Джо Аберкромби - Полукороль

Все, что делал Ярви, он делал ради себя. Свобода, месть, стул. Анкран все делал ради семьи.

– Я мог бы помочь, – сказал он.

Анкран резко взглянул на него.

– Ты?

– У меня есть… друзья в Торлби. Влиятельные друзья.

– Тот повар, у которого ты был подмастерьем? – фыркнул Ральф.

– Нет.

Ярви не знал, почему выбрал этот момент. Возможно, чем сильнее он привязывался к этой компании отбросов, тем тяжелее была его ложь. Возможно, какой-то остаток гордости в нем выжил и выбрал этот момент, чтобы засвербеть. Возможно, он думал, что Анкран все равно поймет правду. Или возможно он просто был дураком.

– Лаитлин, – сказал он. – Жена мертвого короля, Утрика.

Джод вздохнул, выдохнув пар, и завернулся в свой мех. Ральф даже не хихикнул.

– И кто ты Золотой Королеве Гетланда?

Ярви удалось говорить спокойно, хотя сердце внезапно сильно застучало.

– Ее младший сын.

После этого все замерли.

И в первую очередь Ярви, потому что он осознал, что мог оставаться поваренком и идти куда угодно. Тащиться за Ральфом, чтобы поприветствовать его жену, или за Ничто, к чему бы ни стремился его безумный разум. Пойти с Джодом, чтобы попить из того колодца в Каталии, или с Сумаэль, к чудесам Первого из Городов. Вдвоем, вместе…

Но теперь было некуда идти, кроме как к Черному Стулу. Разве что через Последнюю Дверь.

– Меня зовут не Йорв, а Ярви. И я законный король Гетланда.

Долгое время было тихо. Даже Ничто прекратил полировать и повернулся на своем камне, чтобы посмотреть своими лихорадочно-яркими глазами.

Анкран тихонько прочистил горло.

– Это объясняет, почему ты хреново готовишь.

– Ты ведь не шутишь, так? – спросила Сумаэль.

Ярви долго и пристально на нее посмотрел.

– Ты слышишь, что я смеюсь?

– Тогда, если позволите спросить, что делал король Гетланда, привязанный к веслу на трухлявой галере торговца?

Ярви потуже натянул на плечи свою овчину и посмотрел на огонь. Языки пламени принимали формы предметов и лиц из прошлого.

– Из-за моей руки… или из-за ее отсутствия, я собирался отказаться от своего титула и присоединиться к Министерству. Но мой отец, Утрик, был убит. Предан Гром-гил-Гормом и его министром, Матерью Скаер… или так говорили. Я повел двадцать семь кораблей в набег против них. Мой дядя Одем составлял планы. – Он заметил, что его голос дрожит. – Которые включали мое убийство и кражу моего стула.

– Принц Ярви, – пробормотал Анкран. – Младший сын Утрика. У него была увечная рука. – Ярви выставил ее на свет, и Анкран оценивающе посмотрел на нее, задумчиво постукивая себя по скрюченному носу. – Когда мы в последний раз проходили Торлби, шли разговоры о его смерти.

– Объявление было сделано немного преждевременно. Я упал с башни, и Мать Море вымыла меня в руки Гром-гил-Горма. Я притворился поваренком, а он надел на меня ошейник и продал в рабство в Вульсгарде.

– И там мы с Триггом тебя купили, – задумчиво проговорил Анкран, прокручивая эту историю в уме, как торговец крутит кольцо, пытаясь определить, сколько золота в сплаве. – Потому что ты сказал мне, что можешь грести.

Ярви мог только пожать плечами, пряча увечную руку обратно в тепло овчины.

– Как видишь, не самая большая ложь из тех, что я говорил.

Джод надул щеки.

– Несомненно, у каждого есть секреты, но этот побольше среднего.

– И намного опаснее, – сказала Сумаэль, прищурив глаза. – Зачем было нарушать тишину?

Ярви подумал об этом.

– Вы заслуживаете знать правду. Я заслуживаю сказать ее. А правда заслуживает того, чтобы быть сказанной.

Снова тишина. Джод снова втирал жир в ступни. Анкран и Сумаэль обменялись долгими хмурыми взглядами. Наконец Ральф высунул язык между губ и издал долгий неприличный звук.

– Кто-то верит в этот вздор?

– Я верю. – Ничто встал и поднял меч. Его глаза были громадными и черными. – И теперь я произнесу клятву! – Он вогнал клинок в огонь, закрутились искры и все от удивления отпрянули. – Клятву солнца и клятву луны. Пусть она будет цепью на мне и не дает мне покоя. Мне не будет покоя, пока законный король Гетланда не сядет снова на Черный Стул!

На этот раз тишина держалась еще дольше, и Ярви был ошеломлен больше всех.

– У вас когда-нибудь было ощущение, что вы живете во сне? – пробормотал Ральф.

Джод снова вздохнул.

– Часто.

– В кошмаре, – сказала Сумаэль.

На следующий день рано утром они поднялись на гребень, и им открылся вид прямо из сна. Или, возможно, из кошмара. Вместо белых холмов впереди они увидели черные далекие горы, призрачные в дымке из пара.

– Жаркая местность, – сказал Анкран.

– Место, где боги огня и льда воюют между собой, – прошептал Ничто.

– Выглядит довольно приятно, – сказал Ярви, – для поля битвы.

Между белой землей и черной была полоса зелени. Растительность колыхалась от ветра, над ней кружились облака разноцветных птиц, и вода блестела от солнца.

– Полоска весны, вырезанная из зимы, – сказала Сумаэль.

– Я ей не доверяю, – сказал Ничто.

– А чему ты доверяешь? – спросил Ярви.

Ничто в ответ не столько улыбнулся, сколько показал свои сломанные зубы и поднял меч.

– Только этому.

Как только они пошли, вчерашнее разоблачение уже никто не вспоминал. Словно они не знали, верить ли ему, а если верить, то что делать дальше. Так что решили притворяться, будто ничего не было и относиться к нему, как прежде.

В конце концов, для Ярви это было нормально. Он всегда ощущал себя больше поваренком, чем королем.

Снег под его истоптанными сапогами стал тоньше, потом растаял и стал проникать внутрь, потом превратился в скользкую грязь, а потом и вовсе исчез. На земле сначала появлялись пятна мха, потом она покрылась высокой зеленой травой, а потом стали встречаться дикие цветы, и даже Ярви не знал их названий. Наконец они вышли на галечный берег широкого пруда, где над молочной водой поднимался пар, и скрученное дерево шуршало оранжевыми листьями над их головами.

– Я провел несколько лет, и в частности последние несколько дней, размышляя, что я такого сделал, чтобы заслужить такое наказание, – сказал Джод. – Теперь размышляю, как я заслужил такую награду.

– Жизнь не сводится к заслуживанию, – сказал Ральф, – скорее к тому, чтобы стащить то, что не приколочено. Где там удочка?

И старый налетчик стал вытаскивать рыбу из мутной воды так быстро, как только забрасывал крючок. Снова пошел снег, но он не ложился на теплую землю. Кругом была сухая древесина, так что они разожгли костер, и Анкран приготовил на плоском камне банкет из рыбы.

Потом Ярви лежал на спине, положив руки на полный живот, а натертые ноги в теплую воду, и думал, когда в последний раз он был счастлив. Точно не тогда, когда получал очередных позорных тумаков на тренировочной площадке. И определенно не тогда, когда прятался от ударов отца или съеживался под взглядом матери. Даже не тогда, когда сидел перед огнем Матери Гандринг. Он поднял голову, чтобы посмотреть на лица таких разных напарников по веслу. Кому будет хуже, если он никогда не вернется? Конечно, неисполненная клятва, это не то же самое, что клятва нарушенная…