Алексей Переяславцев - Возвращение неправильного попаданца или Негатор-5

— …и наши расчеты показывают, что для управления такими кристаллами потребуются усилия четверых, а лучше пяти академиков и вдвое большее количество кандидатов. Полностью согласен, повторяю, с почтеннейшим Тофар-уном: это предприятие может быть опасным. Следовательно, могут быть востребованы услуги самого лучшего мага жизни. Лично я в этом вопросе всецело доверяю высокопочтенной Моане-ра.

Звук, пошедший из зала, уже нельзя было назвать ропотом. Скорее это был гул. Он шел не от магов жизни, коих в зале присутствовало ровно два, а от прочих Высших магов. Большинство из них понимало, что в этом выборе есть некий смысл, и теперь пыталось угадать, в чем он состоит.

Курат бросил короткий взгляд на коллегу. Та не выглядела ни удивленной, ни удрученной. Мало того: она даже улыбалась. Хорошо зная Моану, высокопочтенный предположил, что та имеет домашнюю (наверняка стервозную) заготовку на этот поворот в совещании, но у него не было времени на догадки. Моана испросила слова.

— Глубокочтимое собрание, мне показалось, что почтеннейший Судур-иг несколько забегает вперед. Он озаботился доведением до вашего сведения подробностей этой военной операции, не получив согласия на таковую. Однако от себя лично добавлю, что отнюдь не собираюсь отказываться от участия в ней (если она состоится) и приложу все силы, как того требует моя специализация, и умения, как того требует мой ранг, для исполнения своего долга.

Это выступление нимало не встревожило Старейшего. Он вообще-то его и предполагал, только не думал, что вопрос поставит Моана. Впрочем, это дела не меняло, поскольку в соответствии с регламентом председательствующий предложил решить проблему голосованием.

Для Первого результат был предсказуемым. Пять голосов «против», четыре — «за». Выбор оставался за ним. По Уставу голос Первого в случае ситуации «пять на пять» был решающим. И он сделал выбор. Военная операция состоится, однако все ее цели в совокупности не представлял никто, за исключением одного человека.

Это был уже не гул, а откровенный шум. Председательствующий уже собрался было призвать собрание к порядку, когда вместо него это сделала та же неугомонная Моана. Как ни странно, ее послушались.

— Уважаемое собрание, решены еще не все вопросы…

Произнесено было так, что Старешйий насторожился.

— …нам еще осталось решить, кто именно из академиков будет участвовать в операции. Считаю, что те, кто голосовал за нее, наилучшим способом с ней справятся.

При этих словах Судур успокоился. Удар был не из сильных. Если уж сказать правду, то его Старейший просчитал. Результаты голосования тоже можно было предвидеть: предложение прошло абсолютным большинством голосов.

Первый Академик также не выразил неудовольствия — тем более, что пока собрание шло по его плану.

Но активистка и не подумала остановиться:

— Осталось решить еще один небольшой вопрос. По моему мнению, наш глубокочтимый председатель обладает и громадным опытом, и непререкаемым авторитетом, и величайшей магической силой, и выдающейся способностью к неожиданным решениям. Следовательно, он как никто другой подходит для должности руководителя этой операции. Предлагаю поставить на голосование этот вопрос.

Как ни странно, Первого это предложение не встревожило. Разумеется, он и в мыслях не держал перспективу самому отправиться через Великий океан. Голосование его не пугало, поскольку, зная расклад по сторонникам и противникам, он предвидел повторение ситуации «пять на пять».

Результат оставил большинство, в том числе и председательствующего, в полном обалдении. Девять голосов за предложение Моаны, один против (легко догадаться, что это был голос Первого) — такого почти никто не предвидел.

Академией руководил опытный интриган. Он вычислил реакцию своих противников — и она совпала с ожидаемой. Это сторонники действовали по-другому.

Все комплименты Моаны в отношении Первого были правдивыми. Но один из них являлся скорее иносказанием. «Выдающаяся способность к неожиданным решениям»: это словосочетание означало, что Первый всегда ухитряется вывернуться из совершенно безнадежных положений. Решительно все понимали, что операция будет опасной. Более того, все участники операции должны были находиться на одном и том же корабле. В одиночку спастись вряд ли кто мог. Вот почему никто не посчитал лишним присутствие Первого в качестве экстраординарного средства спасения.

Разумеется, никаких эмоций председательствующий не показал. Более того, заметив поднятую руку кандидата в академики Хассан-орта, он живо отреагировал:

— Высокопочтенный Хассан, у вас есть вопрос?

— Вовсе нет, почтеннейший председатель, скорее это информация, которую, как мне кажется, собрание должно принять к сведению.

Уж такое определенно не выглядело угрожающим, и поэтому слово было предоставлено.

— Глубокочтимое собрание, я полностью согласен с почтеннейшим Судур-игом о необходимости скорейшего нанесения удара по Заокеании. Но даже если экспедиция соберется в кратчайшие сроки, то и тогда она не успеет вернуться до начала сезона штормов. Поэтому назначена она может быть лишь на следующий год.

Это выглядело вполне разумным, и потому возражений не встретило.

Все кардинальные вопросы были решены, а мелочи вроде «Кто будет делать подготовительную работу?» или «Кто отвечает за организацию?» — их все и считали за мелочи.

Радиограмма ушла поздним вечером по времени города Хорума. У нас только-только настал обеденный час. Иришка в этот момент направлялась ко мне с явным намерением тащить за стол силой.

Дежурный по связи внес радиограмму, вручил мне и вышел. Я пробежал текст глазами. Милая глянула на меня и не удержалась:

— Война уже на носу?

— Да. К счастью, не на твоем…

Я, как всегда, притворился, что хочу щелкнуть Ирку по ее курносию, а она, в свою очередь, сделала вид, что уворачивается. Но в глазах у нее оставалась тревога.

— …и потому у нас есть еще время отобедать. Не тяни меня, уже иду. А вот после придется подумать, что надобно делать. О, треска? Мне вон тот кусок… спасибо.

Капитан Риммер мог сколько угодно гнать «Альбатрос» — все равно кораблю невозможно было вернуться в Надежду раньше, чем через пять недель. И дело даже не в ходовых качествах — просто на этот раз задач было больше. Мало того: предстоял заход в один из южных портов за конями. За это время мы могли сделать многое.

Летчики были заняты картографированием. Все, имевшие отношение к авиации, признали, что как пилот Готхар способнее Гюрина, между тем как в штурманской части (над сушей уж точно) Гюрин идет на корпус впереди, но я настоял: за штурвалом сидеть попеременно, даже если эта мера снизит темпы создания карт. Ребята старались изо всех сил, и на то были причины. Конечно, первопроходцам воздушного океана очень хотелось стать летчиками третьего класса. Но еще подстегивала пугающая перспектива торчать на земле и ждать у моря погоды — а именно это поджидало их в период штормов. Между тем начальство в моем лице заранее отдало приказ: никаких полетов в плохую погоду, пока не будут созданы улучшенные приборы навигации. В плане у меня был простенький радиополукомпас *. Не ахти что, но все же средство наведения на родной аэродром.