Вероника Горбачева - Сороковник. Части 1-4

— Беспристрастно… — Он задумывается. — Ты считаешь меня на это способным? Получается, сам напросился на доверие. Ну, хорошо, давай попробуем. Приляг, — говорит он. И пытается меня уложить.

Э-э… Что? Прилечь? Мысленно я уже ощетинилась. Николас, вздохнув, разглаживает подушку.

— Ива, — говорит кротко. — Тебе не кажется, что доверие либо есть, либо его просто нет? Если уж ты мне доверяешь — будь уверена, я тебя ни в чём не подведу. Изучение памяти — дело муторное и долгое, а тут ещё надо по твоим заморочкам пройтись; и если мне понадобится повтор или что-то дополнительное — лучше будет, если я считаю всё сразу, чтобы потом тебя не беспокоить. Так что — укладывайся, это надолго. Если стесняешься — накройся чем-нибудь.

Он устраивает меня поудобнее, подтыкает со всех сторон одеялом.

— А медальона у тебя нет? — вспоминаю кое-какие детали из прошлого. — Такого, как у сэра Майкла?

— Ты и его знаешь, — бормочет Ник и, неожиданно сунув руку под одеяло, щекочет мне пятку. Я, захихикав, отдёргиваю ногу. Невольное напряжение между нами спадает. — Эх, Ива, Ива, куда тебя только не заносило… Нет, родственница, медальон мне не нужен. Это тоже цацка, а я из них вырос. Я всё, что нужно, ношу при себе. Ну, готова?

И подсаживается ближе. Улыбаясь краешком рта, проводит тыльной стороной ладони по моей щеке.

— Тебе будет со мной хорошо, — неожиданно шепчет, и глаза его лукаво вспыхивают. — Просто верь мне, Ива-а…

Давно мне не заглядывали в глаза. Да ещё так… нежно.

Вопреки моим опасениям, меня не затягивает в бездну, как однажды под взглядом Маги, просто в какой-то момент окутывает золотая дымка, и вот уже я вижу себя рядом с заброшенной башней. Восход. Роса холодит ноги. Лёгкий ветер. Это — сутки назад.

Ещё несколько часов прочь.

— …Ива, — говорит Мага. — Сказать тебе, что я раньше врал, притворялся, — не могу, но пойми одно: после того, как умер, я перестал тебя ненавидеть. Смерть, знаешь ли, меняет многие приоритеты. Я обещаю относиться к тебе с уважением, как к матери наших детей, но большего из себя просто не смогу выжать. Прости.

Его лицо замирает как в стоп-кадре. Потом словно наводится крупный план, и я чувствую, с каким жадным любопытством Николас всматривается в брата. От того некроманта, что сейчас рядом со мной-реальной, исходит тёплая волна привязанности, любви, но с небольшим оттенком снисходительности… и затаённой вины. Мне кажется, что Николас хочет повторить эпизод, но он скользит в прошлое дальше, откручивая ещё несколько часов назад.

И снова меня гипнотизирует, пригвождает к месту тяжёлый взгляд дона Теймура. Доносится запах его сигары.

— …А теперь представьте мою реакцию, когда совершенно неожиданно на меня, как снег на голову, сваливается известие, что уже почти десять дней в нашем мире находится женщина с чрезвычайно интересными вкраплениями в ауре, также весьма занятной. Я узнаю, что эта женщина в своё время подарила, пусть и чужому миру, но всё же — двух замечательных представителей нашего рода, при этом лишь по счастливому стечению обстоятельств осталась жива. Я узнаю, что, несмотря на не слишком благоприятные условия ей, этой женщине, удалось вырастить и достойно воспитать своих детей и более того — не задушить их врожденные способности, а сохранить в целости и сохранности. И всё это — без нашей поддержки и защиты. Драгоценная донна, я был убит.

Снова стоп-кадр, благородный дон крупным планом. Что чувствует Ник? Уважение, даже своего рода благоговение. И внезапно меняется ракурс, при котором мне видны… свёрнутые крылья Главы, окутывающие его фигуру тёмным призрачным плащом. Николас оценивает ауру, задумчиво хмыкает.

Стрельбища в гостиничном дворе. Проскакиваем этот эпизод быстро, только на несколько секунд задерживаемся на утыканной стрелами мишени. Снова хмык, на этот раз одобрительный.

Мой заказной сон-хождение по Каэр Кэрролу. Удивлённый возглас: «Рикки? Ты и на это способен? Не знал…» Здесь подробному осмотру подвергается сэр Майкл. «Майки, экий ты вымахал, а всё тот же зануда. Но молодец».

Встреча на дороге с сэром Джоном. И у меня и у Николаса тепло на сердце, будто вспомнилось что-то хорошее из самого детства.

Взгляд на мёртвого Магу из-под потолка замкового холла… Стоп-кадр. Стоп-кадр крупно. Ещё крупнее.

«Второй уровень», — задумчиво отмечает Николас. «Вот к этому мы ещё вернёмся… Ну-ка, посмотрим предысторию».

Наше объяснение с Магой. Снова он укладывает меня на диванчик, и, целуя, с жаром говорит: Как же я тебя ненавижу! А я всё хочу его остановить, но меня ломает во временных складках. Хватит! Хватит, Ник, мы на это не договаривались!

«Прости», — торопливо шепчет он, и меня накрывает темнота. — «Но мне нужно ещё кое-что досмотреть. Дай-ка я тебя пока отключу. Что ты хочешь увидеть?»

«Хочешь сказать… Сон на заказ?»

«Ну да».

«А домой ты меня перенести не можешь?»

«Сожалею. Могу только туда, где сам был. Пожалуй, отправлю тебя в одно славное место, там и отдохнёшь».

Меня переносит в прохладное ущелье. Отвесно к небу уходят скалы белого известняка, поросшие кое-где мхом и кустами вероники, далеко наверху каменные стены почти смыкаются, а густая поросль деревьев по обе стороны переплетена в единый дрожащий от ветра купол, через который тускло просвечиваются два солнечных пятна. Слышен лёгкий спорый шорох. Да это дождь там, наверху, настоящий грибной дождь, мелкий, солнечный, но сквозь листву сюда не долетает ни капли.

Ущелье нешироко — разведи руки в стороны и коснись одной каменной стены — до второй останется не более полуметра. Под ногами крупные обкатанные водой камни, журчит безобидный прозрачный ручеёк, но приглядевшись к скалам, на уровне чуть выше своей головы вижу клочья засохшей прошлогодней тины и наносы глины. Этот ручей при хорошем дожде разливается бурной рекой, способной переворачивать гружёные телеги. Но я не чувствую страха. Это место полно покоя, слышны лишь шорох дождя, журчанье воды и перестук камней под ногами.

Неспешно иду вверх по течению. Приходится ступать осторожно, сперва ставить ногу в пробном шаге на очередной крупный голыш, и только потом, убедившись, что ничего не «ползёт» под ногой, становиться на полную ступню. Хоть это и сон — ощущения до того живые, что заработать растяжение или вывих мне не хочется: отчего-то кажется, что боль себе я обеспечу самую что ни на есть реальную. Идти с такими предосторожностями быстро не получается, но мне некуда торопиться. Через каждые десяток-другой шагов я останавливаюсь — полюбоваться видами. Отчётливо видны пласты породы в скалах — то горизонтальные, то под острым углом к земной поверхности. Миллионы лет назад тектонические подвижки смяли породу гармошкой, в крупные складки, да так и оставили, и зрелище этой когда-то живой и подвижной мощи завораживает.