Hel Lumi - Кровавое наследие

-Не поздно принять верное решение, - вновь заговорил глава Носферату. Он глядел на оборотня, такого жалкого и умирающего, и предлагал спасение. Он, будто бы дьявол, искушающий душу. - Покорись магии печати. Встань и убей своих товарищей, как я приказал.

Я ничего не ответил, поскольку и легкие мои тоже подверглись расправе жестокой мясорубки. Стало невозможно дышать. Я прикорнул к стене. Чуть смежил веки. Меня сотрясала дрожь. Агония? Предсмертный озноб? Шум битвы снова умолкал. Или это я перестал слышать? Я открыл глаза. Оказывается, прибыли не только вампиры, но и два полноправных члена стаи, которые до недавнего времени оставались в туннеле.

Джеральд, с ног до головы покрытый кровью, светился от переполнявшего его счастья. Казалось, в самой жесточайшей схватке он черпал для себя вдохновение. Волхв жил ради борьбы и даже больше - он жил ею. Абигэйль в перерывах между отступлением и атакой бросала влюбленные взгляды на серого оборотня, которому, похоже, в бою не было равных. Еще бы! Ведь он защищал свою любовь! Дирк сумеет позаботиться и о Абигэйль и о сестре. Впрочем, Дезире и сама не даст себя в обиду. Стая достаточно сильна. Они и без меня справятся.

Я подозревал, что не вернусь в Оак парк, не увижу родное поместье. Всё-таки не напрасно я попрощался с домом. Последние искорки жизни внутри меня угасли, и веки мои закрылись сами собой. Я больше ничего не видел и не слышал. Первый день войны, к которой я так сосредоточенно готовился, завершился, и в этот день я сделал больше, чем можно было ожидать, сделал самое главное: не убил своих друзей. Ну и пусть этот день стал последним в моей жизни.

Я начал стремительно погружаться во тьму и тишину, как вдруг почувствовал рывок - кто-то выдернул меня из мрака, резко потянув за ниточки, связующие меня с этим миром. Кто-то не позволил мне уйти безвозвратно и теперь тащил обратно, хотя это казалось невозможным. Я распахнул глаза и увидел свет, излучаемый сине-зелеными очами Лютича.

-Сэм, - хрипло произнес я.

Я слабо улыбнулся: так это Сэм извлекает меня из мрака. Ну да, ведь мы неразрывно связаны. Светлый волк, которого я опять видел лишь в образе золотисто-рыжего солнечного пятна, такого же размытого, как прежде, когда мы еще не были знакомы. Мне было достаточно и такого видения. Умереть с именем любимой на устах - это ведь так прекрасно. Сэм! Я люблю тебя! Я так хотел бы крикнуть эти слова во все горло, чтобы слышал весь мир. Главное, конечно, чтобы Саманта услышала, прежде чем я окончательно уйду. Но, к сожалению, голосовые связки не слушались меня, и я не смог выдать ничего, кроме хриплого шепота, произнесшего ее имя.

-Сэм, - повторил я, и больше ничего. Она шагнула вперед, как мне показалось, по крайней мере. Я туманно различал ее и видел, что сражение прекратилось. В зале не осталось ни вампиров, ни оборотней. Похоже, все они убежали. Я надеялся (знал и не сомневался), что стая одержала блестящую победу. Вероятно, они бросились вдогонку уцелевшим пиявкам, чтобы прикончить всех оставшихся. Никого больше нет, кроме Саманты и меня... и Реджинальда.

-Так значит, Сэм. - Он повернулся к Лютичу. Его тон был ледяным и коварным. - Эллиот не желает убивать товарищей, а предпочитает смерть. Но это не спасет его друзей. Собак, так или иначе, ожидает гибель.

Вампир бросился на Лютича, смотревшего только на меня. Она не собиралась продолжать жить без суженого. Я услышал шипение, будто очутился вдруг среди тысячи змей, трещавших наперебой. Они, вампир и оборотень, смешались в клубок, но лишь на мгновение. А затем боль обожгла мне шею и руку. Призрачная боль, которая принадлежала мне лишь отчасти, а в большей степени - Лютичу. Реджинальд покусился на жизнь Саманты!

С утробным рыком я вскочил, в два шага пересек расстояние между нами, оторвал вампира от его светло-рыжей жертвы, в мгновение ока пригвоздил его к стене так, что кафельная плитка вновь треснула. Не думая о том, что я ведь не могу причинить вред обладателю перстня, я пронзил живот врага только что выросшими когтями. Вампир недоуменно уставился на меня широко открытыми глазами, не веря в случившееся. Он молчал и не двигался. Я вдруг поперхнулся, отпрянул и задохнулся от очередного приступа боли. Горлом пошла кровь. Я кашлял. Смотрел на Лютича. Саманта жалобно поскуливала, свернувшись в уголке. Золотистая шерсть на плече окрасилась в красный цвет. Но стонать заставила ее не собственные мучения. Это мои страдания. Моя расплата.

-Вот, к чему приводит непокорность, - невозмутимо заговорил Реджинальд. Рана от когтей почти не причинила ему беспокойства, поскольку и сердце, и голова по-прежнему пребывали на своих местах. - Ты умираешь, твоя подруга умрет. Не проще ли было подчиниться без споров, сразу, без боя? Я предлагал тебе убить кого-нибудь из стаи. - Реджинальд устало вздохнул, хоть вампиры и не дышат. - Ты мог выбрать, к примеру, Волхва или Веллинга, и я не потребовал бы большего. Остальные бы жили.

-Единственный, кого я хочу убить, это ты. - Я с трудом справился с болью, сжимавшей горло, и потоком крови, хлещущей из гортани.

-Ты попробовал, - усмехнулся вампир, - и мы увидели, что вышло.

-Может, вторая попытка будет более удачной! - проговорил гортанный хриплый голос, но теперь уже не мой. Вампир обернулся. В дверях стоял Волхв.

Шагнув навстречу упырю, он занес руку, а когда опустил ее, то серповидные когти царапнули вампира по лицу. Впечатление от движения шамана было ложным. Обманчивым, как в тот раз, когда Джеральд с легкостью разрезал телевизор в своей квартире. Показалось, будто когти лишь вскользь задели кожу пиявки - с такой небрежностью был исполнен этот жест. Но когда Реджинальд отшатнулся в сторону, я не заметил на его лице ни глаз, ни носа, ни рта - только четыре рваные борозды и черная густая кровь. Я подхватил его, не дав упасть. Вампир был еще жив. Он зарычал и оскалился, но я не стал медлить, пока он решит меня укусить - не хотел предоставлять упырю шанс на человеческую жизнь, от которой он сегодня столь опрометчиво и презрительно отказался. Я запустил когти ему в затылок, и, кажется, они прошли почти насквозь - мне почудилось, что их острия появились на обезображенном донельзя лице. Вновь зарычав, я, не перевоплощаясь, вгрызся в горло упыря. Моя кровь, застрявшая в гортани, смешалась с кровью болотной пиявки и больше не пыталась вырваться наружу. Через несколько секунд, уразумев, что вампир мертв, а мой организм перенасытился кровью, я выпустил мертвое окоченевшее тело, которое грузно шлепнулось на кафельный пол.

Я вздохнул и перевел взор на Саманту. Она была в порядке: боль улетучилась, а рана на плече быстро заживала. Джеральд подошел, наклонился к вампиру и без содрогания, одним ударом отсек тому голову когтем, больше напоминающим страшное оружие жнеца. Затем выпрямился и улыбнулся, но улыбкой не зубастого оборотня, а нормального человека. Я заметил, что и когти он тоже спрятал. Ни слова не говоря, он зашагал прочь. Я смотрел на вампира и думал, где же тот прятал знаки власти. Может, в кармане? От созерцания и размышлений меня отвлек слабый вскрик. Кричала Бекки. Она испугалась, увидев лужи крови и бездыханную подругу.