Джон Толкин - Дружество Кольца

— Орки! — прошептал он. — Не очень близко… но и не далеко.

— Чего я и боялся, — вздохнул Арагорн. — Правда, быть может, это всего лишь мордорские лазутчики, затаившиеся по ту сторону Реки, на склонах Эмон-Лхау. Прежде орки никогда не приближались к Эмон-Хен, я о таком не слышал. Но то было прежде, а кто может поручиться за нынешние злосчастные времена? Минас-Тирит больше не властвует над Андуином. Надо держаться настороже.

Рассвет занялся мглистый, словно на востоке чадил огромный костер. Восходящее солнце подсвечивало клубившиеся, как дым, низкие черные облака зловещими кроваво-красными отблесками, пока не поднялось наконец над ними в чистое небо, вызолотив верхушку Тол-Брандира. Вздымавшиеся над бегущей водой крутые склоны Скального поросли лепившимися одно над другим деревцами, но чем выше, тем чаще взору открывались проплешины голого серого камня. Венчал остров неприступный остроконечный пик. Вокруг во множестве вились птицы, и только. На склонах не было видно даже мелких зверушек.

— Настал час, который мы так долго откладывали, — объявил Арагорн сразу после завтрака. — Сегодня, сейчас, нам надлежит сделать окончательный выбор и определить судьбу нашего Дружества. Отправимся мы с Боромиром на запад или станем тайно пробираться на восток, навстречу Страху и Тени? А может быть, Дружество распадется и каждый пойдет своей дорогой? Но решать надо быстро. Задерживаться здесь надолго нельзя. Я боюсь, орки с восточного берега уже переправились через Реку.

Повисло молчание: высказываться никто не спешил.

— Ну что ж, Фродо, — промолвил наконец Арагорн. — Боюсь, что бремя решения возложено на тебя. Ты Хранитель, назначенный Советом, тебе и выбирать путь. В этом я не помощник, даже подсказать ничего не возьмусь. Я ведь не Гэндальф, хоть и пытался заменить его, как мог. Мне неведомо, каков был его план, да и был ли у него вообще какой-нибудь план. Только сдается мне, даже будь он сейчас с нами, выбор все равно остался бы за тобой. Такова уж твоя судьба.

Фродо отозвался не сразу, а когда заговорил, то произносил каждое слово медленно, словно оно давалось ему с трудом.

— Я знаю, что нельзя терять времени, знаю, что должен выбрать… но не могу. Не могу! Слишком многое от этого зависит. Дайте мне час и оставьте меня одного. Мне нужно подумать.

— Будь по-твоему, Фродо, сын Дрого, — промолвил Арагорн, глядя на хоббита с состраданием. — Час в твоем распоряжении, уединяйся и думай. Только не уходи далеко, чтобы мы могли тебя позвать.

Фродо понурился и несколько мгновений сидел неподвижно. Сэм, не сводивший с хозяина участливого взора, покачал головой и пробормотал под нос:

— Думать тут нечего, все и так ясно как день. Но сейчас, Сэм Гужни, тебе лучше попридержать язык и ни во что не встревать.

Поднявшись на ноги, Фродо побрел прочь. Чтобы не смущать Хранителя, остальные старались даже не смотреть в его сторону, и лишь Боромир провожал хоббита пристальным взглядом, пока тот не скрылся за деревьями у подножия Эмон-Хен. Это не укрылось от Сэма.

Шел Фродо без всякой цели, куда ноги несли, а несли они его, как оказалось, вверх по склону холма. Он случайно наткнулся на остатки древней тропы и, одолев несколько крутых пролетов каменных ступеней, искрошившихся и расколотых корнями деревьев, выбрался на залитый светом утреннего солнца травянистый уступ, посреди которого лежал большой плоский камень. По краям лужайки росли рябины, но с восточной стороны деревьев больше не было: оттуда открывался вид на реку и на Тол-Брандир. Между островом и холмом кружили птицы. В отдалении слышался низкий, могучий рев Рэроса.

Хоббит сел на камень, подперев руками подбородок. Глаза его были обращены к востоку, но едва ли он хоть что-нибудь видел. Перед мысленным взором мелькали картины прошлого: вспоминалось все, что случилось после ухода Бильбо из Хоббитании, вплоть до нынешнего дня. Фродо старался припомнить каждое слово, оброненное Гэндальфом. Старался и припоминал, но время шло, а решение так и не вызревало.

Неожиданно хоббит встрепенулся, почувствовав спиной чей-то пристальный взгляд. Вскочил и, резко обернувшись, увидел приветливо улыбавшегося Боромира.

— Я боялся за тебя, Фродо, — сказал тот, шагнув к хоббиту. — Если Арагорн прав и орки рыщут неподалеку, никому из нас не стоит бродить по лесу в одиночку. А уж тебе тем более, ты ведь для них самая ценная добыча. К тому же, признаюсь, у меня камень на сердце. Может быть, раз уж я тебя нашел, присядем да потолкуем. Все вместе мы ни к чему не придем, будем спорить до скончания века. Вдвоем легче договориться: обсудим все, глядишь, и поймем, что следует делать.

— Спасибо тебе, — вздохнул Фродо. — Спасибо, только никакие разговоры мне не помогут. Я ведь прекрасно знаю, что следует делать, да только боюсь этого. Понимаешь, Боромир, боюсь!

Гондорец промолчал. Грохотал Рэрос, в ветвях деревьев заунывно пел ветер. Фродо поежился.

Боромир сделал еще несколько шагов и уселся на камень рядом с хоббитом.

— А не напрасно ли ты терзаешься? — спросил он. — Может быть, то, что ты принимаешь за робость, на самом деле — рассудительность. Я мог бы дать тебе добрый совет…

— Я догадываюсь, каков будет твой совет, Боромир, — перебил Фродо. — Наверное, он и вправду добрый и мог бы даже показаться мудрым, но мое сердце предостерегает…

— Предостерегает? — воскликнул Боромир. — Против чего?

— Против оттяжек и проволочек. Против выбора пути, который кажется легче. Против отказа от возложенного на меня бремени. И наконец — ты уж не обессудь — против искушения положиться на силу и доблесть людей.

— Вот как! Да разве не эта сила невесть сколько времени оберегала ваш маленький край, хоть вы об этом и не знали?

— Да пойми, Боромир, я ничуть не сомневаюсь в отваге гондорских воинов. Но мир меняется. Сколь бы ни были крепки стены Минас-Тирита, сейчас этого недостаточно. Что будет, если крепость падет?

— Тогда падем и мы, но падем в бою, как подобает воителям! Однако не спеши нас хоронить, есть надежда, что Минас-Тирит окажется Вражине не по зубам.

— Нет! Нет никакой надежды, пока в мире существует Кольцо!

— Кольцо! — вскричал Боромир, и глаза его вспыхнули. — Только и слышу — Кольцо, Кольцо… Ну не странно ли — столько тревог, столько страхов, и все из-за какой-то золотой побрякушки? Маленького колечка — тогда, у Элронда, я его даже толком не рассмотрел. Покажи-ка мне его еще разок, хоть буду знать, что это такое.

Лицо Боромира оставалось добрым и участливым, но Фродо приметил, как горят глаза гондорца, и ему стало не по себе.

— Не стоит, — сказал хоббит. — Лучше его не трогать.

— Будь по-твоему, — тут же согласился Боромир. — Не трогать так не трогать, мне все равно. Но говорить-то о нем, надеюсь, можно? Ты все время думаешь о том, каких бед может натворить Кольцо, попади оно к Саурону, но давай взглянем и с другой стороны. Сам ведь твердишь, что мир меняется. По-твоему выходит, будто раз Кольцо существует, Минас-Тирит обречен. Завладей колечком Враг, так бы оно, наверное, и было. Но Кольцо-то не у него, а у нас. Почему же тогда нет надежды?