Юлия Славачевская - Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу!

Чаще всего пир горой начинался только после заката. Роскошный ужин при открытой балконной двери, откуда тянет приятной прохладой, и при свечах — можно сказать, основное отличие уклада гаремной жизни.

Но сегодня для нас сделали приятное исключение. Обеденный стол был обилен и радовал глаз. Наверное, сделали поправку на пережог калорий во время стресса.

Я оглядела уставленный разнообразными яствами стол, довольно потерла руки и плюхнулась на первую попавшуюся подушку на полу, подтягивая к себе тарелку. Идти переодеваться было лень.

— А руки помыть? — сощурилась шмырг.

— Потом, — замотала я головой, нервно запуская зубы в свежайший хлебец.

Няня настаивать не стала, пробурчав что-то под нос о том, что воспитывать нужно, пока дите лежит поперек лавки. Когда вдоль — тогда, мол, уже поздно.

— Передай мне йогурт. Пожалуйста! — попросила Миримэ змеелюдку, когда та запустила свои клыки в жареного барашка.

Шушу хвостом изобразила — дескать, передать она может только привет и только по шее.

Эльфийка оказалась понятливой и встала за искомым сама. Жалко лишь, в этой блондинистой головке одновременно не зародилась мысль о некоторой умеренности, и девушка потащила всю громадную чашку прямо у меня над головой…

Бухнула входная дверь. Радостный голос проревел:

— Приветствуйте сиятельного князя!

Его и поприветствовали! От души!

Йогурт оказался у меня на голове. Кого там приветствовать — я уже в упор не видела…

Льщу себя надеждой, что преодолела я эту катастрофу с достоинством. Проковыряв в йогурте обзорные отверстия, я узрела практически перед собой золотую маску. Кстати, у «маски» подозрительно тряслись плечи.

Выкинув из головы настойчиво жужжащую мысль о том, что надо мной смеются, я предпочла беспечно уверить себя в том, что это слезы жгучего сострадания к моей проблеме.

— Мы, кажется, не вовремя… — скомканно пробормотал один из сопровождающих.

— Мы тут масочку делаем, — мигом нашлась жизнерадостная эльфийка, уверенно размазывая густую массу по моим волосам. Нахалка прибавила, улыбаясь широкой улыбкой наивной лесной дурочки: — Очень, знаете ли, для кожи полезно! — И даже привстала на цыпочки для убедительности.

Все внимательно посмотрели на мою многострадальную голову и задумчиво покивали, соглашаясь.

Миримэ что-то сообразила и заодно щедро размазала мне кисломолочный продукт по лицу со словами:

— И для волос!

Я обтекала гордо и молча.

— Мы позднее зайдем! — пообещал кто-то невидимый, гулко икая.

— Да-да! — залопотало мое окружение. — Когда вас ждать?

— Сколько вам нужно времени… для наведения красоты? — мягко и тактично поинтересовались у двери.

Я в это время упорно сражалась с мерзким йогуртом и подлой эльфийкой, которая никак не хотела угомониться и не прекращала размазывать по моему лицу продукт активной жизнедеятельности коров и бактерий.

— Часа два, — честно сказала Кувырла, видимо на глазок определив масштабы катастрофы.

— Я так не дума… — начала я прочувствованный спич. Но меня живо заткнули, быстренько засунув в обнаруженное на гладкой белой поверхности отверстие кусок лепешки.

— Обрадовались, блин! — злобно прочавкала я, перерабатывая продукт со скоростью уничтожителя бумаги, потому что изнутри перло такое первобытное желание сказать о всех окружающих столько доброго, нежного и ласкового! Столько я еще никогда не говорила. И в жизни не думала! И не слышала даже в женском туалете в офисе.

— Это не блин! — поправила меня няня, вытирая мне лицо полотенцем. — Это пита. И цвет лица просто бесподобный…

— Хрен редьки не слаще! — обиженно ответила я, начиная видеть хотя бы на один глаз. Пользуясь этим, выдрала из рук шмырга тряпку и принялась в раздражении елозить по своей физиономии.

— Можно поспорить, — стала отрицать очевидное Ар'Инна. Осторожно заметила: — Ты сотрешь себе лицо.

— Какая ужасная перспектива! — ядовито пробормотала я, но пыл свой поумерила.

— Естественно, — влезла орчанка. — Кто ж тебе его будет восстанавливать?.. Никто из нас рисовать не умеет…

— И что? — уставилась я на нее с подозрением.

— Мало ли что можно нарисовать, — вздохнула девушка. Встряхнула своими косичками. — То, что князь будет заикаться, — не беда, его личные проблемы и неприятности, но нам-то за что страдать бессонницей…

— Убью! — сказала я кротким голосом и метнула в нее блюдо с оливками. К сожалению, плохо прицелилась! Блюдо не долетело, но оливки рассыпались повсюду, внося пикантную ноту в общий беспорядок. — И любой суд меня оправдает!

— Не сомневаюсь! — сообщила Кувырла, внимательно изучая свой маникюр. На летающие оливки она даже ухом не повела. Ой, ушами! Это если они у нее были. Поиздевалась: — После того как тебя в таком виде покажут судьям, они тебя просто в принудительном порядке оправдают… раз пять… на будущее!

Моя рука незаметно потянулась к чаше с финиками. Осторожная Эсме быстренько подгребла ее поближе к себе и от меня подальше.

— Все настолько плохо? — полюбопытствовала я с видимым безразличием, но с надвигающимися истеричными нотками в голосе.

— Еще хуже, — успокоила меня бабуля.

— Значит, бояться уже нечего! — гордо сказала я, в глубине души совершенно в том не уверенная, и прошествовала в ванную под конвоем.

— Кроме зеркала, — безоговорочно согласилась со мной Шушу.

Змея подколодная! Кобра недобитая! Гюрза ощипанная! Тебя бы так опозорили!

Я немного подумала. Еще подумала… и легким движением руки откинула волосы со лба, обляпав змеелюдку йогуртом.

— Ты чего? — громко обиделась Шушу, вытираясь. А вот не надо лезть под горячую руку, не надо! — Шуток не понимаешь?

— Понимаю! В шутках я толк зна-а-аю… — многозначительно и важно ответила я, делая невинные глаза и сводя их к носу. Пусть понимают как хотят. — Но… не сейчас! И потом, мне так хочется два-в-одном…

— Это как? — растерянно заморгала эльфийка. — В смысле помыться вместе с Шушу?

— В смысле — намылить ей шею и отходить кого-то веником, — намекнула я со значением.

Народ озадачился. Видно, не видели они меня ранее после йогуртовой масочки настолько разъяренной! И слава богу! Самой страшно.

— А кто у нас этот «кто-то»? — наивно поинтересовалось дитя дремучих лесов и неубранных полей, сдувая со лба пушистую прядь и поправляя манжет пышного рукава.

— Лучше молчи! — предусмотрительно посоветовала орчанка, загораживая собой Миримэ. Девушка прекрасно видела, как в моих глазах разгорается темный пожар гнева, и понимала, что потушить его можно будет только кровью!

— Молчу! — пискнула эльфийка, прикидывая, куда бы нырнуть или где окопаться из соображений личной безопасности.