Эмиль, Гнитецкий - Благими намерениями

- Ну, скажем... Огромная сумма денег тратится на очень странные вещи. Например, разумно ли тратить пару сотен гривен на пять возов семян, когда достаточно небольшого кулька?

- Не понял тебя, Панкурт, - озадаченно нахмурил лоб Кадрош, - Ты, наверное, чего-то не так понял. Бордул и Бартольд у нас вне подозрений. Они столько раз доказывали преданность лично князю... Нет, ты что-то напутал, скорее всего. Они настоящие сыны Верузии, и их благонадёжность не вызывает вопросов.

Так за разговорами прошёл остаток пути. Наконец, в конце одного из коридоров показалось пятно света и силуэты.

- Эй, кто там? А, княжич Кадрош, граф Мольх? Прощу прощения, темно, не признали. Князь велел усилить охрану всех входов в подвал и вязать любого, кто попытается пробраться.

- И нас тоже? - усмехнулся сыскарь, выходя за княжичем из лаза. Стражники вытянулись в струнку.

- Нет. Конечно же, нет. Я неправильно выразился. Всех, кроме вас, господин. Князь приказал дождаться вас, а если не появитесь с рассветом - отправляться на поиски. И ещё велено передать вам, что король и князь удалились ко сну, но разрешили будить их в случае важных дел.

- Ясно. Ну что ж, охраняйте. Панкурт, идём-ка на кухню и сделаем, что задумали, - подмигнул Кадрош. - А потом лично я посплю.

- Да и мне несколько часов сна не помешают. А который вообще час?

- Через два часа будет светать, - услужливо ответил стражник.

Мольх вынул из-за пазухи собранные лоскуты, показал их гвардейцам и спросил:

- И ещё вопрос. Кто из вас спускался в подвал? Ну, когда вытащили Блоднека.

- Я спускался с группой, - ответил один из них.

- Кто-то из вас развешивал эти тряпочки?

- Никак нет, милсдарь. Просто шли по правой стенке. Это я точно помню.

Сыщик потянул за мочку уха.

ГЛАВА 8

Шестнадцать толлеров сразу Земко не держал в руках с тех пор, как отвозил отцовские бочки в княжеский замок. Да и в тот раз было не больше пятнадцати. Не такая уж и большая, по столичным меркам, сумма казалась сейчас неискушенному юноше настоящим богатством.

- Может все-таки в бордель? - подумал он, - В самый лучший, который возле дядюшкиной корчмы. Возьму сразу двоих шлюх. И плевать, что переплачу, зато похвастаюсь потом.

Сын бондаря отсчитал четыре монеты. Подумав, добавил еще одну. Почесал голову.

- Нет. Ну его этот бордель. Дорого.

Два толлера звякнули и отправились обратно, в общую кучу.

- На три толлера можно недурственно покутить, - начал уговаривать себя юноша, - С хорошей компанией. На пять - всего час удовольствия, а если не повезет, то за лечение можно заплатить и все десять. Лучше выпить!

Земко встал и сунул три серебряных кружочка в башмак. Поискал глазами нужную половицу, поддел её ногтем и сунул в углубление оставшиеся монеты. Затер ногой. На башмаках налипло немало грязи. Теперь ни воры, если они вдруг решат ограбить лачугу бондаря, ни сам отец обнаружить тайник не смогут.

В ремесленном квартале царило безлюдье. Напротив ткацкого цеха стояла бесхозная повозка с пегой лошадью. Изредка появлялись одинокие прохожие. Чуть дальше цеха сидели на ступеньках и скучали сыновья кузнеца: чернявый и смуглый, как житель империи Лавессидов, Фиц и младший, с длинными соломенного цвета волосами Додо. Братья были до того не похожи друг на друга, что ни у кого в квартале сомнений не оставалось: кузнец был родным отцом только одному из них, а может и вообще никому.

- Эй, Фиц! - замахал старшему Земко.

Оба брата лениво повернули головы.

- Привет, Земко.

- Я тут немного деньжат заимел, могу угостить.

Фиц вальяжно сплюнул сквозь зубы.

- И сколько там у тебя?

- Три, - ответил Земко, растянув улыбку.

- Три? - хором засмеялись братья, - Ты себя бы угостил на три. На кувшин пива не хватит.

- Фиц, ты бы хоть спросил чего три.

- И чего три? Гривня? - снова заржали братья.

- Ну, гривни не гривни, а три полновесных толлера у меня есть, - продемонстрировал серебро сын бондаря.

Додо сглотнул и осмотрелся по сторонам.

- Грабанул кого-то что ли? - шепотом осведомился Фиц, - Или у папаши спёр?

- Почему сразу грабанул, спёр? Потолковал по душам с графом одним из Гардарии, он мне их сам отдал.

- Врёшь! Как это сам? - правая бровь Фица поползла вверх.

- Короче, так дело было. Иду я домой, не трогаю никого. Смотрю, тело пьяное вдоль забора перемещается. Волосы такие до плеч, ну прям как у Додо. Кафтанчик такой модный, сапожки. Я ему: "Слышишь, а ты почему по кварталу нашему ремесленному в пьяном виде шастаешь?", а он мне: "Что-что?", а ему "Ты кого послал сейчас? Ты меня что ли послал?", а он такой полу кафтана приподнимает, а там меч, да такой дорогой, наверное, если такой меч продать, то и кузню вашу купить можно будет, и ещё пару коров в придачу. Ну, думаю я, братцы, сейчас начнёт на рожон лезть.

Земко сделал паузу, с удовольствием посмотрел на открытые от удивления рты сыновей кузнеца и подивившись собственной фантазии продолжил.

- А он на меч и внимания не обратил, по карманам похлопал и три монеты мне дал, и говорит: "Я здесь в первый раз. Мне, проблемы, молодой человек, не нужны, вот возьмите деньги, да и отпустите меня подобру-поздорову". А ему отвечаю: "Ладно, иди-ка отсюда побыстрее, на первый раз по незнанию прощаю".

- Так получается, - протянул Додо, - Вся эта благородная знать мечи только для вида носит. А с оружием только стража и рыцари управляться могут.

- Ну не знаю, этот из Гардарии был, - ответил Земко, подумав, - Может у них там порядки такие.

- А ты откуда взял, что из Гардарии?

- Дак весь Любец его знает. Это сыщик Ровида, его из петли вытянули, когда чуть не казнили на площади. Я с королевского сыскаря деньги снял, ребята!

Фиц шумно высморкался и вытер нос рукавом.

- Ну ты даёшь, Земко! Такое дело не обмыть никак нельзя, - восхищенно прогундосил старший, - пойдемте-ка в кузню, к папаше, он куда-то уехал, так что помещение в нашем распоряжении. Ты, Додо, на закусь чего-нить сваргань, лука там, сала и хлеба какого-нибудь, а ты, Земко, давай толлер, пойду самогонки куплю у сапожника. У него первостатейный первач, такой, что и в корчме на стол не ставят. Говорят, сам Гинеус тот самогон покупает. А хотя давай лучше два толлера!

***

Этой дорогой бондарев сын ходил не раз, но сейчас она вела себя престранно: качалась, вздымалась вверх, то и дело извивалась, меняя направление. Земко схватился за стену одного из зданий перевести дух. Ночь была душной, воняло свиными кожами и мочой.

- Что-то меня куда-то не туда занесло, - удивился парень, - цех кожевенный вообще на другом конце квартала. Вот это я напился, даже дорогу домой перепутал. Но Фицу завтра морду все равно набью, спустил три толлера на пойло, которым свиней поить стыдно.

Земко сориентировался и предпринял попытку идти дальше. Дорога продолжила вести себя своенравно: резко повернула вправо, затем ушла из под ног, а затылок внезапно огрызнулся тупой болью.