Стивен Кинг - Колдун и кристалл

— Просыпайся! Просыпайся, сэй! Просыпайся! Просыпайся!

Слова приходили из далекого далека. Даже когда ее начала трясти чья-то рука и Сюзан поняла, что проснуться придется, ей потребовалось немало усилий, чтобы разлепить веки.

Уже какую неделю она не могла выспаться, а тут крепко заснула, хотя на это не рассчитывала… особенно в эту ночь. Она лежала без сна в роскошной спальне в Доме-на-Набережной, ворочаясь с боку на бок. Ночная рубашка задралась вверх и сбилась комом под поясницей. Встав по малой нужде, Сюзан скинула эту мерзкую хламиду, швырнула в угол и забралась в постель голой.

Как выяснилось, именно шелковая ночная рубашка и мешала ей спать. Как только голова Сюзан коснулась подушки, она вырубилась. Именно вырубилась, а не заснула, провалилась в черную пустоту, где не было места даже снам.

И вот этот назойливый голос. Эта рука, трясущая ее с такой силой, что голоса моталась из стороны в сторону по подушке. Сюзан попыталась отползти в сторону, свернуться калачиком, прижав колени к груди, протестовать, но рука продолжала ее трясти. Не утихал и голос.

— Просыпайся, сэй! Просыпайся! Во имя Медведя и Черепахи, просыпайся!

Голос Марии. Сюзан поначалу не узнала его, потому что Марию что-то очень расстроило. Такого с ней раньше не случалось, но теперь Сюзан почувствовала, что девушка на грани истерики.

Сюзан села, вырвавшись-таки из объятий сна, но соображала еще плохо. Одеяло свалилось ей на колени, обнажив грудь, но она даже не попыталась прикрыться.

Прежде всего ее удивил свет, вливающийся в окна, яркий. Не сразу, но она поняла, в чем дело: никогда она так не залеживалась в кровати. Боги, сейчас уже часов десять, а то и позже.

А еще крики, доносящиеся снизу. До дворце мэра обычно царили тишина и покой. До двенадцати часов слышалось лишь цоканье копыт лошадей, которых конюхи выводили на утреннюю прогулку, шик-шик-шик метлы Мигуэля, подметающего двор, да постоянный гул прибоя. В это утро тишина сменилась криками, проклятиями, топотом копыт уносящихся лошадей, взрывами злобного смеха. Что-то происходило за стенами ее комнаты, может, не в этом крыле дворца, но неподалеку: Сюзан слышала, как по коридору бегали люди в сапогах.

И кто поразил ее, так это Мария. Ее смуглое лицо посерело, а обычно аккуратно причесанные волосы висели патлами. Только землетрясение, подумала Сюзан, могло помешать ей привести себя в порядок.

— Мария, что случилось?

— Тебе надо уходить, сэй. В Доме-на-Набережной тебе оставаться опасно. Может, лучше вернуться домой. Не увидев тебя раньше, я решила, что ты уже ушла. Ты выбрала неудачный день для спанья.

— Уходить? — переспросила Сюзан. Медленно натянула одеяло чуть ли не до самого носа, уставилась на Марию широко раскрытыми глазами, с опухшими от сна веками. — Что значит уходить?

— Через хозяйственный ход. — Мария вырвала одеяло из рук Сюзан, оголив ее до лодыжек. — Как ты делала раньше. Скорее, мисси, скорее! Одевайся и уходи! Эти парни уже не страшны, но вдруг у них есть друзья? Что, если они вернутся и убьют и тебя?

Сюзан уже вставала, но тут ноги стали ватными, и она плюхнулась на кровать.

— Парни? — прошептала она. — Какие убили парни? Какие убили парни?

Вопрос явно был не в ладах с грамматикой, но смысл Мария поняла.

— Диаборн и его дружки.

— И кого они вроде бы убили?

— Мэра и канцлера. — Она сочувственно посмотрела на Сюзан. — А теперь вставай, говорю тебе. И уходи. Здесь теперь дурдом.

— Они не могли этого сделать, — воскликнула Сюзан и едва сдержалась, чтобы не добавить: В наши планы это не входило.

— Как бы то ни было, сэй Торин и сэй Раймер мертвы. — Крики внизу усилились, что-то громыхнуло, вроде бы выстрел. Мария коротко глянула в окно, бросила Сюзан одежду. — Мэру вырезали глаза.

— Они не могли! Мария, я их знаю…

— А я вот ничего о них не знаю и знать не хочу… но ты мне небезразлична. Одевайся и уходи, говорю тебе. Как можно быстрее.

— Что случилось с ними? — Ужасная мысль пронзила Сюзан, и она вскочила с кровати, одежда свалилась на пол. Сюзан схватила служанку за плечи. — Их не убили? — Она тряхнула Марию. — Скажи, их не убили?

— Думаю, что нет. Слухи ходят разные, но я думаю, их просто посадили в тюрьму. Только…

Продолжать не было нужды. Мария отвела глаза, и этим (подтверждением служили и крики внизу) сказала, все. Их еще не убили, но Харта Торина очень любили, происходил он из знатного рода, а Роланд, Катберт и Ален приехали издалека.

Их еще не убили… но завтра — Праздник Жатвы, и вечером — костер Жатвы. Сюзан начала лихорадочно одеваться.

Рейнолдс пробыл с Джонасом дольше Дипейпа, поэтому ему хватило одного взгляда на скачущего к ним всадника, чтобы повернуться к партнеру.

— Не задавай ему глупых вопросов… в это утро он не расположен на них отвечать.

— Откуда ты знаешь?

— Не важно. Главное — не разевай по пустякам свою гребаную пасть.

Джонас остановил лошадь перед ними, но остался в седле, ссутулившийся, бледный, задумчивый. И, несмотря на предупреждение Рейнолдса, Дипейп не удержался от естественного вопроса.

— Элдред, с тобой все в порядке?

— А может ли кто этим похвалиться? — ответил Джонас и вновь замолчал. За его спиной скрипели работающие качалки СИТГО. Наконец Джонас выпрямился, расправил плечи. — Щенки в клетке. Я просил Ленджилла и Эвери дать двойной залп из пистолей, если что-то пойдет не так, но до сих пор выстрелов не было.

— И мы ничего не слышали, Элдред, — покивал Дипейп. — Ни единого выстрела.

Джонас поморщился.

— И не могли слышать, не так ли? За всем этим скрежетом. Болван!

Дипейп прикусил губу, обнаружил какие-то неполадки в левом стремени, склонился над ним.

— Вас видели? — спросил Джонас. — Этим утром, когда вы отправляли Раймера и Торина в пустошь? Мог вас кто-то увидеть?

Рейнолдс покачал головой за них обоих:

— Все прошло чисто.

Джонас кивнул, как бы закрывая эту малозначимую для него тему, повернулся к нефтяному полю со ржавыми вышками.

— Может, народная молва права, — говорил он тихо, словно сам с собой. — Может, Древние были дьяволами. — Он вновь посмотрел на Охотников за гробами. — Что ж, теперь дьяволы — мы. Не так ли, Клей?

— Как скажешь, Элдред.

— Вот я и говорю. Мы теперь дьяволы, и клянусь богами, мы еще себя покажем. Что насчет Куинта и остальных? — Он мотнул головой в сторону заросшего лесом склона.

— Все еще там, в полном соответствии с твоими указаниями, — ответил Рейнолдс.

— Они тут больше не нужны. — Он мрачно глянул на Рейнолдса. — Этот Диаборн отъявленный негодяй. Хотелось бы мне быть завтра в Хэмбри и прилюдно сунуть ему факел между ног. Я чуть не убил его на «Полосе К». Убил бы, если б не Ленджилл. Отъявленный негодяй, вот он кто.