Джон Толкин - Дружество Кольца

— Разве ты не был на Совете? — удивился Фродо. — Потому что мы не можем его использовать; все сделанное с его помощью оборачивается злом.

Боромир вскочил.

— Ты поешь с чужого голоса! — воскликнул он, меряя шагами уступ. — Гэндальф с Элрондом вконец заморочили тебе голову. Хотя, может быть, они и правы — в отношении самих себя. Все эти эльфы, полуэльфы, маги… возможно, Кольцо и впрямь обратило бы их в злодеев. Правда, я все равно сомневаюсь, что ими движет мудрость, а не трусость. Меряют всех по своей мерке, а люди не таковы. Народ Гондора непоколебимо верен своему долгу, нам неведомо вероломство и нас не склонить ко злу ни угрозами, ни посулами, ни каким-то там Кольцом. Не мы ли противостоим Врагу несчетные годы, не мы ли прошли несломленными сквозь все испытания? Нам нужна не власть, не чародейское могущество, а оружие. Оружие для защиты правого дела! И надо ж такому случиться — именно в час нашей величайшей нужды Кольцо Всевластья возвращается из небытия! Это дар судьбы, но кому — нам или нашим недругам из Мордора? Я скажу так: было бы безумием не воспользоваться силой Врага против него самого. Победы добьется лишь тот, кто бесстрашен и тверд. Чего не сделает ради победы истинный воин, подлинно великий вождь? Чего не сделает Арагорн? А если он дрогнет, то почему бы не Боромир? Будь у меня Кольцо, я собрал бы под свои знамена всех, кому неведом страх, — и трепещи, Мордор!

Боромир метался по уступу, размахивая руками. Лицо его раскраснелось, глаза горели, голос срывался на крик. Похоже, он совсем позабыл о Фродо и уже видел себя во главе могучего, неодолимого воинства, что разобьет наголову черные мордорские орды и возьмет штурмом Темную Башню. И тогда он, Боромир, станет величайшим из земных королей — справедливым, великодушным и мудрым.

Неожиданно гондорец замер как вкопанный.

— А они хотят, чтоб мы его выбросили! — вскричал он. — Да, да — выбросили, а не уничтожили! Истребить Кольцо, возможно, и было бы правильно, но ведь всякому ясно, что эта цель недостижима! Что замыслили так называемые Мудрые? Ничего лучше, как послать крохотного, слабосильного хоббита прямиком в Мордор, где он, а с ним и Кольцо неминуемо окажется во власти Врага! Это ли не безрассудство?!

— Но ты, конечно же, все понимаешь, друг мой, — вновь обратился Боромир к Фродо, и голос его зазвучал вкрадчиво. — Ты говорил, что боишься, и ты прав — зачем идти на верную гибель? Откажись, и тебя не осудят самые смелые. Но нет, ты не трус. Тебя останавливает не страх, а здравый смысл.

— Нет, — покачал головой Фродо. — Мне на самом деле страшно. Но я рад тому, что ты говорил так откровенно: теперь у меня не осталось сомнений.

— Значит, мы идем в Минас-Тирит? — обрадовался Боромир.

— Боюсь, ты меня не понял… — осторожно начал Фродо, но гондорец перебил его.

— Ты должен хотя бы погостить у нас. Мой город уже недалеко, а путь оттуда до Мордора ненамного дальше, чем отсюда. Сам посуди: мы должны скитаться в глуши и не знаем, что делал в это время Враг. В Минас-Тирит ты услышишь самые последние новости. Разве можно пускаться в столь опасный путь, не разведав все как следует? Да и отдохнуть перед дорогой, сил поднабраться тоже не помешает. А там пойдешь, куда сочтешь нужным.

Боромир дружески положил руку на плечо Фродо, но хоббит почувствовал, как его рука дрожит от едва сдерживаемого возбуждения. Он вывернулся, отступил на шаг и с тревогой воззрился на могучего гондорца, вдвое превосходившего его ростом и во много раз силой.

— Почему ты мне не доверяешь? — с негодованием спросил Боромир. — Я не вор, не предатель и не Вражий лазутчик. Я честно признался в том, что мне нужно твое Кольцо, но ведь не навсегда, а только на время. Клянусь, как только Враг будет повержен, ты получишь его назад. Одолжи мне Кольцо ради нашей общей победы!

— Нет! — вскричал Фродо. — Нет! Его нельзя никому отдавать. Совет…

— Слышать не могу про этот Совет! — взъярился Боромир. — Его решение безрассудно, оно всех нас погубит. А ты глупец, упрямый глупец! Мало того, что сам готов сгинуть во мраке, так еще и хочешь лишить нас последней надежды. Если кто из смертных и имеет право на Кольцо, так это люди Нуменора, а не вздорные недомерки! Да оно и попало-то к тебе по нелепой случайности. Оно могло стать моим! Оно должно стать моим! Отдай его мне!

Ничего не ответив, Фродо испуганно отступил за камень, чтобы между ним и гондорцем была хоть какая-то преграда.

— Ну же, друг мой! — Боромир неожиданно унял свою ярость и заговорил спокойным доверительным тоном. — Почему бы тебе не избавиться от него, а вместе с ним и от всех своих сомнений и страхов? Небось остальных стыдишься, да? Но ты можешь свалить всю вину на меня. Скажешь, что я попросту отобрал Кольцо, а ты ничего не мог поделать, потому как я сильнее тебя. Это ведь правда, я гораздо сильнее тебя!

Последние слова гондорец снова выкрикнул, а потом одним прыжком перемахнул через камень и устремился к Фродо. Тот, разумеется, не мог мерятся с Боромиром силой, но ловкости ему было не занимать. Он увернулся и опять оказался по другую сторону камня. Лицо Боромира (открытое, мужественное лицо!) исказилось от вожделения, в глазах полыхал алчный огонь!

У Фродо оставался только один выход: дрожащими руками он сорвал Кольцо с цепочки и надел на палец — за миг до того, как обезумевший воин снова прыгнул к нему.

Боромир ахнул, растерянно уставился в пустоту, но тут же стряхнул оцепенение и принялся рыскать по уступу, заглядывая в расщелины и за деревья.

— Мошенник! Шуткарь поганый! — кричал он. — Погоди, я до тебя доберусь! Теперь-то мне ясно, что ты задумал! Только и дожидался возможности улизнуть в Мордор, чтобы отдать Кольцо Саурону! Чтобы продать и предать нас всех! Будь ты проклят, негодяй. Да сгинет во тьме все твое мерзкое племя!

Внезапно Боромир споткнулся о камень, рухнул ничком и затих, словно придавленный силой собственного проклятия. А когда поднял голову, в глазах его стояли слезы.

— Что я тут наговорил? — воскликнул он вне себя от отчаяния. — Что я наделал? Фродо! Фродо! Вернись! Я, верно, повредился умом, но это уже прошло! Вернись!

Ответа не было, да и не могло быть. Охваченный ужасом хоббит бежал вверх по склону, не разбирая дороги, а перед его мысленным взором стояло обезображенное лицо Боромира с безумным огнем в глазах. Когда же, вконец запыхавшись и выбившись из сил, Фродо остановился, чтобы перевести дух и оглядеться, он понял, что находится на вершине Эмон-Хен. Там, посреди ограды, вымощенной плитняком и обнесенной выветрившейся, а местами и обвалившейся, высились четыре резные колонны, поддерживавшие каменное кресло. К нему вела длинная лестница со множеством ступеней. Фродо непроизвольно поднялся по ней и сел, чувствуя себя ребенком, забравшимся на трон горных королей.