Юлия Кайто - Зеркало за стеклом

Магесса вскрикнула и прихлопнула ладонью насекомое, облюбовавшее выглядывающее из-под туники мускулистое бедро. Мгновением позже несколько дёргающихся точек вспыхнули огнём, и попадали на пол. Новый удар обрушился на дверь, и в образовавшуюся тонкую щель ворвался по-настоящему звериный рык. Женщина издала рык не хуже (хотя я уже начала сомневаться в том, что она вообще умеет что-нибудь, кроме как шипеть) и прыгнула прямиком в свою яму, оставив меня не только без своего общества, но и без света. Лёгкая светящаяся дымка повисела ещё несколько секунд и начала стремительно таять. Я, увидев такое, споткнулась и едва успела увернуться, когда паук воспользовался моментом и прыгнул. Когти проскребли по стене, но я уже заложила новый круг, рыдая от страха и призывая на помощь всех, начиная со Света и заканчивая кем угодно, кто, в конце концов, откроет эту чёртову дверь!

Дверь не открыли. Её просто внесло внутрь и впечатало в стену напротив, где покоился тот самый князь Балив Деверелл. На пороге возник Йен с пылающей сферой в руке. Таким страшным его лицо не было ещё никогда. И дело было даже не в пульсирующих венах и не в мертвенно-бледном сгустке света над его плечом. Просто в тот момент я поняла, как сильно он меня ненавидит.

— Лгунья. — Рыкнул колдун, не разжимая оскаленных зубов, и поднял руку. — К чёрту доступ, гори в аду. — И метнул свой огненный шар.

Я не успела даже вскрикнуть, хотя время растянулось, как золотистый мёд. Перед моим лицом мелькнули когтистые паучьи лапы, а потом огромное щетинистое тело навалилось мне на грудь, спину сдавило, жвала обхватили шею, и я вместе со страшной ношей полетела в восьмиугольный провал спиной вперёд.

— …Какой нелепый конец… — с досадой прошептала я треснувшими от движения губами.

— До конца ещё далеко, — неприязненно проскрежетал старческий голос у меня над ухом. — Я оказалась не такой уж дряхлой безумной каргой, а?

— Что? Кто Вы? Проклятье… — Я открыла слезящиеся глаза и приподняла голову.

— Я не могу поступить с тобой так же, как ты поступила с моей внучкой. — Нога, обутая во что-то из жёстких переплетенных полос, упёрлась мне в горло и резким движением без труда прижала обратно к полу. — Хотя, видит Свет, я готова отдать за это остаток своей жизни. Но я поступлю по совести. Ты займёшь её место. Запомни, девка, ты в моей власти. Всё твоё колдовство для меня теперь только повод посмеяться и отхлестать тебя розгой по глазам. Твоя кровь повсюду в этом погребе, и, если понадобится, я по капельке выжму из тебя всю оставшуюся…

… Я стремительно летела в черноту, с воем ужаса пытаясь отцепить от себя сжимающее моё тело в своих кошмарных объятиях чудовище. Паук шипел и сильнее сжимал жвала на горле. Я билась и кричала, кричала, кричала…

— …Стойте, подождите… — Я тяжело дышала, схватившись руками за сдавливающую горло ступню и пытаясь оттолкнуть её. — Я не знаю… кто Вы… о чём Вы… пожалуйста…

Нажим ослаб, а потом исчез совсем. Морщинистое старушечье лицо в обрамлении растрёпанных седых волос приблизилось ко мне вплотную.

— Второй раз не выйдет, дрянь. — Прошипела старуха и отвесила мне звонкую пощёчину. Голова мотнулась так, что хрустнула шея. — Но у меня есть для тебя подарок. — Она грубо схватила меня за плечи, вздёрнула, сажая, и напялила что-то на шею…

…По моим рукам что-то потекло. Я извивалась, как полоумная, полностью утратив рассудок, забыв всё, кроме ужаса, раздирающего меня изнутри… и душащего снаружи…

…На пыльной исцарапанной кровоточащей груди, подвешенная за грубую шерстяную нитку, болталась еловая шишка.

— Это ещё… что такое? — прохрипела я пересохшим горлом, чувствуя, как снова с резкой стреляющей болью трескаются губы.

— Сила крови велика, власть над кровью безмерна, — речитативом забормотала старуха, в упор глядя мне в глаза, — силой крови подчиняю тебя. Нет твоей памяти, нет лица, нет тебя, нет ничего, что напомнит и вернёт. Та, что была одной, станет другой. Властью над кровью твоей забираю силу твою, могуществом отнятым заклинаю…

У меня перед глазами поплыло. Затылок ударился о каменный пол. Старушечье лицо шевелило губами, но я слышала только шум прибоя. Он был повсюду, я сама стала прибоем, накатываясь и отступая, шумно дыша раскрытым ртом. Сухие руки метались надо мной, вырисовывая в воздухе замысловатые знаки. Потом между губ полилось что-то холодное. Я захлебнулась, начала кашлять, хотела отвернуть голову, но неведомая сила держала меня, не давая пошевелиться. Жидкость попала в горло, обожгла его солёной горечью, и я обмякла, не в силах больше сопротивляться…

…Паучья хватка ослабла, мои пальцы, тщетно раздиравшие ногтями щетинистую спину, провалились внутрь, в липкое месиво, в мгновение ока превратившееся в что-то рыхлое и сухое. Темнота прорезалась сверкающими нитями. Они были повсюду. Пересекались и переплетались, светясь изнутри. В их неверном свете распадающийся заживо монстр на моей груди выглядел во сто крат хуже. Но при этом продолжал конвульсивно сжимать моё тело. Я чувствовала, как когти впиваются в спину. Потускневшие глаза смотрели на меня, не отрываясь, жвала сдавливали гортань.

А потом опять пришла боль…

…Тело изогнулось, перекрутилось, ладони проскребли по полу.

— Всё равно тянешься? — Рявкнула старуха, схватив меня за волосы, — не выйдет, девка!

Её руки снова замелькали. Напевный речитатив призывал мучения нестерпимой боли, и мои собственные страдания многократно усилились. Я завыла, впившись ногтями в лицо. Ноги бились об пол босыми пятками. Тело содрогалось в конвульсиях, за моим плечом уже, похоже, дышала холодом смерть.

Так прошли часы. А может, годы. Или столетия. Но внезапно нестерпимый зуд ушёл. А потом исчезла боль.

— Нет больше твоего соблазна. — Резко бросила старуха и, небрежно толкнув меня ногой в плечо, задумчиво добавила, — гляди-ка, а ты и вправду живучая… Решение моё верное.

Снова потекла горечь, снова зачитал нараспев дребезжащий старческий голос…

…Я очнулась от того, что телу было непривычно мягко лежать, а кто-то резкими сердитыми движениями втирал мне в плечо прохладную мазь. С трудом разлепив опухшие от слёз веки, я сквозь размытую пелену увидела строгое старушечье лицо.

— Что со мной?..

— Терпи и не вздумай ныть. Будешь знать, без мази целебной на солнцепёк лезть, глупая ты девчонка. Говорила же я тебе, да вам молодёжи всё в одно ухо влетело, через другое вылетело! А ты ж ещё башку свою непутёвую стукнула, остатки умишка скудного вытряхнула.

— Прости, бабушка, я больше не буду…