Наталья Лебедева - Малахит

— Не… Там только знахари живут. Травники.

— Травники… — задумался Алмазник. — Так, — сказал он. — Провести нас можешь?

— А чё ж. И могу! Только лошади не пройдут — ноги переломают, да потопнут.

Без малейших возражений Алмазник спешился и привязал своего тонконогого скакуна прямо здесь, к стволу дерева. Его наемники сделали то же самое.

— Пойдем через Старую гать, — пояснил Веточка, сворачивая на тропу чуть западнее той, которой пошли Золотко и ее родители.

— А что же та тропа?

— Так вам надо тех догнать — с девчушкой? Они далеко ушли. А гать короче. Мы их тут живо обгоним. Да и надёжнее гать. На тропе утопнуть можно.

— Так зима. Болото подмерзло.

— И чего? Оттепели-то были весь февраль. Лед-то тонкий. А под ним — топь. Не, надо гатью идти. Гать шире…

Веточка поднял голову и долго смотрел Алмазнику в глаза. Тот чувствовал подвох, но за разговорами слишком много было потеряно времени.

— Веди, — сказал он вновь и вцепился мальчику в плечо так, что тот все время чувствовал, будто на плече сидит хищная птица.

Он и правда повел милицию через гать. Старая гать — название безобидное, если не знать, насколько она старая. Не бревна, а одна видимость, труха. Гати было уже лет двести, если не больше, а под ней была самая что ни на есть топь. Сам-то Веточка рассчитывал выбраться, потому что был легкий, потому что лед, хоть и тонкий, еще держался, и потому что шел он первым. Но по мере того, как отряд углублялся в болота, Веточку начинали мучить сомнения.

Он боялся, что гать может выдержать.

Думая так, он замедлил шаг и сделал вид, что вспоминает дорогу, прощупывает скрытую подтаявшим снегом тропу, но на гать все-таки вышел. Место было открытое, снега здесь было не так много, как в лесу, кое-где даже виднелись грязные лужи — достаточно большие для того, чтобы утренний снег не мог скрыть их целиком. Судя по нервному шепотку, милиционерам стало жутко. Веточка и сам испугался. Дрожа и потея, он ступил на старую дорогу. Первое бревно выдержало его мальчишеский вес. Веточка сделал второй шаг и немного расслабился — держит. Следом за ним осторожно шел Алмазник. Ему казалось, что почва под ногами проседает и пружинит, но это могли быть просто нервы.

Шли медленно. Гать держала, и Веточка с ужасом думал, что с ним будет, когда милиционеры поймут, что гать никуда не ведёт. По каким-то необъяснимым причинам она просто заканчивалась посреди топи.

Короткий мартовский день уже готовился умереть, когда краем глаза Веточка заметил черную тучу, которая мягко подкрадывалась сзади. Подул сильный ветер. Милиционеры вновь тревожно зашептали, но Алмазник зло цыкнул через плечо, и шепоток умолк.

Веточка прибавил шаг и тут почувствовал, как под ногой с хрустом умерли остатки древнего, обласканного и убитого болотом бревна. Он давно ждал этого звука, этого ощущения, но никак не ожидал от себя такого сильного чувства, такой тревожной радости. Он ждал опасности и хотел испытать это ощущение даже больше, чем избавить свой дом от непрошеных гостей.

— Что это? — обеспокоено спросил Алмазник, и тут же получил по губам грубым языком ветра.

— Видать, бревнуха хрустит, — философски заметил Веточка, едва сдерживая радость.

— И что это значит?

— Да ничё не значит. Пройдем, — Веточка косил под дурачка, а сам поглядывал на тучу. Она была темной, жирной, наполненной и выглядела довольной, как беременная женщина. Снежная — решил Веточка. Если пойдет снег, ему будет легче скрыться.

Первая капля упала со светлого еще неба (должен был пойти снег, но Веточка готов был поручиться, что это была крупная дождевая капля). Едва только мальчишка почувствовал ее на своей щеке — холодную, больше похожую на укол — как вновь хрустнуло бревно под его ногой, и тут же ещё более сильный хруст раздался сзади. Алмазник резко развернулся и подтянул мальчишку к себе, вцепился в него, оставляя синяки на тонком плече.

Один из милиционеров по пояс ушел в болото, под бревна старой гати.

— Кто ж знал? — шмыгнул носом Веточка, предвосхищая гневный вопрос Алмазника. — А топтаться нечего всем по одному месту. Старая гать-то.

— Этого вытащить, идти, растянувшись в цепь! — приказал Алмазник.

Бедолагу вытащили, затравленно озираясь по сторонам и прислушиваясь к зловещему треску бревенчатой дороги. Растянулись в цепь, многие даже взялись за руки. Алмазник ускорил шаг и стал толкать Веточку в спину, чтобы тот пошевеливался — спешил быстрее покинуть опасное место.

Напряженное спокойствие витало над отрядом еще минут пять — пока капли, срывавшиеся с небес, были крупными, но одинокими. Но потом туча догнала, наползла на них своим тяжелым брюхом, подмяла и вылила на них все, что тяготило ее. Сплошная стена дождя рухнула с неба. С ужасом и восторгом смотрел Веточка на то, как ливень стирает старый пейзаж и рисует новый. Снег оседал и исчезал, смываемый сильными струями. Ледяную корку, такую уже тонкую, капли пробивали, будто были не каплями, а гвоздями. Под ногами стало скользко, и Веточка наконец увидел темные и блестящие бревна гати. Болото оживало и булькало, будто откашливался пришедший в себя тяжелый больной. Дождь шумел, заливал глаза и уши.

Прогремел гром — так показалось испуганному и пораженному мальчику. Бревна под ногами наемников начали расползаться в разные стороны. Кто-то испугался и побежал, расталкивая остальных, роняя их в холодную и липкую грязь. Люди стали тонуть. Те же, кому повезло остаться на крепких бревнах, лежали, вцепившись в них и даже не пытались помочь тонущим. Веточка с ужасом смотрел на трагедию, которой он так ждал. Он рванулся вперед, хотел протянуть руку мужчине, который тонул совсем близко. Но цепкие пальцы Алмазника держали мальчишку за воротник. И Веточка почувствовал, что его тянут куда-то в сторону.

— Куда идти, щенок?! — заревел Алмазник. — Утоплю!

Веточка оглянулся по сторонам и увидел хилую березку, росшую на невысокой кочке. Дальше — еще одно деревце. И череду кочек — за ними. Видимо, это был гребень лежащего под болотом холма.

— Туда, — сказал он.

Алмазник толкнул его вперед, и мальчишка прыгнул. Принц, убедившись, что кочка может выдержать, шагнул следом. В этот момент Веточка вдруг понял, что должен бежать. Но едва он собрался прыгнуть дальше, как цепкая рука снова схватила его за шкирку, и мальчишка едва не задохнулся.

Веточка практически висел в воздухе. Лишь одна его нога упиралась в почву островка. Дождь заливал глаза, уши и рот, так что он почти не видел и не слышал своего противника. Алмазник сильно дернул мальчика на себя и чуть в сторону, рассчитывая ударить об березу. Но мокрая рука соскользнула с ворота, нога поехала по грязи, и они упали по разные стороны от деревца. Впрочем, Алмазник тут же кинулся вперед и успел схватить Веточку за ногу, вторая рука его потянулась к поясу мальчишки, глаза сверкнули жгучей ненавистью. Веточка затравленно оглянулся в поисках чего-нибудь, чем можно обороняться. Увидел посох, который Алмазник отбросил, чтобы ухватиться за березу. Мальчишка схватил его и ткнул вперед — наугад, как попало. Тяжелый набалдашник угодил прямо в лицо, рассек правую бровь и щеку, глаз тут же залило кровью, смешанной с грязной дождевой водой. От этого, да еще от боли и неожиданности, Алмазник на время ослеп. Тогда Веточка ткнул еще раз — уже прицелившись, и попал в живот. Пальцы мужчины разжались, он качнулся вперед, мальчишка вскочил и, напоследок, прямо перед тем, как отшвырнуть палку, ударил ей Алмазника поперек спины.