Дмитрий Видинеев - Предел. Дети палача

«Это морок, — думал он. — Всего лишь — морок!».

Пламя на голове и в глазах Хета пульсировало, очертания его кукольного тела стали размытыми.

Раздался хрустальный звон и от центра пятна пошли круги, будто от брошенного в воду камня. «Дзынь…» — легким эхом разнеслось по округе и разбегающиеся волны стали больше. Поверхность в середине пятна начала медленно вздыматься, расти как зреющий черный гнойник. Это движение отражалось в блестящей зелени листьев и глазах Фарамора и Блэсса. С влажным чавканьем из «лужи» поднимался столб. В нем появлялись впадины, вытягивались округлые отростки. Столб принимал очертания человека.

— Шанн, — заворожено прошептал Блэсс. От напряжения, с которым колдун взирал на превращение черного столба, как он теперь понял — в женскую фигуру, к его лицу прилила кровь.

Шанн подняла руки и сделала ими волнообразное движение, словно испытывая их на гибкость. Казалось, ее тело состоит черной непрозрачной жидкости, и в тоже время в нем ощущалась твердость камня. На лице появились две маленькие, как звезды на ночном небе, искры. Они становились все больше и больше, будто приближались, выплывая из неведомых мрачных глубин. Наконец, искры превратились в горящее холодным белым огнем подобие глаз.

Раздался шорох, и небо стало фиолетовым. Бутоны на кустарниках и плоды на деревьях резко изменили цвета.

На лице Шанн разверзлась зияющая черной пустотой щель рта. Послышался будто бы звучащий сразу отовсюду голос со звенящими хрустальными нотками:

— Долго же я ждала тебя.

В отличие от Блэсса и Хета Фарамор не испытывал никакого благоговения перед этой тварью.

— Спешил, как мог, — усмехнулся он.

— Я не слышу в твоем голосе почтения, червь?! — глаза Шанн вспыхнули, с железным скрежетом небо поменяло цвет и стало кроваво-красным.

Блэсс вздрогнул. Он почувствовал, как внутри у него все затягивается в тугой узел. Колдуну очень не нравилось как начался разговор между юношей и Одной из трех.

— Почтение? — резко сказал Фарамор. — Хм… а с чего мне испытывать к тебе почтение? Ты думала я упаду ниц перед тобой, и буду дрожать от страха? — он сознавал, что своими словами бросает вызов мощному существу из другого мира, но противостоять нарастающему в нем гневу и желанию поставить эту тварь на место уже не мог. — Ничего кроме любопытства ты во мне не вызываешь, и не надо переоценивать свою значимость! А вот о моей значимости, пожалуй, тебе напоминать не обязательно.

Небо стало грязно-серым.

— А ты не глуп, червяк, и знаешь себе цену. Если бы не Темная Искра в тебе, я бы…

— Если бы не Темная Искра, я бы сейчас не стоял здесь и не разговаривал с болотной жижей возомнившей себя Богиней! — со злостью выкрикнул Фарамор. — Что, очень хочется меня прикончить? Раздавить жалкого человечишку, как жука? А, Богиня? — с издевкой кричал он. — Прежде, чем называть меня червем и требовать почтения сначала разберись кто я для тебя!.. Хотя ты давно в этом разобралась, но ведь тебе унизительно говорить со мной на равных, верно?

Блэссу хотелось сказать Фарамору, чтобы он был осторожней с Шанн, но не посмел встревать в этот опасный, с его точки зрения, разговор. Хет же проклинал юношу за вспыльчивость.

— Всегда ли ты был таким дерзким? — спросила Шанн.

Небо стало желтым, а через мгновение — абсолютно белым.

«Нет!» — мысленно ответил за юношу Блэсс.

Фарамор подошел вплотную к черному бассейну. Фигура Шанн была одного роста с юношей. Она медленно волнообразно раскачивалась, как водоросль в реке.

— Меня не для того привела сюда Темная Искра, чтобы говорить ни о чем, — уже спокойно произнес Фарамор. — Так зачем я здесь?

Небо стало снова синим.

— Зачем… ты… здесь, — сделав паузы между словами, повторила Шанн. — Конечно, откуда же тебе знать? Оболочка, исполнитель воли…

— Прекрати!

Демонесса послушалась и замолчала. Холодные глаза выглядели бесстрастными.

— Зачем я здесь? — сделал новую попытку Фарамор.

— Искра привела тебя сюда по двум причинам: кое-что получить и узнать, что делать дальше. Ты убиваешь людей, но жизненных сил, которые получаешь от этих букашек недостаточно, совсем недостаточно, чтобы открыть путь для Нэба. Я дам Темной Искре часть своей мощи. Да, это одна из причин, почему ты здесь.

Нечто подобное Фарамор и ожидал. Получить силу этой твари он вовсе не был против.

От того что Блэс неотрывно смотрел на Шанн, его глаза защемило, а в голове начала зарождаться боль. Колдун потупил взгляд, уставившись на ощетинившуюся ярко-изумрудной травой землю. Резь в глазах начала проходить.

— А теперь я расскажу, что ты будешь делать дальше, — продолжала демонесса. Фарамор увидел, что внутри ее тела клубится что-то густое и черное, как грозовая туча. — Круг должен замкнуться. Ты можешь мне сказать, где и по какой причине в тебе зародилась Темная Искра?

— Я думал об этом, — Фарамор мысленно вернулся в столицу. — В Алтавире после казни отца я испытал такую ненависть, какую в жизни не испытывал. Это была даже не ненависть, а что-то большее. Мне хотелось уничтожить всех… — он едва не сказал «букашек», но сдержался, решив не уподобляться Шанн, — всех людей, что ликовали на казни отца. Всех, кто был причастен к его смерти. Я… я поклялся отомстить!

Небо стало красным. На нем будто языки пламени вздрагивали желтые всполохи.

— Месть! — Шанн произнесла это слово с нескрываемым наслаждением, словно смакуя вкуснейшее из блюд. — Я не сомневалась, что жажда мести зажгла в тебе Искру. Ничего не меняется, если дело касается Искры!

— Ближе к делу, — сказал Фарамор.

— Ты должен сдержать клятву, данную самому себе. Осуществи месть! Круг должен замкнуться. Вернись туда, где все началось. Месть и сила, которую я тебе дам превратит Искру в яростную бурю! Высвободится такая мощь, какую тысячелетия не видел ваш жалкий мирок! — голос демонессы дрожал от предвкушения. — Эта мощь откроет путь Нэбу! О да, букашка, тебе оказана величайшая честь — исполнить волю Искры!

— Я должен вернуться в Алтавир, — задумчиво произнес Фарамор. Все складывалось хорошо. Желание отомстить и воля Искры совпадали. В сознании всплыл образ Таракота взирающего с балкона на казнь, палача занесшего топор над шеей отца и лиц, сотни, тысячи мерзких довольных рож, с глазами, в которых горела жажда кровавых зрелищ. «Я устрою вам зрелище! — со злостью подумал Фарамор. — Такое кровавое, что вы и представить себе не можете!»

Блэсс посмотрел на юношу и догадался, какие мысли бродят у того в голове.

В черном теле Шанн и бассейне замерцали синие искры. Небо стало цвета расплавленного металла, на нем появились светло-коричневые ржавые пятна, которые медленно с треском разрастались.