Юлия Славачевская - Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу!

Одобрение золотомасочного дало мне весомый повод задуматься о скверном музыкальном вкусе и дурном эстетическом воспитании правящей верхушки или (об этом думать не хотелось, но последняя мысль весьма обеспокоила) как об изощренном издевательстве.

Возвеститель около трона важно надул щеки и проорал:

— Второй тур! Танец!

А у меня в голове отчетливо прозвучало: «Слабо сбацать стриптиз?»

Мотнув головой, чтобы отогнать назойливый глас больного рассудка, я пропустила вступление.

«Ну что же ты боишься? — не отставал от меня глючный собеседник. — Здесь же все свои!»

Я «по-свойски» мысленно показала фигу, собралась плясать и… снова пропустила вступление.

Музыканты заиграли в третий раз. Тут уже не вынесла Кувырла. Бабуля сдернула меня с места, поставила себе на ласты и повела в танце.

Все бы ничего, только немного мешал зажатый в ее зубах «аксесюр», повернутый ко мне лезвием. Каждый раз, когда Кувырла поворачивала голову, мне приходилось за этим бдительно следить и либо отклоняться назад, либо нырять под топор.

Где-то на середине нашего импровизированного шоу я случайно бросила взгляд в сторону трона. Не берусь утверждать, но мне показалось, что глаза золотой маски из продолговатых стали восьмиугольными как минимум. Наверное, показалось… У прочих слушателей глазки были всего-то-навсего расширенными.

На финальных тактах танца бабуля смилостивилась и, взяв угрозу моей жизни в одну руку, а меня в другую, несколько раз поменяла нас местами. Это даже воспринималось почти терпимо, потому что уворачиваться приходилось уже постоянно, не расслабляясь.

После того как меня отпустили и сзади приперли топором, а с боков девчонками, я испытала невероятное облегчение и кое-как смогла разжать сведенные судорогой челюсти, изображая ослепительную улыбку. По-моему, переборщила, потому что передние ряды как-то подобрались и подались назад.

— Прекрати демонстрировать свои кровожадные инстинкты! — прошептала на ухо Эсме. — Здесь никого есть нельзя!

— Почему? — изумилась я.

Ответить мне не успели. Князь снова выразил свое восхищение нашими талантами, прищелкнув пальцами. И я еще сильнее заподозрила издевательство! Но удержалась и промолчала, еще раз мило улыбнувшись князю. Его тут же окружила стража. Теперь я понимаю, отчего вымерли динозавры… Они просто не умели улыбаться.

— Тур третий! Сказания! — завопил возвеститель.

Помощи я уже дожидаться не стала. Просто сбегала в публику и притащила себе стульчик. Плюхнувшись на мебель и закинув ногу на ногу, я повернулась к князю выгоднейшим ракурсом разреза и мило прощебетала:

— А сейчас я вам расскажу, как я ночку провела… Ночь была лунная и страстная.

Зал замолк и развесил уши.

— Звезд было больше, чем алмазов в казне вашего князя… Правда-правда!

«Ну просто как гламурный дамский телефон, щедро утыканный стразами!» — ядовито прокомментировала моя белая горячка.

— С моря дул легкий бриз, овевая наши разгоряченные долгим ожиданием тела, — заливалась я сиреной, мрачно выискивая в себе признаки раздвоения личности.

«Что правда, то правда!» — немедленно отреагировал мысленный собеседник.

— И вот когда я потянулась, чтобы обвить пальцами… — Тут запнулась, лихорадочно вспоминая отрывки из любовных романов. Неуверенно протянула: — Сапфировый…

«Передавила, значит», — удовлетворенно заметил голос.

Я поморщилась и исправилась:

— Агатовый…

«Гангрена», — мрачно прокомментировал собеседник.

— Нефритовый! — вспомнила я наконец подходящее случаю слово. Ой! И мрачно отмахнулась от видений. У меня очень развито воображение.

«В смысле — зеленый? — придирчиво уточнил голос. — Что, опять тролль?!»

«В смысле — твердый!» — огрызнулась я мысленно.

«А-а-а, тогда продолжай», — милостиво дали мне «добро» на эротику.

В зале стояла тишина, прерываемая лишь томными вздохами женщин и тяжелым сопением остальной половины зала.

— Мы уже были готовы слиться в экстазе, — сообщила я, закатывая глаза.

«Экстаз об этом знал? — угрюмо поинтересовался собеседник. — Потому что я — нет».

«Ну, на нет — и алиментов нет!» — отрезала я. Продолжила вслух:

— И вот, когда соитие…

Князь встал.

Я не поняла. Это наглядная демонстрация или протест?

— Их светлость очень довольны вашим сказанием и высокохудожественным исполнением остальных номеров программы! — расшаркался возвеститель, культурно выживая меня со сцены. Вовремя, однако.

Я облегченно вздохнула, но все же решила немного выступить, разворачиваясь стратегическим разрезом в сторону князя:

— Можно, я вам потом дорасскажу? В подробностях?

— Да!!! — единодушно выдохнули дамы в едином порыве. — И если можно, то в письменном виде!

«Нет! — прогремел возмущенный голос в голове. — Это неэтично!»

«Зато эротично!» — фыркнула я в ответ.

«Это не тема для обсуждения!»

«Обсуждать не будут, будут читать!»

«Нет!»

— Вам пора! — прекратил сеанс связи переводчик с княжьего. — О результате вас известят.

— Спасибо! — вспомнила я о давно забытом воспитании, увлекаемая к двери своей командой «Ух».

— Что это было? — строго поинтересовалась Кувырла уже за дверью.

— Ты о чем? — невинно захлопала я ресницами, все еще судорожно сжимая в кулаки вспотевшие руки. Все-таки подобный стресс легко не проходит!

— Я об этом! — На меня выразительно посмотрели, толсто и непрозрачно намекая на мое выступление.

— О том, что я спела милую песенку, или о том, что ты чуть не оттяпала мне голову своим топором? — продолжала я притворяться дурочкой.

— А надо было за твои художества! — квакнула бабуля. Злобно прищурилась. — Это ж надо такое учудить!

— А мне понравилось! — призналась всегда открытая и непосредственная Эсме.

Остальные молча с ней согласились. Вслух не осмелились, опасаясь разъяренной Кувырлы.

В тишине и относительном спокойствии мы дошли до моей комнаты. Относительном — потому что к нам пару раз приставали с просьбами о подробностях моего «сказания». Я уж было едва не поддалась на многочисленные уговоры и хотела повторить на бис, но слушатели впечатлились бабулиными угрозами и демонстрацией топора и поотстали.

Мы ласково поздоровались со стражей у дверей и просочились внутрь.

Няня встретила нас восхитительным вопросом:

— Кушать будешь, дитё?

Как своевременно!

— Буду! — сказали мы в унисон, не разбираясь, кто здесь кто, и с гиком и топотом помчались к столу.

Слава богу! Наконец-то я смогу хоть нормально поесть! Вечером я была слишком уставшей, а утром кусок в горло от волнения не лез.

В гареме, с учетом местной летней жары, обычно накрывали обильный стол два раза в день — к завтраку и ужину. На обед нам приносили что-то легкое, иногда среди блюд попадались те, что остались от завтрака. Сласти, булочки или фрукты. Правда, к чести местных поваров должна заметить: все было замечательно свежее, ни капельки не черствое и очень-очень вкусное. К еде прилагалось обилие всевозможных напитков: вина, лимонад, приторно-сладкие шербеты, кисленькие компоты из ягод и сухофруктов, чистая вода, привезенная прямо с горных ледников.