Андрей Трегубов - Могло быть и так, или Эльфы тоже люди

Через несколько минут пальцы эльфа слегка заныли от непривычных приёмов.

— Обманчивая лёгкость, не так ли? — раздался насмешливый голос. — В неумелых руках катана ненамного безопаснее для хозяина, чем какой-нибудь цеп или кистень.

В проломе стены стоял Наван. Опираясь на двухстороннее копьё с широкими наконечниками, маг изучающе смотрел на Лорешинада.

— С древковым оружием проще, — продолжил он. — В большинстве случаев действует правило: чем длиннее древко и легче наконечник, тем проще работать. Особенно в отношении образцов вроде этого копья. Кстати не возражаешь, если я на том конце двора тоже разомнусь? Сброшу, так сказать, напряжение.

— Не вос-зраш-жаю, — ответил эльф.

— Опять мне потом двор мести… — вздохнул Пашка.

Наван прошёл на свою сторону, медленно вращая копьё перед собой. Лорешинад следил за движениями мага, но никакой агрессии не ощущал. На шпильку насчёт «неумелых рук» он решил не обижаться и продолжил тренировку.

Скорость вращения копья всё возрастала, наконечники слились в сплошную окружность. Когда начало казаться, что Наван вот-вот взлетит, тот резко остановил вращение и замер, держа копьё одной рукой за спиной. Из полного спокойствия он резко перешёл к атаке, нанося колющие и рубящие удары то одним концом оружия, то другим.

Эльфу тем временем надоели «правильные» движения, и он, дополнив Вильв'Ори ножнами, создавал собственные комбинации ударов. Приёмы боя двумя клинками оказались не совсем подходящими. Однако металлические ножны, не в пример кожаным или деревянным, отлично показали себя как средство защиты.

В какой-то момент Лорешинад встретился глазами с Наваном. По лицам обоих скользнула улыбка. Не прерывая удары по воздуху, они двинулись по кругу, постепенно сближаясь.

В последний момент эльф подпрыгнул, избегая подсечки копьём, и нанёс удар Вильв'Ори сверху. Маг в полуприседе поймал клинок на древко. Произошла заминка: Лорешинад никак не ожидал, что обычное на вид дерево останется целым после этой атаки. Однако почти сразу заметил зеленоватое свечение в месте соприкосновения.

Наван поднял насмешливые глаза.

— Проблемы?

— Nau, — довольно сощурился эльф.

— Тогда продолжим, — маг с силой оттолкнул его, сделал кувырок назад и встал в стойку.

Лорешинад выставил перед собой ножны, отведя руку с клинком назад. Бойцы снова закружили по двору, обмениваясь несильными выпадами. Азарт возрастал, и покидать «ринг» уже не хотелось. Не агрессия — тренировка. Не выяснение сил, как когда-то с Гримом — но соревнование на интерес.

Наван провёл укол из-за спины, метя в правое плечо эльфа. Тот уклонился, слегка подтолкнул копьё дальше ножнами. Поравнявшись с магом, он крутнулся, рассчитывая подсечь клинком ногу противника. Нога, а затем и всё тело мага расплылось и исчезло, а эльф почувствовал весьма болезненный укол пониже спины.

— В правилах не было ограничений на использование магии, — спокойно заявил Наван.

Лорешинад, шипя от боли и досады, пригнулся почти к самой земле. Взглянул в лицо мага.

— Отличщно… — хищно усмехнулся он.

Быстрое движение, и между ними оказалась руна «Тумана». Лорешинад ударил в неё ножнами. Повалил дым. Наван атаковал наугад, но эльф легко уклонился, создав ещё одну «ловушку». Так продолжалось до тех пор, пока весь двор не заволокло синеватым дымом. Некоторое время из него доносились звуки боя, затем всё стихло.

— Э-эй! — приглушённо позвал Пашка. — Вы там в ёжиков превратились, что ль? Чуйка про смерти сегодня ничего не говорила.

— Как раз… насчёт последнего… мы и дискутируем… — послышался задушенный голос Навана.

Наконец дым начал рассеиваться, обнажая картину боя. Маг и эльф стояли, переплетя оружие и руки, стараясь уронить противника хоть силой, хоть весом. Вокруг них в диком танце кружили какие-то тени.

— Абзац… — Пашка взъерошил чёлку.

Маг и эльф продолжали бороться. То есть стояли, покачиваясь и стараясь сделать друг другу подсечку. Наван понял, что эльф не может колдовать без рун, а Лорешинад сообразил, что тени — иллюзия. Им оставалась лишь физическая сила и ловкость.

«Щ-щёлк-тррр», — раздался от замка звук затвора фотоаппарата. Парни ослабили хватку и уставились на Рину.

— Хорошо стоите, пойду Хельге покажу, — она перевела лукавый взгляд с эльфа на мага. — И Тель потом, когда оклемается.

Она с хохотом убежала в замок.

— А ну-ка отдай! — с легчайшей, почти невесомой угрозой потребовал Наван, отпустил смеющегося эльфа и двинулся к замку. Вообще-то, он шёл, но так стремительно, то скорость была, как при беге. Куда делось оружие мага, Лорешинад не заметил.

— Зачем отдавать?

— Удалю!

— Да ладно, вы так мило обнимались!

— Мы не обнимались…

— Тельке расскажешь!

— Чердак твой закрою!

— Через крышу ходить буду. Ты за своим чердаком следи.

— А ты — за ушами и хвостом, пока целы…

Это была не ругань, а дружеские препирательства, разносившиеся по замку и радовавшие всех неспящих.

Внезапно фразы стихли, хлопнула дверь, и поднявшийся наверх Лорешинад обнаружил Навана перед комнатой Грима. Маг махнул рукой:

— Сбежала.

И с улыбкой ушёл к себе.

Лорешинад поспешил в свою комнату, к Хельге, не желая торчать в коридоре и оказываться на пути разбуженного колдуна.

Грим порыкивал во сне. Ему виделась степь, поросшая ковылём и цветами. Можно было мчаться по ней — хоть на машине, хоть на байке, хоть бегом… Мчаться и не думать ни о чём. Наслаждаться и не ведать проблем и забот, не знать об этих проклятых эльфах. Как же он их ненавидел! Всеми силами, всеми инстинктами и генетической памятью…

Всё, забыли! Сейчас здесь степь, и он, и свобода! Старой зелёной бронзой она ложится под ноги, расстилается, зовёт бросить замок и сбежать. Послать к демонам все клятвы, кому он что там должен, в конце концов! Есть только лето, степь и он, сам себе хозяин, сам себе демон…

Волчий вой — далёкий, грустный, зовущий…

Да, рыжая! Да, он идёт. К тебе. Проклинает себя за эту слабость. Но, одиночка, хочет. Он и не ждал уже такого желания. Ему ведь уже за тридцатник, как и Соколу. Только кам спокойный и рассудительный, вот и выглядит старше. А Грим… вечный мальчишка-бунтарь.

И он разозлился от этой мысли.

«Где ты, Ринка-зверёныш, почему замолчала? Я же иду», — и он принялся водить ушами в поисках эха от звука…

Боль! Он вскочил на кровати и с хлопком сделал файербол…

— Ой, — Рина сидела по-турецки возле его кровати, опершись спиной на обогреватель. И делала самые невинные глаза на свете. — Ты ушами зашевелил, а у меня инстинкты… Я и цапнула, прости…

Грим зарычал, схлопнул файербол, набросился на девушку. Она взвизгнула, сжавшись. Он распластал её по полу, не заметив упавший обогреватель, накрыл своим телом, приблизил лицо к её лицу… Владеть. Ею. Без остатка. Не отпускать и не отдавать. Видеть это милое юное озорное лицо каждый день…