Юлия Кайто - Зеркало за стеклом

— Где?! — над верхней перекладиной тут же высунулись три заинтересованные одутловатые рожи, в одной из которых я неожиданно узнала знакомую.

— Саврий, — просипела я вслух больше для себя, но наш сопровождающий из Дохлища, которого мы оставили этим днём посреди забитой улицы, и о котором я ни разу не вспомнила за прошедшие часы, вытянулся лицом, явственно побледнел, юркнул обратно за стойло, а через секунду выпрыгнул в проход передо мной и рухнул на колени, трагически заламывая одолженный у кого-то треух.

— Святая Игриния!

Я в недоумении остановилась бы, если бы смогла. Но у ног как будто имелось собственное мнение, и они продолжали нести меня прямиком на вдохновенно стучащегося лбом в землю Саврия.

— Прости грешного, не узнал! Учили меня мамка и бабка, что святая завсегда неузнанной является, шоб проверить, сколь чёрствости в сердцах людских, да токмо не углядели мы, приняли за побродяжку… Не гневись, матушка, благослови, век твоё имя славить буду и детишкам накажу! Образок выпилю и позолотой покрою, кажный день благодарственную молитву возносить стану!

Я подошла уже так близко, чтобы увидеть, как оставшиеся трое сотоварищей Саврия высадились в рядочек, вытаращившись на увлекательный процесс битья челом. Все взгляды разом переметнулись на меня.

— Ой ребятыыыы… — грустно втянул носом висячую соплю самый замызганный, — Кажись, самогон был палёный… — и шумно отхлебнул из мятой жестяной кружки.

— А ну-кось и впрямь святая? — привстал на карачки другой.

— Святая в моей конюшне? — выразительно хрюкнул Жигер, поджимая под себя ноги, — Откуда ей тута взяться?

— Истинно вам говорю, святотатцы паршивые! — подал голос Саврий, — Игриния енто. Мы её в деревне неподобающе приветили, так вот она таперича недовольство и выражает. Прости, матушка!

— Чегой-то я не вижу недовольства. — Не сдавался въедливый Жигер, — какая-то она зашуганная. Вона волосья дыбом, глаза дикие, а уж нормальные святые всяко не хромают. — В сторону моей поджатой ноги укоризненно ткнулся толстый палец со слоем грязи под криво обкорнанным ногтем.

— С дороги, — с трудом сглотнула-велела я, не имея возможности обойти распластавшегося поперёк прохода Саврия, и потому остановившись усилием воли. Стопы тут же зажгло так, будто под них сунули раскалённую сковороду.

— Да, матушка, да, родненькая, — закряхтел мужик, неловко поднимаясь на ноги. — Благослови токмо, Светом прошу. Дозволь хоть краешек рубахи поцеловать…

— Да что за люди-то, даже святым дороги не уступят! — Рявкнула я, выйдя из себя от вынужденного терпения невыносимого зуда-боли, схватила Саврия обеими руками за плечо и буквально отшвырнула с дороги. Тот, как палка при игре в банки-склянки, ласточкой взлетел в воздух и шмякнулся аккурат поперёк шеренги спорящих собутыльников. В воздухе только мелькнули три пары грязных пяток, а я уже бегом покидала конюшню, оставив за спиной растроганное саврийское «благодарствую за благословение», и всё прочее нецензурное от остальных.

На улице оказалось неожиданно прохладно. Прямо от ворот я резко свернула влево на узкую мощёную тропинку. Сделав несколько изгибов, тропинка упёрлась в небольшую калиточку. Я поспешно толкнула её. С той стороны что-то щёлкнуло и упало, издав сочное звяканье, слишком громкое для ночной тишины. Я вошла, почему-то крадучись, хотя в тёмном саду, куда привела меня тропинка, не заметить сияющую фигуру мог разве что слепой. Возле калитки валялся открытый замок.

Интересно. Кто навешивает замки на двери и не удосуживается их защёлкнуть? Я было хотела остановиться, но меня что-то словно подталкивало в спину. Бежать с пораненной ногой было трудно, но я почему-то очень старалась. Теперь я стремилась на встречу с Йеном ещё больше, правда, думая о происходящем уже несколько в ином ключе: «Ты мне за всё ответишь». Как именно должен был ответить перед бесталанной травницей колдун, у которого одинаково хорошо самовольно прибивались к потолку кроватные балдахины, и рассыпались в прах ковры, я почему-то не задумывалась. Главное, найти его, а дальше всё будет правильно. Не зная даже, куда именно направляюсь, я стремилась вперёд, уверенная, что иду именно туда, куда нужно.

Ожесточённо стрекочущие по кустам цикады при моём приближении недоумённо замолкали насовсем, поэтому очень скоро вокруг воцарилась какая-то неестественная зловещая тишина. Отсветы, пляшущие на кустах и деревьях, мимо которых я проскакивала, больше всего напоминали свет костра в ночной темноте. Яркий и хорошо освещает вблизи, а уйдёшь чуть подальше, снова темень. Что-то зашуршало сзади, и я тут же крутанулась на горящих пальцах, с ужасом представив, как меня догоняет паучье полчище, в пять секунд заматывает в кокон и подвешивает на яблоневой ветке — мариноваться в собственном соку до ближайшего обеда. Теперь проколотая ступня волновала меня не так уж и сильно. Я быстро хромала вперёд, каким-то шестым чувством остро ощущая присутствие Йена совсем рядом. Три шага, два, один…

Дорожка почему-то кончилась за полшага до порога небольшого строения с купольной сводчатой крышей, но я даже не подумала остановиться, с разбегу перемахнув темнеющую полоску земли и толкнувшись обеими руками в запертую дверь. Как и две предыдущие, та, будучи на ощупь каменной, а на вид — толщиной в ладонь, легко распахнулась, пропуская меня внутрь, и тут же, как на пружине, рванулась обратно, с грохотом захлопнувшись за спиной.

Круглое каменное помещение без окон было абсолютно пустым. Ни Йена, ни кого другого здесь не было и в помине. Я моргнула, когда моё тело из комка боли вдруг снова стало обычной здоровой плотью, а открыв глаза, увидела только слепящую черноту.

— Эй, что за шутки?! — Обращаясь неизвестно к кому, я нашарила в темноте дверь и завозила по ней ладонями в поисках ручки. Мне пришлось ощупать резные края с обеих сторон, прежде чем вынужденно признаться себе в том, что, судя по всему, самостоятельно выходить отсюда не принято. Я, конечно, покричала и постучала, но толку из этого вышло не больше, чем от того же в моей комнате. Даже если это место не было защищено колдовством, толщина стен с лихвой компенсировала его отсутствие. Вокруг было темно и тихо до неприятного звона в ушах.

Я ощупала себя с ног до головы, пытаясь найти хотя бы намёк на терзавшую меня последние несколько сумасшедших минут зудящую боль. Как будто на моём месте был другой человек. Что за чертовщина со мной творится? Что это за место, в котором нет окон, а дверь открывается только снаружи? Почему я так торопилась сюда попасть? И где эта скользкая тварь Йен Кайл, которого я непонятно почему искала именно здесь, и который наверняка единственный виноват во всём случившемся?! Я запустила пальцы в волосы и с силой их подёргала, думая о том, что сейчас самое время упасть в отложенный накануне обморок. Ведь скоро меня кто-нибудь найдёт. Осим, пьянчуги на конюшне, даже княгиня, которой почему-то вздумалось побродить по коридору среди ночи — все видели ополоумевшую риянку в одной ночной рубашке, полыхающую на бегу не хуже огромного факела, да ещё и с целым паучьим эскортом позади. Вряд ли все дружно сделают вид, что ничего не заметили.