Кристофер Сташеф - Чародей в ярости. Чародей-странник

— Мне уже десять! — Девочка подбоченилась, сжав кулаки, и дерзко взглянула на отца, строптиво вздернув подбородок.

Род повернулся к ней, с трудом удерживаясь от улыбки, но Гвен уже ласково ворковала:

— Ну, пожалуй, когда тебе будет четырнадцать, моя милая, а твоему братцу Магнусу — шестнадцать, я, быть может, дерзну оставить остальных на ваше попечение. Но пока… — она повернулась к старшему сыну, — тебе, Магнус, всего двенадцать.

— Не так уж это мало! — набычился Магнус. — Уж о себе я точно могу позаботиться. — Он оглянулся на Рода. — Многие другие мальчики, мои ровесники, уже помогают своим отцам во время пахоты и…

— А другие твои ровесники — пажи и получают уроки фехтования у местных рыцарей, — кивнул Род. — Но ты все-таки обрати внимание: и в том, и в другом случае рядом с ними находятся взрослые, и уж эти мальчики точно не хлопочут о младших братишках и сестренках!

— Ну, хватит уже языками-то чесать! — Из-за колена Рода вынырнул эльф росточком в полтора фута, поставил руки в боки и, свирепо нахмурив брови, уставился на детей. — Ишь, разговорились! Ведите себя, как полагается, и слушайтесь меня, а не то вам же хуже будет!

Род вдруг на миг представил, как возвращается домой и застает вместо своих детей четырех крошечных лягушат в ночных рубашечках и колпачках. Дети сразу умолкли. Они, конечно, метали глазами молнии и дулись, но молчали. И хотя даже самый маленький из них, Грегори, был вдвое выше Пака, они все отлично знали, что невинные шуточки эльфа порой могут оказаться куда суровее, чем любые наказания, которые были бы способны измыслить их родители.

— Ваши родители желают провести вечерок наедине, — сердито проворчал Пак, — чтобы им никто не мешал. И между прочим, это для вас же лучше, а не только для них. И вы должны понимать, не маленькие уже: как они могут спокойно побыть наедине, ежели то и дело переживают, как бы с вами чего не стряслось? А вот когда с вами на вечерок останусь я, у них душеньки будут спокойны.

Все четверо детей стыдливо потупились. Корделия вычерчивала на полу круги мыском туфельки. Род промолчал. Он смотрел на эльфа с уважением — тот его здорово удивил своими воспитательскими способностями.

— А теперь пожелайте папе с мамой доброй ночи, — распорядился Пак, — да скажите им, что вам будет хорошо и весело, покуда вы будете вверены, так сказать, моему попечению.

Дети неохотно друг за дружкой подошли к родителям, не слишком искренне торопливо поцеловали их в щеку (что касалось Корделии и Грегори), а Магнус и Джеффри по-мужски пожали руку отца и чмокнули мать.

— Ну, теперь ступайте, — сказал Пак Роду и Гвен, — и не тревожьтесь за судьбу ваших детишек. Я позабочусь о том, чтобы с ними ничего не случилось, даже если против них дерзнет ополчиться целая дюжина рыцарей, потому что тогда на их защиту выступит целый легион эльфов!

— Не говоря уже о том, что ты самолично без особого труда сумел бы одолеть эту самую дюжину рыцарей, — понимающе кивнул Род. — Спасибо тебе, Пак.

— Будь благословен, Робин, — едва заметно улыбнувшись, произнесла Гвен.

Пак вздрогнул:

— Леди, вы бы поосторожнее! Нельзя же так шутить!

— Но это же я тебя благословляю, — успокоила его Гвен, — и больше никто. Но я тоже благодарна тебе, добрый дух.

— Да мы с радостью, чего уж там. — Пак снял колпачок и галантно поклонился Гвен. — Особенно когда такая красотка просит. Ну, ступайте, ступайте, да поторопитесь, уже вечереет!

Супруги последовали совету эльфа. Род закрыл за собой дверь, и они с Гвен прошли пять шагов по тропинке, считая про себя.

— Шесть, — тихо проговорил Род. — Семь…

Как по команде, из окошка за их спиной высунулись четыре мордашки и послышалось:

— Счастливо прогуляться!

— Доброй ночи, мам!

— Пока!

Род усмехнулся, а Гвен сдержанно улыбнулась. Они помахали детям руками, отвернулись и зашагали дальше по тропинке.

— Нам с ними повезло, — улыбнулся Род.

— Это верно, — вздохнула Гвен. — Но будет так приятно еще разок хоть несколько часов побыть наедине.

Они вошли в сумеречный лес. Род обнял жену. Она довольно улыбнулась, чем несказанно его порадовала.

— И куда же ты меня поведешь, супруг мой и господин? — проворковала она.

Род улыбнулся ей:

— Я тут как-то раз встретился с одной сухонькой, маленькой старушкой — она шла из лесу и несла тяжеленную вязанку дров. Спотыкалась, бедняжка, ругалась на чем свет стоит, каждые десять футов от усталости опускала вязанку на землю. Вот я и предложил ей сесть верхом на Векса, а дрова донес сам до скрещения дорог, где старушку поджидал сын. Она была так рада, что и не передать, и чтобы хоть как-то отблагодарить меня, устроила мне небольшую прогулку и показала маленькую полянку с чудесным озерцом. — Он вздохнул. — Признаюсь, никогда не видел ничего более красивого неподалеку от нашего дома — исключая, конечно, тех, кто в нем живет.

Гвен удивленно взглянула на мужа, но он заметил в ее взгляде мечтательность и погрозил ей пальцем:

— Нет-нет, только не говори мне, что теперь все точно так же, как в те дни, когда я за тобой ухаживал! Ведь мы познакомились в разгар маленькой гражданской войны!

— Верно. Но мне вспомнились те дни, что за ней последовали.

— Сразу после окончания войны мы поженились.

Она потерлась щекой о его грудь:

— Вот это самое мне и вспомнилось.

Род взглянул на жену, улыбнулся, опустил голову, прижался щекой к ее легким, пушистым волосам.

Неожиданно лесная тропинка оборвалась. Раздвинув ветви, супруги вышли на поляну, и перед ними предстало прекрасное озеро, вода в котором сверкала как драгоценный камень. Камни пологими уступами спускались к берегу, поросшему цветами. Ветви деревьев смыкались над озером подобно зеленому куполу.

У Гвен вырвалось:

— О, как красиво!

И тут она увидела единорога.

Он вышел из тени у края пруда, опустил голову к воде и стал пить.

Род затаил дыхание, но даже при том, как он был очарован этим зрелищем, разум его автоматически отметил, что вода в озере, судя по всему, необыкновенно чиста, если ее рискнул пить единорог.

Но вот сказочный серебристый зверь поднял голову и посмотрел на людей.

Гвен изумленно ахнула и медленно, зачарованно пошла к озеру.

Род пошел за ней, едва смея дышать.

Стоило Гвен подойти ближе к берегу, как единорог отступил в тень деревьев. Гвен растерялась.

— Прости, милая, — прошептал Род.

— Я никогда не буду жалеть об этом, — негромко отозвалась она. — Но, господин мой, в его глазах был не только испуг. В них была мольба. Не могло ли быть так, что он нуждался в нашей помощи?

— Что он нас нарочно разыскал, ты это хочешь сказать? — Род нахмурился. В глубинах его сознания сработала сигнализация. — Гвен… но даже на Грамерае единороги не водятся.