Илья Крымов - Драконов бастард

Дворянин несколько оторопел. Все маги, которых он знал доселе, воспринимали слово «смирение» исключительно как бессмысленный набор случайных звуков.

— Если вам посчастливится увидеть освобождение Тефраска, чар, что вы будете делать?

— Отправлюсь дальше на запад. Буду идти за зуланами, пока они не провалятся обратно в ту клоаку, которая исторгла их на наши головы, — решительно ответил Тобиус.

— Хм, тогда вам прямая дорога в Кальп.

Маг нахмурился. Не так давно он уже слышал это название.

— Кальп, пограничная цитадель на самых западных окраинах королевства?

— Неужто бывали там?

— Нет, милорд, но кое-кто упомянул эту крепость в разговоре со мной несколько лет назад, и, кажется, совсем недавно один волшебник тоже говорил. А что с Кальпом? Я слышал, он стоит?

— Да, он стоит. По крайней мере, еще держался на прошлой неделе. До Крапивной Рощи добрался полуживой гонец, а оттуда в Тефраск послали почтового сокола. Бедная птица тоже едва добралась — наш враг держит небо. Сир Травеор Альдемарк продолжает оборонять крепость, но ему нужно больше людей и боеприпасов.

Тобиус мысленно перенесся дальше на запад, туда, где посреди лесов и болот возвышается одинокая крепость. Возможно ли, чтобы так далеко в местностях, полностью захваченных и наверняка разоренных врагом, столь жестоким и необузданным, мог сохраниться оплот человечества?

— Ох, опять эта предвестница бед! Это она виновата во всех наших печалях!

Маг тоже поднял голову и увидел длинный росчерк алого на ночном небосводе. Словно громадный огненный червь, медленно ползла по звездной черноте она — комета.

— Пожалуй, лишь в Сарвасте радуются этому проклятому знамению. Странные люди эти сарвы. [66] На флаге Сарвасты и на гербе ее королевского дома изображена треххвостая комета. Помнится, все началось… два? Нет, больше, примерно три года назад. Я спал под сенью яблонь в саду, день выдался душным. Жуткий холод разбудил меня, я озяб и, дрожа всем телом, открыл глаза. Верите ли, вокруг меня все было покрыто инеем, который, правда, растаял через минуту. Я бы подумал, что мне привиделось, если бы не слег с тяжелым воспалением легких тем же днем. Тогда я и видел ее, блуждающую комету. Этот длинный яркий росчерк, который вдруг появился на нашем небе, будто всегда там был. А потом над Вестеррайхом промчалась Дикая Охота. Сотни людей исчезли бесследно. Кавалькады призрачных всадников я не лицезрел, но сквозь бред терзавшей меня горячки слышал их хохот, рев охотничьих рогов и топот копыт, сотрясающий мироздание. Тогда Ольден Подорожник, придворный волшебник моего отца, сказал, что грядут темные времена, а моя мать наругала его, чтобы он не говорил подобных вещей над ложем больного.

— Матери — они такие, — хрипло подтвердил волшебник, который не помнил своей.

Перед его глазами мелькали разбитыми стеклышками калейдоскопа видения из того проклятого дня, когда он впустил Дикую Охоту в этот мир.

— Странно, раньше она так не трепетала.

— Кто, милорд?

— Комета. Раньше если уж она проявлялась на небе, то всегда была непоколебима, а теперь вот что-то…

Тобиус, изо всех сил напрягая глаза, набрал было уже полную грудь воздуха, чтобы закричать, но его опередили.

— Тревога! — раздался могучий рев над Тефраском. — Все к оружию! Они идут! Они везде! Зажигайте факелы, стреляйте! Стреляйте!

На стене в полусотне шагов от них появился высокий тощий некто, весь обмазанный грязью, со слипшимися сосульками волос и бороды, неузнаваемый и пугающий. Он опирался одной рукой на длинный посох, а другой — на такой же длинный меч. Именно он и ревел во всю мощь луженой глотки, заставляя защитников города носиться по стене взад-вперед.

— Они идут!

Тобиус вынул из поясного кольца жезл и выстрелил в воздух снопом светящихся мотыльков. Стоявший рядом Адриан Оленвей разрядил в небо оба пистоля, выкрикивая команды пополам с проклятиями, а потом сверху градом посыпались копья, камни и крючья с длинными веревками. Огромные летучие твари с кожистыми крыльями кружили над головами защитников, позволяя своим многочисленным седокам кое-как швырять снаряды; тучи более мелких зверушек с пронзительным чириканьем опускались на стены и бросались клевать глаза людей, а в ответ только начинали греметь разрозненные редкие залпы. Многие солдаты почти сразу пали замертво, пронзенные попавшим в горло копьем или оглушенные свалившимся сверху булыжником.

— Внизу! — заорал Талбот Гневливый, возникнув рядом с Тобиусом. — Внизу!

— Да! Я понял!

Серый магистр вскочил на зубец крепостной стены, пробуждая в себе память о горячем прикосновении к живому огню. Первостихия неохотно откликнулась на призыв ослабевшего волшебника, но она все же откликнулась, и с его рук полились волны огня. Вопли десятков глоток горящих заживо нелюдей смешались и снизу, и сверху, но длинные осадные лестницы с ревущими зуланами все равно продолжали приставать к стенам, а веревки с крючьями цепляться за них, и громадные убийцы набрасывались на мечущихся людей.

Тобиуса завертел круговорот боли и страха. Он бил и колол, метал боевые заклинания, молнии, огненные стрелы и копья, защищался от страшных ударов, а оскаленные одноглазые морды водили вокруг него смертоносный хоровод, всплывая и вновь утопая в бесконечном переплетении движущихся тел. Совсем рядом бушевал Талбот Гневливый, он крушил черепа и разрубал огромных зуланов мечом, который перекрывал всю стенную галерею, изрыгал проклятия и богохульства, но не творил чар. Старый маг был пуст, сух как пустынный песок, в нем не осталось ни иора магической силы, который можно было бы применить.

Гремели пистоли и мушкеты, арбалетные болты с чавканьем впивались в толстые зуланские шкуры, плохое железо встречалось с отменной сталью, и на стенах Тефраска шла сеча. Редкие везунчики с баграми успевали, пытаясь оттолкнуть невообразимо длинные лестницы вместе с ползущими по ним захватчиками. Мертвецы тоже сыпались вниз, как люди, так и нелюди, и хотя каждый зулан стоил троих сильных мужчин, солдат было больше, их защищали латы, на их стороне была сила пороха и огня. А еще был Адриан Оленвей, дерзкими и безрассудными выпадами самолично убивший уже троих зуланов, не намеренный отступать ни на шаг.

Загрохотали пушки, инженеры наконец подали кипящее масло, и оно полилось со стен под визги и стоны поднимающихся врагов. Тобиус урвал момент, после того как вонзил набалдашник своего посоха в глаз очередному людоеду, вскочил на зубец парапета и метнул вниз Огненную Стрелу. В разверзшемся пекле горящего масла оказались зажарены несколько сотен врагов, многие лестницы рухнули, и те из варваров, которые успели перебраться через зубцы, а было их не меньше полусотни, остались одни.