Виктор Харп - Беглец

Всю неделю я просыпался по ночам от боли в душе и теле, днем был никакой и клевал носом. Потому что мне снилась встреча с Шойной. Причем, дарэйли была в змеиной ипостаси.

Ринхорт косился, порывался вызвать на откровенность, но я категорически отказался обсуждать свой позор. И была еще одна причина, по которой я никому не позволял спасать меня от змеиного морока: вместе с ядовитой дарэйли в сны приходила та, другая девушка, о которой я забыл, выйдя из Лабиринта.

С каждой ночью ее образ становился яснее, обретал четкость и уже не выветривался с пробуждением. Светили лучезарные глаза, разворачивались в чужом звездном небе лунные крылья. Я слышал во сне слова, которые она мне говорила когда-то: "Ты забудешь все, моя однокрылая игрушка, но меня ты вспомнишь в своем мире. Я всегда буду стоять между тобой и той, кто попытается украсть тебя у меня".

И я вспоминал. Сказать, что она прекрасна — ничего не сказать, нет таких слов, есть только щемящая боль в сердце, как при взгляде на Млечный Путь, по которому никогда не пройти. Даже если я сумею сделать все, чтобы завоевать ее любовь, мне никогда не разделить с ней небо. Бескрылые — грязь под ногами крылатой. А та непонятная туманная тряпка, что недавно появилась у меня за спиной — не в счет.

Это даже хуже, чем просто бескрылый. Однокрылый — урод для всех миров. Для двух точно — Подлунного и Linner'ri'ille, или Лунного в переводе с их языка, почти одинакового с языком жрецов Эйне.

Почему королева заставила меня забыть обо всем? Или — не она?

Может, это влияние заклятий, наложенных на Врата?

В Линнерилле меня не убили только потому, что всем страшно хотелось знать, как я к ним просочился. Сразу после захвата меня даже пытали — это я вспомнил со всеми подробностями — пока не пришла посмотреть на пойманного уродца лунная девочка. Королева.

Так что, клин клином вышибают, и морок Шойны, приходя по ночам, уничтожал заклятие (или что там еще), лишившее меня памяти. Это было мучительное выздоровление, но потерпеть стоило ради того, чтобы вспомнить все. А Ринхорт пусть позлится. Темному дарэйли полезно.

— Райтэ, ты опять уснул?! — раздался очередной его рев за спиной.

Я поднял с земли выпавший из рук кинжал и махом снес половину овоща вместе с кожурой.

О своем обеде ученик должен заботиться сам — так, видите ли, решил мой учитель, он же истязатель. А на охоту идти у меня сил нет. Усну под первым же кустом, и во сне придет гадюка Шойна. До сих пор ощущаю, как ее раздвоенный язычок касается моей плоти… Меня внезапно бросило в пот.

— Райтэ!!!

Ого, это уже орут все дарэйли хором и буравят зверскими глазами. Особенно старается Граднир с тигриной пастью. Мертвого поднимут. Я и не заметил, когда они столпились вокруг. Редкое зрелище: принц-кухарка.

— Да не сплю я! — рявкнув в ответ, успокоился. Разогнал.

Только Дейя осталась, сунула мне плошку с горчайшим отваром ядовито-желтого цвета, которым они пытались меня лечить по тому же волшебному методу: клин клином.

Сделал вид, что пью. Медленно, с расстановкой, по капле, так пристально глядя в сине-зеленые глаза девушки, что она смутилась. Но, едва она отвернулась, устав ждать, когда я верну посуду, быстро выплеснул зелье через правое плечо. Если бы через левое, темная дарэйли воды тут же бы заметила и крик подняла, и Ринхорт меня в клочки бы порвал. Пробовали, знаем.

Дейя прищурилась с подозрением:

— Что-то ты быстро проглотил.

— А зачем долго мучиться? Видишь, начинаю привыкать даже к этой мерзости, — заломил я бровь, и дарэйли отстала, но последнее слово оставила за собой. Шепнула:

— Если ты насчет тех селян переживаешь, то никто не верит, что ты тут замешан.

О массовой гибели людей в селении доложил Орлин, следивший за жрецами. Я после этого известия двое суток вообще не спал. Осунулся и почернел от переживаний. Знать бы, что там произошло на самом деле! Но подобраться к преследователям ближе Орлин не рискнул.

Не мог я такого сотворить никак. Ни сном, ни духом. Как и с лучниками, и с рыцарями на тракте. Душа восставала от одной мысли о таком злодеянии. Даже бессознательно — не мог. А Гончары точно мне все это припишут, я же у них — жупел на все скорбные случаи. Но кто тогда? Кто? У дарэйли никаких предположений не было. Не сталкивались они еще с такими загадками.

И Дейя слукавила. Она-то, может, и не верила, что я тут не замешан. А вот Ллуф…

Вассалов у меня прибавилось после того утра, но двое из бывших рабов Авьела отказались променять свободу на сомнительную службу некоронованному непонятно кому (мне, если кто не понял): Ллуф, к моей великой радости, и дарэйли воздуха Бенх — самый хрупкий на вид из мужчин отряда, похожий на девушку длиннющими ресницами и нежным изгибом губ. Даже не верилось, что бурелом за тем селом устроил именно он.

Ринхорт разозлился — а он постоянно злился в эти дни — но мне куда удивительней было, что остальные дали клятву. Кто я теперь? Такой же дарэйли, "сосуд с дарами духов", говоря языком жрецов, только недоделанный. Да еще неизвестно, с какими дарами. Я в себе не ощущал никаких. И остальные тоже.

Девять учителей — Ллуф и Бенх, хоть и отказались быть вассалами, но решили, что им с нами по пути — за неделю ничего не смогли добиться от такого бездаря, как я.

Вот и чищу дурацкие овощи. И, если еще кто обратится ко мне с издевательской кличкой "принц", тоже начищу, как овощ. Хотя бы попытаюсь, — покосился я на отдыхавших дарэйли, каждый из которых, даже девчонки, заменят маленькую армию.

Ясно одно: из списка возможных "даров духов" можно смело вычеркнуть всю сферу Элементов — металл, камень, землю, воду и воздух. И часть сферы Существ — круг растений и круг животных, в том числе птиц и змей. Оставалось проверить рыб и насекомых. Правда, Орлин на это предположение долго хохотал:

— Я что, потенциальную пищу не почуял бы?

Значит, всех Существ можно пока вычеркнуть. И это хорошо: каким-нибудь пауком мне быть не хотелось, хотя нашу сущность не мы выбираем, ее призывают Гончары еще во время ритуала перевоплощения наших матерей в эйнеру.

Но их же еще тьма тьмущая, этих сущностей! О сферах мы говорили, в основном, с Тионом. Он, как дарэйли Логоса, умел четко расставлять мир по известным полочкам. Так вот, Гончары считали, что мир и все его элементы созданы из огня, это первоэлемент, потому и в отдельной сфере. Правильнее было бы ее назвать сферой Энергии, но в древности не было такого термина, и Гончары придерживались традиций.

Элементы — мертвая материя. Но огонь, как движущая мир универсальная энергия, близок к сфере Первоначал (в принципе и ее, по мнению Тиона, можно было назвать иначе, например, Универсалии), так как стоит над элементами. Жизнь тоже универсальное понятие, потому и стоит над сферой Существ. Растения объединены со этой сферой по принципу живой материи. Утешало, что я — точно не растение. Дейя, как воплощение водной стихии, почувствовала бы, — водяные с растениями дружат.