Юлия Славачевская - Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу!

График твоей работы строй так, как удобно мне.

Дети… ну, дорогая, если ты очень сильно настаиваешь, то на твое усмотрение. Так и быть… Заводи себе ляльку-кукленыша да и играйся себе на здоровье, если тебе скучно. Мне для тебя ничего не жаль. Главное, не забывай — в нашей семье, как почетный гражданин, больше всех ухода и внимания требую я.

И лишний лифчик — ненужная роскошь. Я тебя и такой, без лифчика люблю… пока…

— О чем задумалась? — прервал мои размышления надоеда.

— Об «янь», — ответила я. — Думаю, что янь начинается с последней буквы русского алфавита, но так раздулся, что пытается занять главенствующие позиции в отношениях. Видимо, это от недостатка мощностей.

— Ты о размерах? — смутился диэр.

— Кто о чем! — обвиняюще глянула на него. — А я об этике отношений! Это вы любите размером, а мы, женщины, — все больше душой, а уж потом — чем осталось!

Воцарилось молчание. Он, видимо, думал или измерял, а я уже вволю наразмышлялась о Мыре и о мире и вполне заслуженно отдыхала.

— Значит, не вернешься? — до чего-то дошел в своей гигантской работе мысли пресветлый князь.

— Куда? — не поняла я. — К тебе? Зачем? Чего я у тебя не видела? Все, что меня интересовало, ты уже показал — интриги не будет. И вообще, я не любопытная!

— Так уж и все? — прищурился собеседник. Обвел поднятыми вверх руками небо. — А если я покажу тебе весь мир?

— Во-во, — с удовольствием поддакнула я, по чуть-чуть подкладывая дрова в костер. — Как я и думала. Я тебе покажу… на выбор: весь мир, небо в алмазах, звездочки из глаз, а заканчивается это традиционным показом кухни, а в твоем случае — куда хуже! Гарема. Вот уж точно мечта всей жизни — просидеть ее под замком в элитной тюрьме и шелковом наморднике среди тупых куриц и обнаглевших евнухов! Ой, стражников за дверью забыла! Ай, благодетель, ох, удружил! Чтоб тебе такие мечты на своем горбу претворять!

По-моему, диэр немножко разозлился. У рыжика гневно раздулись ноздри, на скулах загуляли желваки, руки судорожно то сжимались, то разжимались.

Однако какой нервный товарищ! Словно конь породистый. Колючку в круп ткнули — он и понесся, закусив удила.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил он напрямую.

— Ничего, — пожала я плечами. — Поверь, ты чисто физически ничего не можешь мне дать из того, что я хочу.

— А что ты хочешь от мужчины вообще? Чего тебе не хватает? — загорелся собеседник.

— Уважения, верности, общности интересов, взаимной симпатии, безопасности, партнерства, возможности доверять, — загибала я пальцы. — Надежности, порядочности, любви… — Остановилась, подняла голову и посмотрела ему в призрачные глаза. — Ты так долго был одиноким, что забыл, как это — быть вдвоем!

— Леля, ты где-то умная, но здесь тупишь до невозможности, — широко улыбнулся собеседник, но глаз его улыбка не коснулась. — Я привык всегда получать желаемое, и ты не исключение. Если тебе хочется немного побегать от меня — на здоровье и для здоровья, но куда бы ни бежала — ты прибежишь ко мне!

Я уставилась на него в упор. Лучше бы, конечно, сквозь прорезь прицела автомата… и на душе гораздо спокойней. Но поскольку я лицо гражданское, тут уже имеем что имеем.

— Почему ты так смотришь? — поинтересовался князь.

— Потому что на наивного или тупого ты явно не тянешь, вот и пытаюсь найти скрытые дефекты, — призналась я, с ухмылкой прикусывая губу.

— Не выводи меня, Леля! — взревел царь всея гарема, вскидываясь. Он бы еще заржал «Иго-го-го!» и взмахнул копытами.

Опять скипетр оттягивает руку, держава под мышкой давит и корона уши натирает? Я почувствовала, что начинаю злиться не на шутку.

— А ты не пугай — пуганая! — раздухарилась вице-почетная жена и любимая фаворитка, или как там еще все это непотребство называют. — И не доставай. И так ворон кругом хватает, с двустволкой не отмашешься.

На душе было погано. Только костер своим безмолвным уютом ослаблял глухую тоску.

— Вредина! — рыкнул диэр. — Но все равно ты будешь моей! — И бесследно испарился.

— Только если тролль станет человеком! — рявкнула я в сердцах. Сама понимала: задираться с тупоголовым порфироносцем — дело зряшное. Но и смолчать не получилось. Грудь вздымалась, словно мне не хватало воздуха. Просто изнутри лезла огромная необъяснимая обида.

— Договорились, — донеслось до меня и поставило в тупик. Там я и пребывала в состоянии душевного угнетения, пока не заворочался брюнет.

— Кто здесь? — подал голос Магриэль. Голос, добавлю, до сих пор еще сорванный и хриплый. — С кем ты разговариваешь?

— Уже ни с кем, — успокоила его.

— А кто был? — Эльф сел как пьяный, с полуоткрытыми глазами нашаривая и обнажая меч. Тьфу, тоже мне… эльфийский городовой!

— Моя эротическая фантазия, — вздохнула я и пошла спать. Одинокая, но гордая. И почему все моральные принципы такие правильные, но после них так жестко и холодно? Наверное, чтобы долго не забывались?

Утро встретило меня теплом и дракой. Я проснулась под:

— Ш-ш-ш! Сейчас ее разбудишь!

И:

— Не ори, стучи молча!

Когда я села, потерла и разлепила глаза, мне предстала дивная картина. Представьте себе карусель. Только вместо центрального крутящегося столба — Къяффу, держащего в каждой лапке по мужику. Которые, кстати, спокойно не стояли, а пытались достать друг друга любыми конечностями. И ругались шепотом, предупреждая крикунов о возможности моего пробуждения в смурном настроении. Рядом с длинной ложкой в руке стояла няня и указывала всем, кто высовывался или громко митинговал, путь в светлое будущее, освещаемое искрами из глаз.

— Всем доброе утро, — проявила я вежливость. И меня услышали.

— Разбудили ребенка, поганцы! — вызверилась шмырг и наградила всех орденом почетной шишки, включая паоса.

— Что здесь происходит? — поинтересовалась я.

— Ничего! — прошипел Магриэль и попытался дать пинка Ладу.

— Оно и видно, — покладисто согласилась я. — И все же? — Вопрос я уже адресовала няне.

— Они тут в считалочку решили поиграть, — пожала плечами шмырг. — Раз-два-три-четыре-пять! С Лелей буду я сегодня спать!

— И кто вышел в финал? — Я начала постепенно звереть и быстро терять человеческие черты.

— Пока никто, — отозвалась нейтрально Ар'Инна. — Оба жульничают.

— А эти? — кивнула я на братьев.

— Эти подсуживают, — сдала их няня.

— В чью сторону? — полюбопытствовала я, оглядываясь в поисках чего-то тяжелого, ну в крайнем случае — острого.

— Непонятно, — проинформировала меня шмырг. — Выкрики с места: «Зачем вам это надо?» и «Ее держать дома опасно!» не классифицируются.

— Репутацию нужно оправдывать! — тяжело вздохнула я, беря дело в свои руки и пригребая обломок кактуса. — Сейчас будем учиться быть мышками и начнем тренироваться есть кактус!