Андрей Трегубов - Могло быть и так, или Эльфы тоже люди

— Так надо было «мэллон» сказать, а потом ломиться! — совсем развеселилась Рина.

— Мош-жет — «malo»? — уточнил Лорешинад.

— Не путай мне эльфа, подруга, — решительно сказала Хельга. — Запутаться мы и сами в состоянии.

— Верю, — рыжая состроила рожицу. — Поэтому с вами так интересно играть.

Хельга тем временем подошла к ящику, дотронулась до него и проговорила:

— Бежит с горы камешек, бежит с горы реченька, как завалит речку камешек, так разобьёт его реченька. Так и я разобью засовы-оковы, да не скрепятся вовек снова, — после чего спокойно подняла крышку.

Вся троица сгрудилась вокруг ящика. Внутри оказалась стопка бумаг, помеченных печатью в виде орла, и нечто, почти мгновенно «прихватизированое» Лорешинадом.

— Эй! Отдай сейчас же, наглое создание! — Рина попыталась накинуться на эльфа.

Тот легко увернулся, придержав при этом девушку от впечатывания в стену.

— Ши-ин… — протянула Хельга, глядя поверх листов.

Потасовка продолжилась, но теперь эльф просто уворачивался, перехватывая тихо бряцающий предмет из руки в руку. Наконец он просто поднял его вверх.

— Но-ожечки! — вожделенно вопила Рина, прыгая вокруг. — Отдай! А то укушу!

Предметом ссоры оказался широкий пояс с пятью метательными ножами.

— Ты рас-зрешила с-забрать, что нушно, — улыбнулся эльф. — Это нуш-жно мне.

— Я тоже помню такой уговор, — подтвердила Хельга. — И нам как раз на тосты не с чем охотиться…

Вспомнив историю с хлебом, Лорешинад сник. Чем тут же воспользовалась Рина, вырвав ножи из рук эльфа. Хельга же направилась к лестнице, задумчиво глядя на исписанные листы бумаги в руках.

— А что за бумажки? — подскочила к ней рыжая.

— Какая-то латынь, — отозвалась Хельга. — Сейчас выясним… Нафаня!

Она привязала находку к кукле ниткой, которой поделилась Рина, и дала указание отправиться к Соколу. После этого девушки принялись обхаживать Лорешинада, который, судя по виду, на них обиделся. Эльф, сбитый с толку переменами настроений, послушно сел за стол и принялся за остатки мяса.

— Слушай… — шепнула Рина Хельге, отведя её в сторонку. — Ты уверена, что это была обычная бражка?

— Не очень… — отозвалась Хельга.

Они взглянули на эльфа.

— Даже не думай, — предупредила Хельга. — Поцарапаю.

— Жадина! — Рина показала ей язык.

В этот момент на столе материализовался Нафаня.

— Велено тебе, хозяюшка, с докУментами энтими прямёхонько в замок тамплиерский ехать, — сходу сообщил голем.

— Это зачем? И это куда? — недоумённо уточнила Хельга.

— Я знаю… — одновременно отозвались Лорешинад и Рина.

— Все знают, кроме меня. Супер! Ладно, с утра поедем, а то на ночь глядя не продерёмся.

— Ну, вы тогда укладывайтесь, а я… прогуляюсь немного… — сказала Рина, вылезая в окно.

Когда Лорешинад и Хельга освоили немногочисленные удобства домика и улеглись спать, девушка ласковым голосом произнесла:

— Шин…

— М-м?

— А что ты, всё-таки, видел во сне?

— Тханец. Мы видели его в кино. Ты говорила, он называется тханго. Ты умеешь его тханцевать?

— Нет… Извини, что хотела на-шин-ковать… Я беспокоюсь…

— Ис-звини… что посмел смотреть тхакой сон бес-з тебя, — улыбнулся эльф.

Хельга придвинулась ближе.

— Мне холодно. Погреешь меня? Только не увлекайся…

Генрих лёг с женой и ребёнком в паланкине. Попытался во сне застать предводителя отряда своих тёмных. Ему это не удалось, более того, он заметил слежку Луи. Со злостью выкинул его из сна. Не дозвался Двести-сорок-вторую, крепко спящую под дозой дурман-травы. И пошёл работать.

Начал он с того, что отправил сознание к замку «Гнездо Чайки» на разведку. Серые ещё пользовались амулетами сна, Четырнадцатый насчитал около двухсот точек в укромном ущелье, простирающимся по внешней границе гор почти до пустыни. Они не боялись обнаружения со стороны Ближних. Ближние были заняты другим. Знакомых почти не нашлось, женщин вовсе не было: или не спали, или забросили амулеты. Здесь царит Средневековая Европа… Жаль, мужчин тяжелее раскачать…

«Она сможет…

Надо только поверить…

Вы же знаете, вы же верили всегда, но забыли…

Она придёт объединить нас…

Укрыть своей властью…

Она сможет противостоять Пустыне…

Она не потерпит угнетения и несправедливости…

Она придёт, надо лишь верить…

Она… и её ребёнок…»

На сегодня хватит. Воины проснутся со смутными ощущениями. Может, распознают вмешательство, может, обратят внимание на своих женщин. Вряд ли начнут делиться чувствами. Но время ещё есть.

Он отправил сознание вдоль Карред-Ирауна, к истоку. Там серые жили небольшой общиной. С ними было сложнее.

«Надо объединиться, вы ведь этого хотите…

Снова стать единым сильным народом…

Она придёт, она объединит…

Она накормит голодных… даст нам землю…

В её силах управлять Пустыней…

Вы всегда верили, просто забыли…

Она… и её ребёнок…»

И так каждому, ненавязчиво, незаметно, на ушко. Он, в чьих жилах течёт эльфийская кровь, мог оставаться невидимым даже для Цепи.

Здесь женщин было больше, и они не преминут поделиться странным общим сном. Наверняка поймут, что он навязан извне. Посудачат и забудут. Но он придёт снова. Время ещё есть.

Для молодых серых у него были свои мотивы:

«Вам не надоело?..

Смотрите, как вольно живут эльфы…

У них хорошие государства, не то, что у нас…

Нас угнетают, нас загнали в горы…

К нам относятся как к существам второго сорта…

Нас не принимают всерьёз…

Наш Властитель ничего не делает и трусливо сидит за стенами…

Разве это справедливость?..

Разве это свобода?..

Когда угнетают твой народ, надо не бежать, как ящеры, а вставать на защиту…

Только трусы ищут покровительства у эльфов, которые будут вытирать об них ноги…

Объединяться…

Она придёт, она сможет, она поставит на место и эльфов, и Пустыню…

Она… и её ребёнок…»

Кажется, чуть-чуть перестарался. Как бы не начали объединяться сами и идти громить замок. Впрочем, их там перехватят соратники Луи. Любой большой силе нужны руководители.

Да, пожалуй, всё неплохо… Пора отдохнуть. Генрих с радостью провалился в свой сон.

Отец рассказывал маленькому Саиду-Берке много историй. О том, как народы объединялись под знамёнами религий, под флагами сильных воителей… Конечно, это было в Средневековье. И сейчас он хотел сделать единую для серых религию-идею. Тут не будет ритуалов и жертвоприношений. Будет лишь образ сильной матери-воительницы. Богини, если кому угодно. Как же ему нужна сейчас Двести-сорок-вторая! Впрочем, ничего, время ещё есть…

Лорешинад-Бейбарс рассказывал сыновьям о государствах с другими устоями. Больше всего мальчишкам нравилось слушать об ассасинах — великих лазутчиках и убийцах, владеющих ядами и китайскими боевыми искусствами. Их боялись даже эльфы: как тёмные на стороне Церкви, так и светлые с тамплиерами. Крестоносцы лишь были удостоены чести недолго состоять с ними в союзе против Саладина. Их воинственная организация развалилась задолго до рождения Саида. Крепость Аламут — «Гнездо орла» — пала под напором монголов и была стёрта до основания. Но мифы о внутреннем устройстве и подвигах ассасинов ходили ещё долго. Их предводитель — «Старец Горы» Хасан ибн Сабах — представал перед ними полубогом, «оживлял» человеческие головы, предсказывал будущее, сулил воинам после смерти райскую жизнь, поэтому кончины они не боялись. А те, кто считает жизнь бренной и не боится умирать за идею — очень опасны.