но пиджак, как показалось Роланду, он надел тот же, что и на обед у мэра несколько месяцев назад. Рядом с ним, раздувшись от важности, стоял шериф Эвери.

— Парни, — изрек шериф, — вы арестованы за преступления против феода. Конкретно — за предательство и убийство.

— И кого же мы убили? — спросил Ален. У кого-то из мужчин вырвался смешок, то ли нервный, то ли циничный.

— Мэра и его канцлера, как вы знаете не хуже меня, — ответил Эвери. — А теперь…

— Как вы могли пойти на такое? — с любопытством спросил Роланд. Обращался он к Ленджиллу. — Меджис — ваш дом. Я видел на кладбище могилы ваших отцов. Как вы могли поступить так с родным домом, сэй Ленджилл?

— Я не собираюсь стоять здесь и трепаться с тобой. — Ленджилл смотрел через плечо Роланда. — Алварес! Приведи его лошадь. Я думаю, такие классные наездники, как вы, справятся с лошадьми и без…

— Нет, скажите мне, — прервал его Роланд. — Не стесняйтесь, сэй Ленджилл, вы же привели сюда только друзей, посторонних тут нет. Как вы могли пойти на такое? Вы изнасиловали бы собственную мать, если б застали ее спящей с вздернутым платьем?

Рот Ленджилла дернулся, отнюдь не от стыда или раздражения, его покоробила бестактность Роланда, потом посмотрел на Эвери:

— Трепать языком в Гилеаде их научили, не так ли?

Эвери взмахнул винтовкой, которую держал в руках, занеся приклад над закованным в наручники стрелком.

— Сейчас я научу тебя разговаривать с достойными людьми, научу! Только скажи, Френ, и я прочищу ему мозги.

Ленджилл остановил его:

— Не дури. Лежащий он нужен мне только мертвый.

Эвери опустил винтовку. Ленджилл повернулся к Роланду:

— Ты не проживешь достаточно долго, чтобы воспользоваться моим советом, Диаборн, но я все равно дам его тебе: в этом мире надо держаться победителем. И следить, откуда дует ветер, чтобы не пропустить момента, когда он меняет направление.

— Ты забыл лицо своего отца, жалкий маленький червяк, — отчеканил Катберт.

И добился результата, которого не принесла фраза Роланда об изнасиловании матери: выдубленные солнцем и ветром щеки Ленджилла на мгновение полыхнули румянцем.