Наталия Московских - Зов Тайрьяры

Ольциг оказался выше, чем я думал. Выше меня, если распрямится. Удивительным явлением была его прическа: никогда не думал, что коротко стриженые волосы могут быть такими спутанными и всклокоченными. Это придавало ему некую схожесть с изображениями духов домашнего очага в древних сказаниях времен, когда Солнечные Земли еще не были объединенным королевством. Уши были чуть оттопыренными, и прическа, несмотря на неаккуратность, достаточно умело скрывала это. Широкий нос, полноватые губы, тонкая шея, худые руки с длинными, расширяющимися к верхней фаланге пальцами.

Смотря на него, заглядывая в его глаза, я понимал, что никогда прежде этот молодой человек не путешествовал по морю. Да он кроме родного дома и стен Ордена вообще ничего в жизни не видел. Осознав это, я лишний раз задался вопросом: зачем же Дайминио выбрал для этого путешествия именно его, а не опытного специалиста? Это ведь могло объясняться только какой-то определенной особенностью Ольцига, и мне было просто жизненно необходимо понять какой именно.

Чрезмерно одаренный? Или наоборот?.. Вряд ли наоборот, ведь в этом случае поездку ему не пережить. Не могу представить, чтобы Дайминио, каким бы хитрецом он ни казался, рассчитывал на чью-то смерть. Он противник насилия, каких поискать, а ведь по дороге в Орсс смерть может быть только насильственной. Несчастный случай был бы слепой удачей для таких самоубийц, как мы.

Что же такого в этом Ольциге?..

- Вы проснулись... - надтреснуто произнес монах с полувопросительной интонацией. Я едва заметно кивнул, понимая, что даже если это был вопрос, ответа он не требовал, - как голова? Его Преосвященство сказал, что вас...

Ольциг не договорил. Он мучительно приложил ладонь к животу, после чего его скрутил рвотный позыв. Судя по всему, в желудке монаха уже давно ничего не содержалось, поэтому тошнота быстро переросла в надрывный тяжелый кашель. На висках надулись желваки, лицо и шея покраснели.

Корабль заметно качнулся, и Ольциг устало застонал. Я уже думал поддержать его под руку: казалось, еще немного, и он начнет оползать на палубу или, не дай Бог, перевалится за борт.

Тяжело и громко вздыхая, монах потянулся к фляге, что висела у него на поясе слева, тогда как я стоял от него по правую руку.

Мучительно поморщившись, монах сделал несколько скудных глотков и снова тяжело опустил дрожащие руки на борт.

- Ie Ja, sara fer... - произнес он полушепотом. Я недовольно нахмурился, услышав слова на древнем языке, отношения с которым у меня довольно натянутые, хотя перевод этой фразы я знал благодаря Дайминио: "Святой Боже, храни меня". Dassa моего взгляда не заметил. Вместо того он договорил то, что пытался втолковать мне до очередного приступа тошноты, - ... кардинал говорил, что вас мучают головные боли.

Сейчас мне было искренне жаль мальчишку. Было видно, что ему трудно поддерживать разговор, тем не менее, он, кажется, не хотел, чтобы я уходил.

- Не всегда. Но случается, спорить не стану. Ваше лекарство просто чудодейственное.

Ольциг натянуто улыбнулся и покачнулся вместе с кораблем. Я быстро успел поддержать его под руку, и он тяжело вздохнул.

- Благодарю.

- Не нужно, - сочувственно произнес я, отступая, но держась на достаточно близком расстоянии, чтобы в случае необходимости снова удержать монаха от падения за борт, - жаль, что у меня нет ничего настолько же чудодейственного, чтобы помочь вам, dassa.

Ольциг вновь слабо улыбнулся, вздыхая не так тяжело, как прежде, и качнул головой.

- Вам уже представили меня, мастер Лигг? - спросил он, - я Ольциг.

- Не стоит называть меня мастером Лиггом, Ольциг, - кивнул я, - мне привычнее, когда меня зовут Райдером.

Монах смиренно кивнул.

- Если вам так... - начал он.

- Тебе, - поправил я. Измученный морской болезнью, юноша непонимающе взглянул на меня, и пришлось пояснить, - если, конечно, панибратское общение вояк у dassa не в запрете.

Впрочем, то, что оно не в запрете, я прекрасно знал: мне ведь довелось провести в Кресте и Мече несколько лет. Последние слова были произнесены, скорее, для пояснения.

На этот раз он понял, о чем я, и резко кивнул. Я заметил, что все движения монаха были немного резковаты, хотя, насколько мне было известно, выпускники Ордена известны своими плавными и размеренными движениями, даже если они быстрые. Взять хотя бы Дайминио: этот старик может вскочить с кошачьей быстротой, передвигаясь при этом плавно и почти беззвучно. Пожалуй, это его умение удивляло меня до недавнего времени, пока я не узнал, что прошлое моего покровителя связано с Орденом Креста и Меча.

- Что ж, как тебе будет угодно, - интонационно нажав на местоимение, отозвался Ольциг.

- Возможно, тебе стоит попытаться поспать? - неловко предложил я, - тело должно привыкнуть к качке. Вдобавок, в трактире ты перетрудился с заклинаниями, возможно, это тоже причина.

Ольциг сдержанно кивнул, дыхание вновь стало прерывистым и резким, и монах склонил голову, пытаясь перебороть тошноту.

- Это вряд ли причина, но сон, возможно, поможет, - вымученно произнес он, и я понял, что следует оставить его в покое. В конце концов, у меня еще будет возможность пообщаться с ним, выяснить его специализацию и вообще понять, кого именно направил с нами Дайминио. Даже, если я выясню это уже в Норцинне, на суть дела это никак не повлияет.

Решив, что проводить остаток ночи на палубе я не собираюсь, я решил поговорить с капитаном Стореном и выяснить, где я могу разместиться. Никакой проверки у ведра Армина я, как водится, проводить не стал.

***

Галеон "Минующий бурю" изнутри казался еще более внушительным, чем снаружи. Казалось, в нем просто непомерно много отсеков, среди которых можно было заблудиться. В первые дни нашего плавания я не раз имел "радость" запутаться в его недрах.

Капитан Сторен предусмотрительно поселил нас с монахом и арбалетчиком в каюте первого помощника, поставив там две дополнительные койки, но даже до нее нужно было запоминать путь, и ради этого пришлось потрудиться.

Первым помощником оказался очень добродушный простой мужчина средних лет с выгоревшими светлыми волосами, уроженец Кирланда Малкольм Гиссенн. Этот высокий широкоротый длинноносый человек всегда держался улыбчиво, никоим образом не выказывая, что мы стеснили его своим появлением (хотя за такие деньги и я бы не стал демонстрировать свои эмоции). Капитан Сторен устроил первому помощнику место в своей каюте, и, похоже, обоим было без разницы, где спать.

Армин Дожо каюты не удостоился: так и остался пленником, привязанным к грот-мачте на всеобщем обозрении. Морская болезнь действительно благотворно влияла на его грузную фигуру: казалось, Армин существенно убавил в весе, но на этом благотворное влияние заканчивалось. Капитан Сторен отказался брать деньги за переправление человека в таких условиях, но пригрозил Армину, чтобы тот молился о благоприятной погоде, потому что в шторм он останется там же.