Наталья Якобсон - Шанс для чародея

Наверное, мне стоило теперь пожалеть, что я не принял его сомнительное предложение править в Рошене, после того, как он сживет со света законного короля. О, кто знает, вдруг там оказалось бы еще хуже. Когда имеешь дело с такими подозрительными субъектами, как Ротберт или Магнус, то никогда не знаешь наверняка, во что они тебя впутают.

Я заметил, что манжеты на черном рукаве рвутся. Значит, придется снова применить чары вместо иголки, которую я не смог бы сейчас ни купить, ни пустить в ход. Я не умел шить или вдевать нитки в игольное ушко, но зато я был чародеем. Хорошо, что мои чары могут заменить мне любой талант. Даже сделать меня полезнее любого портного. В жизни у меня все валилось из рук, а колдовство все это компенсировало. Магнус был прав, чары лучший дар. Вот и стоит сейчас пустить его в ход. Я решил наказать Камиля за заносчивость и сделать это как можно изощреннее. Правда это был первый раз, когда я спутывался в поединке с волшебным существом. Эдвином я проиграл. Но ведь камиль такая мелкая шавка. С ним справиться легко.

- Ученик Школы Чернокнижия, - неодобрительно хмыкнул он.

- Выпускник, а не ученик, - резонно поправил я.

- И когда это ты успел стать выпускником? - тут же поддел он. - В тот самый момент, когда тебя выгнали.

- Не смей так говорить, - я разозлился.

- Вот именно, тебя вышвырнули оттуда, как провинившегося слугу. Ты и есть теперь слуга. Такой же, как я. Всего лишь слуга, а не самостоятельный маг. Так что не будь больше таким чванливым. Гордиться тебе нечем.

- Ты тоже слуга.

- Да, но в отличие от тебя, меня еще ни разу не выгоняли с места работы.

Я готов был вцепиться ему в горло голыми руками, но разумнее было использовать магию. Я уже примерялся, какой вред ему причинить и с помощью какого волшебного фокуса. Выбор был огромным. Он сейчас разволновался и вряд ли сумеет защититься, как надо.

Ссора между нами двоими разгорелась так, что мало оказалось и слов, и даже чар. И вот уже, забыв о магии, мы дрались на кулаках, как обычные деревенские мужланы, и довольно сильно лупили друг друга. У меня на коже расплывались синяки, болели ушибы и укусы. Камиль здорово царапался и кусался. Боевые приемы труса. Физически я был сильнее и компенсировал все нанесенные мне травмы ударами кулаков. Я мог сломать ему нос, разбить губы, но повалить его на землю мне никак не удавалось. Ловкач Камиль оказался слишком вертким. Он уворачивался, вырастал у меня за спиной, перемещался со скоростью призрака и смеялся от души, когда мой кулак врезался в ствол ближайшего дерева вместо того, чтобы попасть по его физиономии.

От нас летели пух и перья, а Одиль равнодушно взирала на нас уже с балкона, положив пухлые белые ручки на балюстраду. Кажется, она даже зевнула, так мы ее утомили. Я заметил яркую райскую птицу, которая летела к ней в клюве с каким-то посланием, перевязанным шелковой лентой. Любовное послание. Так и есть. Я легко их определял, даже читать не нужно было. На такие вещи у меня нюх, потому что в любви я самый обделенный. Одиль заинтересованно развернула его, кажется, внутри был завернут цветок, который она достала. Цветок сделанный из драгоценных камней. Обычные она мало ценила, потому что они быстро вяли. А пускать в ход чары, чтобы поддержать жизнь букетов, ей было лень. Ей дарили их слишком много. Много нужно было возиться. Но драгоценности она любила. Для меня это был болезненный удар. Ведь я не мог ей подарить ничего такого. От злости я начал лупить Камиля еще сильнее.

Нас никто и не думал разнимать. Мы разошлись сами, когда силы кончились. Работать в тот день ни я, ни он уже не могли. Все наши чары ушли на то, чтобы до утра залечивать раны.

ДУШИ В КЛЕТКАХ

В крепости князя неожиданно появилось много птиц. Должно быть, для княжны. Она долго рассматривала их пестрое оперение, шептала что, проходя мимо клеток, почти напевала. Общалась ли она с запертыми там птицами или лишь смеялась над ними. Ее выразительные темные глаза так коварно сверкали.

Я мог наслаждаться подолгу ее видом, потому что мне поручено было следить за птичником. Наверное, не было странным то, что, смотря на роскошные, шуршащие возле клеток наряды княжны, я вспоминал совсем другую женщину.

Одиль каждый день приходило в птичник в новом платье. Наверное, у нее необъятный гардероб и пряхи работают день и ночь, не покладая рук. Или же она умело может менять фасон одного и того же наряда с помощью магии. Больше всего ей нравилась золотая парка, и к черным, забранным в сложную плетенку, волосам, она очень шла. Тиара и драгоценности были неизменными украшениями Одиль. И я называл ее золотой богиней. Она и впрямь напоминала не человека, и не фею, а именно божество. Гордое, прекрасное и неторопливое, потому что все время мира в ее распоряжении. Она медленно обходила клетки, лукаво подмигивала птицам, шепталась с ними, торжествующе смеялась слыша их трели, будто это ее враги были заперты в клетках, а не крохотные пернатые существа.

Я вспоминал, что говорила мне Аллегра про души в клетках, а Одиль клялась, что скоро в ее просторном птичнике появятся настоящие сирины, алконосты и жар-птицы. Я должен был вычистить балюстрады и балконы, где мы их разместим и внимательно следить, чтобы они ни в чем не нуждались, кроме свободы.

Если улетит хоть одна птица, то мне снесут голову. Об этом меня многократно предупредили и сам князь, и его неотразимая дочь, и даже каждая из прях. Кроме них в крепости никто и не жил. Никто из существ подобных людям или феям. Камиль ночевал на конюшне и там же ел, бог его знает, что именно, но на отсутствие пищи он не жаловался. Может, ловил лягушек и жаб в пруду. Я не знал, чем кормятся никсы. По-моему им в отличие от меня еда была не нужна вообще. Они ведь волшебные существа. Птиц я должен был кормить весьма странным на вид зерном, которое мне совсем не нравилось. Часто они больно клевали меня в руки. Мне стоило трудов даже обойти за сутки огромный птичник, занявший весь верхний этаж под крышей замка, не то, что разнести воду и зерно по всем клеткам.

Правда, сиринов и жар-птиц, о поимки которых так часто твердила Одиль, у нас так и не появилось. Зато были райские птицы с пышными хвостами, великолепные павлины, пестрые попугаи, сладкоголосые соловьи, воркующие голуби, зяблики, скворцы, канарейки самых разных расцветок. Если бы не клетки, то это был бы рай, полный птиц и пальм в кадках. Наверное, это Одиль с помощью своих чар развесила вокруг гирлянды фиалок и горшки с ампельными растениями. Меня пьянил аромат цветов, убаюкивало пение птиц. Как-то раз я даже заснул в птичнике. А потом в него пришла дама.

Не сон ли это? Аллегра. Не в черном. Напротив ее платье было ярким и цветным, будто его сшили из полосок радуги. В птичник словно пришла заря, и черные создания в клетках уже не казались мне такими зловещими. Ее руки порхнули к задвижкам.